13 отставок Лужкова - Соловьев Александр - Страница 4

Правда, в распоряжении не было указано, кому именно должны были платить лица, получившие разрешение на пребывание в Москве. Кроме того, оставалось неясным, как должно было оплачиваться пребывание в Москве студентов и аспирантов московских вузов, являющихся гражданами других государств.

Распоряжение Лужкова фактически перечеркнуло все соглашения о передвижении граждан по СНГ. Распоряжение об «особом порядке» грозило довольно быстро превратить Москву в крайне малопривлекательный для бизнеса (в том числе и международного) город.

Ссылки мэрии на то, что «особый порядок» аналогичен виду на жительство, существующему в зарубежных странах, были умышленным введением людей в заблуждение. Во-первых, Москва не была независимым государством, которое вправе было вводить (помимо въездных виз в Россию) собственные визы, во-вторых, ни в одной цивилизованной стране не было (и нет) режима прописки, который Лужков как раз укреплял.

Председатель Комитета по правам человека при президенте России Сергей Ковалев негативно расценил распоряжение Лужкова. Он указал, что подобного нет ни в одной стране мира. Мэрия делала все это, не консультируясь с МИД России.

Консульское управление МИД называло ее действия «странными». «Особый порядок» вводился без учета возможных осложнений в консульских связях России. (Кстати, мэр уже вводил экономические санкции против иностранных государств – Латвии и Эстонии. И эти меры тогда перечеркнули важнейшие принципы соглашений в рамках СНГ. Некоторые наблюдатели опасались, что и вопросы войны и мира в России также будут решаться московской мэрией.)

Свое решение градоначальник обосновал, главным образом, заботой об интересах москвичей, а чтобы она была более наглядной, распорядился 70% собранных штрафов расходовать на социальную защиту обладателей московской прописки. Кроме того, он обещал при помощи «нового порядка» на 40% снизить преступность в Москве.

Это еще раз свидетельствовало о том, что введение «особого режима» было не плодом революционного правосознания Юрия Лужкова, а элементарным проявлением популизма. Оставалось лишь надеяться, что распоряжение по традиции выполняться не будет. Тем более что были совершенно очевидны его абсурдность, противоправность и юридическая безграмотность. Однако информации о намерении президента отменить данное распоряжение не поступало. Возможно, Ельцин решил не замечать его – в знак признательности мэру за неизменную поддержку в трудные минуты. Юрий Лужков такую поддержку, безусловно, заслужил. Он не раз демонстрировал намерение быть «святее самого Папы».

Ельцин, после подавления вооруженного сопротивления сторонников распущенного ВС, так и не начал «охоту на ведьм», и даже демонтаж советской власти облек в мягкую форму реорганизации и самороспуска Советов. С противниками президент обошелся весьма мягко. Советы не были однозначно запрещены, оппозиция получила возможность участвовать в выборах, а под стражей оказалась лишь небольшая группа организаторов сопротивления.

Лужков же, в частности, заявил о недопустимости освобождения из-под стражи депутатов Моссовета, причастных к подготовке путча, и распорядился опечатать кабинеты депутатов Моссовета, а также здания райсоветов, и организовать выселение бывших народных депутатов из служебных квартир (в течение трех суток).

Кроме того, мэр начал борьбу против коммунистической символики. Он дал распоряжение сотрудникам мэрии подготовить проекты указов президента о передаче здания Музея Ленина будущей городской Думе, о захоронении останков вождя и восстановлении исторического облика Красной площади.

Подобные жесткие действия могли еще больше обострить обстановку. Однако Лужков, по всей видимости, возлагал большие надежды на режим чрезвычайного положения. Незадолго до его отмены мэр заявил, что отдельные элементы режима будут сохранены. Сыграло свою роль и то, что после упразднения Моссовета никто больше не препятствовал введению в полном объеме положения о регистрации иностранных граждан, или визового порядка въезда в Москву, как его окрестили в СМИ.

Мысль о том, что все зло в России – от иностранцев, видимо, настолько глубоко укоренилась в умах, что лидеры многих регионов стали считать борьбу с ними одной из своих первейших задач. Причем провинция в этом вопросе не собиралась уступать центру: в списке субъектов Федерации, где были намерены вводить разного рода ограничения для иностранных граждан, значились не только обе столицы, но и многие другие территории – от Северного Кавказа до Сибири.

Главные положения всех этих документов в основном совпадали, но авторы некоторых документов, отличающиеся более развитой фантазией, добавляли и более экзотические положения – например, о получении гостями спецприглашений или о необходимости соблюдать местные нравственные нормы. А профессор-юрист Собчак решил не ограничиваться борьбой с иностранцами вообще, а развил инициативу – до требования регистрироваться в органах милиции всех граждан России, прибывающих в Петербург, но не имеющих счастья являться его постоянными жителями.

Авторы «антииностранческих» актов, похоже, ставили себе целью одним махом нарушить как можно больше разных правовых документов. Начав с международного права (граждане дальнего зарубежья вынуждены были теперь кроме российской визы получать еще по сути и отдельные визы для каждого региона), региональные начальники без лишнего шума ревизовали все договоренности о свободе передвижения в рамках СНГ и даже собственную Конституцию, вроде бы провозглашающую право граждан России на свободу передвижения и выбора места жительства.

Естественно, все запретительные акты по старой советской традиции принимались местными властями «по просьбам трудящихся»: ростом преступности многие регионы якобы были обязаны именно «гастролерам», и строгий контроль за приезжими, по задумке регионального начальства, должен был серьезно оздоровить криминогенную обстановку.

Однако реального эффекта не было, и хотя в первые недели после вступления в силу подобных документов власти действительно бодро рапортовали о достигнутых успехах в деле отлавливания неучтенных иностранцев, через пару месяцев их энтузиазм обычно иссякал. Административный раж лишь порождал коррупцию в самих «регистрирующих органах», которые становились последней инстанцией, решающей сложную дилемму – «когда нельзя, но очень хочется, то если очень попросить, то все-таки можно»…

До недавнего времени мэр Москвы Юрий Лужков неустанно повторял, что 40% преступлений в Москве совершают приезжие (иногда использовалось слово «иногородние»). В 2009 г. этот тезис несколько изменился: градоначальник утверждал, что 47% всех преступлений в Москве совершают иностранцы (мигранты).

«Где-то 750 000 находятся в городе и неизвестно чем занимаются, точнее, известно чем занимаются. 47% преступлений – это преступления этих самых гастролеров, у которых нет работы», – цитировало мэра «РИА Новости».

Впрочем, в рассуждениях Лужкова была неувязка, ведь приезжих в Москве значительно больше, чем иностранцев. Иностранцы составляют лишь часть общей группы приезжих, в которую входят и россияне, проживающие в других городах России. Следовательно, первые не могут совершать преступлений больше, чем вторые: часть не может быть больше целого. Со слов же Лужкова получалось, что может (40% преступлений приезжих против 47% совершенных иностранцами).

Конечно, нельзя исключать, что картина преступности в столице претерпела разительные изменения и теперь все приезжие вместе взятые совершают уже больше 47% преступлений, – тогда заявление мэра не противоречило бы математическим законам. Однако он не привел сводных данных.

По официальной статистике МВД, за январь-февраль 2009 г. в Москве было совершено 34 180 преступлений, за этот же период иностранцы совершили на всей территории России 10 927 преступлений. Даже если допустить, что иностранцы нарушали закон исключительно в Москве (во что трудно поверить), на их долю пришлось бы только 32% преступлений.