Познать себя в бою - Покрышкин Александр Иванович - Страница 61

За короткий срок летчики изучили матчасть. Затем мы приступили к полетам. У меня, летавшего ранее на таких строгих самолетах, как И-16 и МиГ-3, переучивание на «аэрокобру» не вызвало особых затруднений. Быстро овладел пилотированием самолета на пределе его возможностей. Вскоре почувствовал, что этот истребитель стал как бы частью моего тела и моего летного мышления. Летчикам эскадрильи прививал уверенность в пилотировании самолета, снимая с них навязчивую боязнь, оставшуюся от катастрофы штурмана дзусовского полка. В тренировочных полетах добивался у летчиков высокой координации движений рулями самолета. А это одна из гарантий от срыва в штопор.

Энергичный пилотаж, полеты в усложненных метеорологических условиях стали обязательными в летной подготовке: учил тому, что необходимо в боевых условиях. Твердая, железная последовательность, постепенное усложнение программ обеспечили переучивание без летных происшествий. Вскоре мы были полностью подготовлены для ведения боевых действий. Летчики подразделения перегнали машины для полка из Ирана.

Начинался новый этап в боевой деятельности полка. Летный состав был высоко подготовлен в морально-психологическом отношении. Безграничный патриотизм, готовность к защите своего социалистического Отечества сочетались с полным овладением боевым самолетом, умением на пределе использовать все его пилотажные и огневые возможности.

В эти дни я часто мысленно возвращался к тяжелым неделям начала Великой Отечественной войны. В сорок первом году мы не успели переучиться на МиГ-3. Осваивали его в ходе боев. За это заплатили кровью. Погибли в жестоких схватках многие боевые друзья. Сейчас другое дело. Уверенность в овладении боевым самолетом пополнилась знанием совершенной тактики истребителей. Пилоты овладели приемами современного боя, разработанными на опыте прошедших боевых действий. Летный состав физически отдохнул, окреп и был готов к сражениям в небе.

Я сожалел лишь о том, что не пришлось провести учебные бои с летчиками на других типах истребителей. Это позволило бы практически проверить боевые качества своего самолета и разработанные мной приемы ведения боя.

Однако такой случай вскоре представился.

Накануне нашего перелета на фронт нам приказали вылетать в Тбилиси – мне на своем самолете, а летчику Сапожникову из соседнего полка на «Спитфайре». На аэродроме к нам подъехал автомобиль. Из него вышел крупный мужчина в кожаном реглане.

– Я директор авиазавода, – представился он. – Вас вызвали сюда для проведения показательных воздушных боев с новым истребителем, облегченным ЛаГГ-3. Мы считаем, что эти машины не хуже, а лучше многих иностранных. Скоро подъедет командование авиации фронта и Черноморских ВВС, и мы начнем полеты.

– А что конкретно мы должны делать? – спросил я у директора.

– Вы будете вылетать в паре с «лаггами» и проводить учебный воздушный бой. О порядке вылетов вас проинструктирует начальник испытательной летной группы завода.

Директор уехал. Мы прилегли под крылом боевой машины, невольно прислушались к разговорам техников. Они заправляли горючим наши самолеты.

– Вот сейчас летчики-испытатели покажут, как надо воевать, – услышали мы.

– Саша, слышишь, что нам пророчат техники? – нарушил молчание Сапожников.

– Слышу! Это уже касается лично нас. Жаль позорить «лагга», но придется показать, что такое воздушный бой и как надо драться.

В это время приземлились два «лагга» – наши «противники». Проработали полетное задание и стали ждать вылета. Условия боя были непростыми. Наши «противники» должны были идти у нас с Сапожниковым на пеленге ведомыми. Таким образом, еще до начала боя на виражах они имели выгодные позиции. Но хозяева так решили и спорить мы не стали. Выход надо было искать в ходе боя.

Приехало руководство. В первой паре взлетел я. Набрал установленную высоту и покачиванием крыльев дал команду начинать бой на горизонтальных маневрах. Энергично ввел свой самолет в вираж и, подпустив на безопасную дистанцию «лагг», сделал неожиданно бочку со снижением. ЛаГГ-3 проскочил надо мной. Я тут же пристроился ему в хвост и взял в прицел. Сколько «лагг» ни крутился, я не выпустил его из прицела. Прошло несколько минут. Результат был очевиден.

