Мангушев и молния - Покровский Александр Михайлович - Страница 11

– Да-а-а… это так! – сказал Капитан, а потом он погладил птицу, чтоб успокоить разволновавшегося какаду.

– Ах, Капитан, – вздыхал Выдумщик, – как я вам завидую. Если б я видел все это своими собственными глазами, я бы умер спокойно.

– О-о-о! – смущался Капитан, а Выдумщику становилось абсолютно ясно, что только скромность не позволяет Капитану восхищаться своим собственным прошлым.

А завтра было светлое утро, и широко распахнутые детские глаза, и мороз по коже от страшных морских историй, где шторм, и ветер, и трудная победа – лучшая награда бесстрашным сердцам, и жизнь – лучшая награда героям.

– Эй, Капитан! – потом звал своего друга Выдумщик, – У нас есть тарелка горячего супа, горбушка вкусного черного хлеба и кружка душистого мятного чая.

– Нет, дорогой мой Выдумщик! – откладывал в сторону сети Капитан, – У нас есть еще одна краюха хлеба, листовой бразильский табак и мешочек душистого кофе.

– Хлеб мы съедим вместе с супом, – говорил ему на это Выдумщик, – табаком набьем вашу трубку, а мешочек кофе оставим до лучших времен.

А потом они садились на два деревянных резных табурета, какие бывают только в добрых старых морских тавернах и ели суп, по очереди загребая его ложками и оставляя друг другу лучшие куски.

Разные люди Лампаса

На одной из улиц города Лампаса, по которой жители города каждое утро идут строить свои корабли, старый Капитан и Выдумщик встретили девочку с зелеными глазами.

Она стояла и плакала в самой середине тротуара, а люди не останавливались, потому что мало ли кто плачет на улицах города Лампаса и у всех ли при этом видны слезы?

И рассердился тут Капитан на жителей города и хотел уже треснуть своим страшным кулаком и чего-нибудь расшибить, но положил ему руку на плечо Выдумщик, и успокоился старый вояка, вот только загородил девочку от идущих мимо людей, так загораживает утес от морского потока малую шлюпку.

А Выдумщик погладил девочку по грустным кудрям и спросил:

– О чем плачет моя маленькая принцесса? Может быть, она потеряла золотой башмачок? Мы достанем ей башмачок. Может быть, ее карета превратилась в тыкву, а возничий – в крысу? О чем плачет моя маленькая принцесса?

Девочка посмотрела на него большими зелеными глазами, полными слез, опустила голову ниже и лицо ее совсем закрылось кудрями.

– Наверное, это грустная история, – сказал Выдумщик своему другу.

– Хочешь, я расскажу тебе о Бродяге Парусе? – спросил он малышку, но она покачала головой.

– О-о-о, – воскликнул тут Выдумщик, – как горько и одиноко живется маленькой принцессе. У нее нет своей сказки. Расскажи мне все, что случилось, только очень тихо, иногда я бываю волшебником и помогаю людям.

Девочка взглянула на него исподлобья, а потом оглянулась на старого Капитана.

– Да-а-а, – сказал Капитан, – это так!

И поверила ему девочка. Да и как не поверить, если весь город знал, что Капитан не болтает лишнего, как в таких случаях говорят сухопутные жители, и не бросает слов на ветер, как говорят моряки.

Выдумщик наклонился к девочке, и она зашептала на ухо только ему одному.

– Я все узнал, – сказал, распрямляясь, Выдумщик своему другу, – это очень грустная история. Если б я мог ее рассказать, то это была бы грустная сказка. Но я дал честное, волшебное слово нашей маленькой принцессе никому и ничего не рассказывать. Ах, если б принцесса, у которой есть одна только бабушка, не теряла бы монетку в двадцать сольдо на этом самом месте! Она держала ее крепко в ладошке, но монетка все равно вырвалась. Что она теперь скажет в булочной? Что она скажет бабушке, пославшей ее за хлебом?

– Сейчас, – сказал Выдумщик девочке, – на этом самом месте, после моих волшебных слов, упадет ровно двадцать монет по двадцать сольдо. Но для этого нужно зажмурить глаза и закрыть ладошками уши, чтобы волшебные слова не обожгли их и не потеряли волшебной силы.

