Расстрелять! — II - Покровский Александр Михайлович - Страница 5

Секундная пауза (потому что за таким вступлением обычно следует: «Так какого же ражна-а!!!»), во время которой судорожно вспоминаешь все, что исполнил и как исполнил, все вспомнил, что исполнил, ничего не нашел, истомился до того, что устал, будь что будет, и говоришь вяло:

— Русский…

— Хорошо, — говорит начальник. Он сейчас на тебя анкету рисует, и ему нужно заполнить графу «национальность».

О командирах и помощниках плохо не говорят. Со смертью начальника вспоминается только хорошее.

— Погиб?!

— Да-а!!!

Минута молчания, потом общий хохот.

Личным составом на флоте называют моряков, матросов срочной службы.

Моряки у нас делятся на нормальных и ненормальных.

Нормальный моряк должен быть постоянно чем-то напуган, должен быть постоянно в чем-то уличен, виноват должен быть и ходить должен с видом недоделанной работы.

Если моряк не напуган, значит, он нагл и ненормален.

— Вы нагл! — говорят ему. — И ненормален!

Для любви. Вызываешь к себе личный состав и спрашиваешь его:

— Ну-у, голубь мой сизокрылый, когда же мы будем любить друг друга? Когда? Когда в наших отношениях наступит взаимность. Не могу же я любить только в одну сторону. Должна же быть хоть какая-то отдача. Я иду к вам навстречу днем и ночью, стирая ноги до отростка, а вы все удаляетесь и удаляетесь. Когда это прекратится?

У моего старпома вопросы любви к личному составу имели временные ограничители.

— Значить, так! — объявлял он. — Командирам подразделений с семнадцати тридцати и до восемнадцати заниматься с личным составом любовью.

При взгляде на моего старпома из глубин памяти всегда всплывал огромный фанерный чемодан с надписью: «Привет из Фрунзе». И еще он говорил:

— Инструкция — это дополнение к Конституции, — а потом добавлял перед строем: — Кос-ми-чес-кие ко-раб-ли вовсю… (секундочка, приличный аналог подберу) вовсю сношаются на орбите, а у нас до сих пор личный состав спит на вахте! Захмуддинов!

— Я!

— Выйти из строя!

— Есть!

— Полезай на кнехт!

Полез.

— Сделай ласточку.

— Ну, товарищ капитан второго ранга…

— Не «ну», а ласточку я сказал.

Захмуддинов делает ласточку. Старпом любуется.

— Спинку дай!

Дал спинку. Ласточка — это такая поза, когда, стоя на кнехте на одной ноге, наклоняешься вперед, спина и еще одна нога, поднятая в заднюю сторону, должны быть параллельны линии горизонта, а руки нужно расставить. Получается ласточка.

— Так вот, товарищи, — говорит старпом, отлюбовавшись, — вот эта ласточка обгадила нам всю малину!

Как-то у нас не было корабля, все шлялись без дела, и вот старпом решил с утра всех занять, решил провести занятие. Вызвал меня и говорит:

— Химик, проведешь завтра лекцию «Оружие массового поражения». Договоришься с кабинетом. С восьми и до восемнадцати.

Десять часов подряд.

— Так… товарищ капитан второго ранга, они ж за десять часов обалдеют.

— Ни-че-го, не обалдеют! Так, ладно, завтра я сам проведу занятие. На тему «Воспитание личного состава». С восьми и до восемнадцати. Учись, химик, пока я жив, как надо проводить занятия.

С утра собрались в кабинете. Входит старпом.

— Встать! Смирно! Вольно! Сесть!

— Дежурный! Приготовить доску.

Дежурный готовит доску, протирает ее и кладет мел.

— Так! Командирам подразделений доложить о наличии личного состава и о наличии у личного состава конспектов и ручек.

Командиры подразделений встали и доложили. Старпом берет мел и пишет на доске печатными буквами:

— МАТРОСА НАДО ЗАДОЛБАТЬ! — и со стуком ставит восклицательный знак, отчего мел разлетается.

— Дежурный! Мел!

Дежурный подает еще один кусок мела.

— Вы все не читаете классиков, — обращается старпом к аудитории. — А что говорят классики? Классики говорят: если вы матроса не поставите раком, то он вас поставит раком! Кто это написал и где? Кто знает? Командир бэче один? Кто это написал? Не знаете? Сядьте! Так, командир бэче два, тот же вопрос: кто это написал? Не знаете? Сядьте! Никто не знает? Это написал Леонид Соболев в «Капитальном ремонте»! Так, всем законспектировать.

Какой-то лейтенант в глубине хихикнул. Старпом заметил.

— Лий-ти-нант! Встаньте! Я вам, вам говорю! Да, вам! Представляться надо, когда к вам обращаются. Вот, товарищи, лейтенант! Он, может, только вчера из сперматозоида вылупился, а уже хихикает! Запомните, лейтенант, я в сто, нет, я в тысячу раз умнее вас. И поэтому я ваш начальник, и поэтому вы должны выполнять мои распоряжения. Вот где ваш конспект? Чей это лейтенант? Командир подразделения! А-а, вот чей это лейтенант. Тогда понятно…

И до восемнадцати часов старпом ни разу не запнулся.

Теперь самое время сказать,

Офицер у нас — это двуногое, лишенное совести и памяти. Офицер врет. И врет он не как все люди: он непрерывно врет. И вообще у офицера есть только два состояния: он либо врет, либо оправдывается. Но и оправдываясь, он все равно врет.

— И что это за офицер пошел? — говорил при мне один адмирал.

И мне тогда хотелось ему возразить, мне хотелось ему сказать, что сам офицер «пойти» никуда не может. Несмотря на то, что офицер живет ногами, переставляет он их только по приказанию и только по подразделениям: делай — раз! делай — два!

Может, это кому-то напоминает деревянных солдатиков? Кому хочешь, может, и напоминает, но только не мне. Наше офицерство я люблю. Я сам к нему принадлежу. Поэтому офицерство я понимаю. И если офицер говорит: «Я служу Родине бескорыстно, то есть за деньги», — я понимаю, о чем он говорит. Остальные не понимают, и это их возмущает. Возмутившись, они начинают орать и плескать руками, как бакланы над мусорной кучей. Ублюдки, одним словом, клюв бы им загнуть!