Посмотрим, как будет вести себя противник на вертикалях. Бросил свой самолет в крутое пикирование и, разогнав скорость, ушел на горку. В верхней точке положил самолет на крыло. «Лагг» шел ниже в боевом развороте. Мне не стоило большого труда зайти ему в хвост и вписать его в прицел, парируя все попытки «противника» уйти из-под удара.

Сапожников также выиграл бой на виражах. На вертикальных маневрах бой в его паре прошел на равных.

При скоростном пролете над аэродромом, после разгона на пикировании, ЛаГГ-3 неотрывно шел рядом со мной, а «Спитфайр», имеющий худшие пикирующие свойства, значительно приотстал от нас.

Начальство уехало. За ним уехал и директор завода. Все прошло не так, как он задумал. Директор даже не поблагодарил нас за труд. Подошел лишь инженер завода. Он был явно расстроен.

– Ну, что, инженер, пригорюнился? И на хорошем самолете надо уметь вести бой, – пытался успокоить его. – Ваш «лагг» неплохой самолет. Но вооружение на нем слабовато.

– Ничего!.. Мы сейчас приступаем к производству нового самолета, Ла-5. Ставим мощный звездообразный мотор и две пушки. Он покажет себя в боях.

– Дай бог! Будет нам на чем гонять «мессеров», Давайте его быстрее в войска.

Мне потом не раз приходилось слышать отзывы и самому летать на ЛаГГ-3 и Ла-5. В боях они показали себя неплохо. По многим качествам Ла-5 превосходил лучшие гитлеровские машины. Но многое значила подготовка летчика. Можно проиграть схватку и на хорошей технике. Думаю, что показной бой не дал возможности выявить все качества истребителя. За штурвалами сидели летчики, имеющие далеко не одинаковые показатели: испытатели и фронтовики, имеющие боевой опыт. Диапазон их подготовки был далеко не идентичен. Но этот учебный бой подтвердил нашу готовность к предстоящим встречам с реальным противником.

Кубань: дерзость, новаторство

Разгром фашистских армий в битве под Сталинградом, на Среднем Дону и стремительное продвижение наших войск на Ростов создали угрозу окружения вражеской группировки на Северном Кавказе. Стремясь избежать нового «котла», противник под натиском войск Северо-Кавказского фронта поспешно отступал, неся большие потери в боевой технике и личном составе.

Отходящая 17-я немецкая армия и часть соединений когда-то грозной 1-й танковой армии не успели через Ростов прорваться на запад и отошли на Таманский полуостров. Здесь закрепились. Место было удобное. Разлившаяся Кубань и непреодолимые плавни, заросшие камышом, с многочисленными болотами Кубано-Приазовской низменности, Черное море создали естественную преграду перед Таманским плацдармом. Противник здесь создал развитую в инженерном отношении глубокую оборонительную полосу, названную Голубой линией.

Гитлеровцы стремились удержать Таманский плацдарм, рассчитывая использовать его для нового наступления на Кавказ, а также с целью предотвратить выход советских войск к Крыму.

Затишье боевых действий весной 1943 года позволило противнику сосредоточить в Крыму и на Таманском полуострове мощную группировку авиации. Наша авиация в этом районе имела на вооружении около шестисот самолетов. При этом значительная часть их была устаревших типов. Усиление нашей авиационной группировки задерживалось: медленно подсыхали грунтовые аэродромы. По плану сосредоточения одним из первых перебрасывался на Кубань и наш полк. Мы уже закончили переучивание на новую технику и были готовы к ведению боевых действий.

Высокая морально-политическая, тактическая и техническая подготовка летного состава, без сомнения, обеспечивала успешные действия в сложной воздушной обстановке. Летчики и техники понимали, что предстоящее воздушное сражение потребует от каждого огромного напряжения, решительности, смелости, и были готовы к новым жарким боям. С особым нетерпением готовились к ним те, кто испытал тяжесть отступления. Почти два года мы с горечью в душе оставляли свои аэродромы и перелетали на другие, расположенные восточнее. Теперь идем на запад.