Девочка зажмурила глаза и закрыла ладошками свои ушки, а Выдумщик повернулся к людям, идущим мимо.

– Разные люди Лампаса, идущие мимо! Скажите, возможно ли, чтобы маленький человек, не верящий в сказки, у которого на свете всего только и есть, что больная бабушка, потерявший монетку в двадцать сольдо по дороге в булочную, не нашел ее на этом самом месте? Стоит ли плакать бедной девочке, каждая слезинка которой стоит больше миллиона сольдо? Не так ли, разные люди Лампаса, идущие мимо?

И не было никого, кто бы не улыбнулся Выдумщику на эти слова.

– А сейчас на ваших глазах совершится чудо. Когда я скажу: «Раз! Два! Три!» – на землю должны упасть ровно двадцать монет, по двадцать сольдо. Расступитесь тогда, люди Лампаса, пусть маленький человек поверит в сказку! Итак! Раз! Два!

Три!

И вдруг зазвенели монеты на той улице, по которой каждое утро разные люди идут строить свои корабли.

Девочка открыла глаза и уши, и люди расступились перед ней.

На тротуаре лежало много монет.

Не все они были по двадцать сольдо. Некоторые были и не по двадцать.

Девочка бросилась их собирать. Она набрала их целый подол, а потом она подошла к Выдумщику, подняла на него свои большие, счастливые глаза, точь-в-точь того же цвета, что и морская волна, прижала руки к груди и поклонилась ему два раза.

Старый Капитан осторожно пригладил своей тяжелой рукой ее льняные кудряшки и отвернулся. Всем в этом городе было ясно, что Капитан не умеет плакать. Вот разве что глаза его слезятся от встречного ветра, черт побери, но здесь он совершенно ни при чем.

А вечером они сидели на деревянных резных табуретах и смотрели на огонь небольшого камина. Выдумщик мечтал, а Капитан курил свою трубку и гладил по перьям старого какаду.

– Мой дорогой Выдумщик! – сказал вдруг Капитан, – А где же сказка о Бродяге Парусе? Мы никогда ее не слышали, загрызи меня акула!

– Далеко в море, – улыбнулся ему Выдумщик и закрыл глаза, – живет Бродяга Парус. Ему нравится свежий ветер и крутая морская волна. Он не любит теплую затхлость портов, где плавает грязь и горелые спички, и ходят ручные, нестрашные волны, и никого не зовет черная морская бездна. Он всегда там, где можно поймать грудью ветер. Там, где море и солнце, и волны… Он не может иначе, хоть бывает ему и тяжело…

Замолчал Выдумщик. Он улыбнулся с закрытыми глазами. Наверное, ему что-то привиделось или почудилось. Что-то хорошее.

Ничего не сказал ему старый вояка. Он решил подождать Выдумщика.

А нетерпеливый какаду тут же выложил сотню страшных морских проклятий на тридцать трех языках, и даже на языке никому неизвестного племени синий карликов, которые никогда не были людоедами.

Потому что он терпеть не мог, когда так замолкают. Ведь, если ты начал свой рассказ, то надо же его и закончить как полагается, загрызи меня акула. А? Как вы думаете, разные люди, идущие мимо?

Вечером

Вечером, перед тем, как ложиться спать, мы обычно тушим свет, собираемся у кого-нибудь на кровати и болтаем.

О чем угодно. Иногда я что-то рассказываю. Все равно что. Не то что бы я знаю что-то, просто я фантазирую.

Как-то начал рассказывать о времени.

– Закройте глаза, – говорю, – я расскажу вам о времени.

Дело в том, что только в нашем измерении существует пространство и время. Но есть такое измерение, где наше, здешнее время – это пространство, и каждый его момент существует на манер отдельной ячейки. И оно есть всегда. То есть, всегда можно найти себя и любой миг своей жизни. Это похоже на то, что ты летишь над полем, а на нем вплотную стоят колоски. И каждый колосок это ты и весь окружающий тебя мир в разные мгновения существования. И в каждое мгновение можно вернуться. Было бы желание. И так для любого человека. Здорово все устроено. Ничего не пропадает.

– Пап, расскажи еще что-нибудь, – говорит Сашка.

– А тебе нравится?

– Ну, да. Под твои разговоры хорошо засыпать.