Крылья истребителя - Покрышкин Александр Иванович - Страница 7

Понять всю глубину опасности, угрожающей нашей стране… Отрешиться от благодушия и беспечности, от настроений мирного времени… Мобилизовать себя и перестроить всю свою работу на новый, военный лад, не знающий пощады врагу…

Не знать страха в борьбе… Отстаивать каждую пядь советской земли… Проявлять смелость, смётку и инициативу, свойственные нашему народу… До последней капли крови сражаться за наши города и сёла…

Наши силы неисчислимы… Наше дело правое! Враг будет разбит, мы должны победить!

Призывы партии, призывы Сталина взволновали всех советских людей, всех советских воинов. Какой подъём царил на нашем полевом аэродроме после выступления товарища Сталина! Каждый лётчик, механик, офицер штаба ревностным исполнением своего воинского долга стремился принести наибольшую пользу общему делу советского народа – непримиримой, самоотверженной борьбы с врагом. Многие пилоты, уходя в бой, брали с собой портреты товарища Сталина. Маленькая фотография Иосифа Виссарионовича была установлена и на приборной доске в кабине моего самолёта.

Боевые вылеты следовали один за другим.

Большинство из них приносило успех, но были и такие, после которых в душе оставался горький осадок понесённой неудачи. Разные бывали тому причины. Но одна из них порою давала знать о себе с особенной силой. У наших лётчиков в то время ещё не было боевых навыков, а в некоторых случаях и умения использовать все возможности доверенной им техники. Ведь против нас выступала авиация, прошедшая школу боевых действий на Западе в тридцать девятом-сороковом годах. И хотя бои там, на Западе, характеризовались весьма своеобразной обстановкой, в которой немецкие «асы» редко встречали настоящее сопротивление, всё же они накопили известный боевой опыт. Он дополнял численное превосходство врага в силах, затруднял нам борьбу с изворотливым и коварным противником.

Никто не может упрекнуть наших лётчиков в отсутствии смелости, храбрости, отваги, подлинного героизма, который показывали они в первых воздушных боях с врагом. История Отечественной войны навсегда сохранит в памяти советского народа имена тех лётчиков, которые, не задумываясь ни на секунду, самоотверженно устремлялись на врага, какой бы численности, силы он ни был, которые дрались с ним, ценой собственной жизни задерживая, уничтожая воздушного противника.

Где, в какой стране мог родиться такой приём атаки, как таран? Только у нас, в среде лётчиков, которые безгранично преданы своей Родине, которые ставили её честь, независимость и свободу превыше всего, превыше собственной жизни.

Таранные удары советских истребителей устрашали врага. Они, конечно, не были, как это пытались представить некоторые зарубежные авиационные специалисты, приёмом борьбы, продиктованным отчаянием. Таранный удар был оружием смелых, мастерски владевших самолётом советских лётчиков-истребителей. Мне в своей боевой практике не довелось ни разу таранить противника. Но кое-кто из однополчан прибегал к тарану, когда в воздушном бою с врагом у них иссякали боеприпасы. Таран требовал виртуозного владения машиной, исключительной выдержки, железных нервов, огромного душевного порыва. С особенным ожесточением, искусством и напористостью применяли его наши лётчики при защите Москвы от воздушных налётов противника. В то грозное для нашего государства время воздушный таран был законным и необходимым элементом в арсенале средств нашей борьбы.

Таранные удары и многие другие смелые приёмы отражения и уничтожения воздушного противника были гордостью советских лётчиков, как нельзя лучше характеризовали их упорство и волю к победе. Но вместе с тем боевая жизнь настойчиво требовала от нас творчества, энергичного поиска новых, более совершенных форм борьбы, выработки такой тактики действий в воздухе, которая бы, с одной стороны, если не совсем исключала потери – на войне это, конечно, невозможно, – то сводила их к минимуму, а, с другой, – давала бы возможность наносить противнику наибольший ущерб.

"Смелость и отвага, – в своё время указывал лётчикам товарищ Сталин, – это только одна сторона героизма. Другая сторона – не менее важная – это умение. Смелость, говорят, города берёт. Но это только тогда, когда смелость, отвага, готовность к риску сочетаются с отличными знаниями».

Вдумываясь в эти слова товарища Сталина, и сам я и многие другие наши лётчики старались понять и представить себе, что же требуется от нас теперь, в новой обстановке, в боях, когда страна перестроилась на военный лад. Присматриваясь к окружающему, можно было увидеть, что не всегда и не везде боевая работа организовывалась так, как диктовали условия войны. А прямым следствием этого были порой ничем не оправданные потери и совсем не тот эффект, который мог быть достигнут в боевом вылете.

Помнится, одно время мы располагались на одном аэродроме с бомбардировщиками. Наши соседи довольно часто летали самостоятельно, без сопровождения истребителей. Между тем, в столь сложной воздушной обстановке, которая характеризовала первый период войны, такой метод действий грозил весьма опасными последствиями.

– Почему вы не организуете сопровождения истребителями? – спросил командира бомбардировщиков заехавший на аэродром старший авиационный начальник.

– Я считаю это излишним, – с некоторым оттенком показной лихости доложил тот. – Мы летаем в плотном строю и хорошо обеспечиваем самооборону…

Мне довелось присутствовать при дальнейшем разговоре. Командир бомбардировщиков горячо доказывал, что при большой плотности строя и организации зоркого наблюдения за воздухом потери бомбардировщиков исключаются.

Чувствовалось, что у этого молодого авиационного командира отсутствовал критический подход к обстановке. Он отстаивал, по сути дела, уже отжившую точку зрения. Когда-то можно было один лишь плотный строй бомбардировщиков противопоставлять манёвру истребителей противника, истребителей малоскоростных и слабо вооружённых. Но теперь, как справедливо указал ему старший авиационный начальник, необходимо было быстро пересмотреть многие элементы воздушной тактики.