72 метра - Покровский Александр Михайлович - Страница 12

— Почему зад зашит?!

Я обернулся и увидел нашего коменданта. Он смотрел на меня.

— Почему у вас зашит зад?!

А-а… это он про шинель. Шинель у меня новая, а складку на спине я еще не распорол. Это он про складку.

— Разорвите себе зад, или я вам его разорву!!!

— Есть… разорвать себе зад…

Все коменданты отлиты из одной формы. Рожа в рожу. Одинаковы. Не искажены глубокой внутренней жизнью. Сицилийские братья. А наш уж точно — головной образец. В поселке его не любят даже собаки, а воины-строители, самые примитивные из приматов, те ненавидят его и днем и ночью; то лом ему вварят вместо батареи, то паркет унесут. Позвонят комендантской жене и скажут

— Комендант прислал нас паркет перестелить, — (наш комендант большой любитель дешевой рабочей силы). — Соберут паркет в мешок, и привет!

А однажды они привели ему на четвертый этаж голодную лошадь. Обернули ей тряпками копыта и притащили. Привязали ее ноздрями за ручку двери, позвонили и слиняли.

Четыре утра. Комендант в трусах до колена, спросонья:

— Кто?

Лошадь за дверью.

— Уф!

— Что? — комендант посмотрел в глазок.

Кто-то стоит. Рыжий. Щелкнул замок, комендант потянул дверь, и лошадь, удивляя запятившегося коменданта, вошла в прихожую, заполнив ее всю. Вплотную. Справа — вешалка, слева — полка.

— Брысь! — сказал ей комендант. — Эй, кыш.

— Уф! — сказала лошадь и, обратив внимание влево, съела японский календарь.

— Ах ты, зараза с кишками! — сказал шепотом комендант, чтоб не разбудить домашних.

Дверь открыта, лошадь стоит, по ногам дует. Он отвязал ее от двери и стал выталкивать, но она приседала, мотала головой и ни в какую не хотела покидать прихожей.

— Ах ты, дрянь! Дрянь! — Комендант встал на четвереньки. — Лярва караванная! — и прополз у лошади между копытами на ту сторону. Там он встал и закрыл дверь Пока придумаешь, что с ней делать, ангину схватишь.

— Скотина! — сказал комендант, ничего не придумав, лошади в зад и ткнул в него обеими руками.

Лошадь легко двинулась в комнату, снабдив коменданта запасом свежего навоза. Комендант, резво замелькав, обежал эту кучу и поскакал за ней, за лошадью, держась у стремени, пытаясь с ходу развернуть ее в комнате на выход.

Лошадь по дороге, потянувшись до горшка с традесканцией, лихо — вжик! — ее мотанула. И приземлился горшочек коменданту на темечко. Вселенная разлетелась, блеснув!

От грохота проснулась жена. Жена зажгла бра.

— Коля… чего там?

Комендант Коля, сидя на полу, пытался собрать по осколкам череп и впечатления от всей своей жизни.

— Господи, опять чего-то уронил, — прошипела жена и задремала с досады.

Лошадь одним вдохом выпила аквариум, заскользила по паркету передними копытами и въехала в спальню.

Почувствовав над собой нависшее дыхание, жена Коли открыла глаза. Не знаю, как в четыре утра выглядит морда лошади, — с ноздрями, с губами, с зубами, — дожевывающая аквариумных рыбок. Впечатляет, наверное, когда над тобой нависает, а ты еще спишь и думаешь, что все это дышит мерзавец Коля. Открываешь глаза и видишь… зубы — клац! Клац! — жуть вампирная.

Долгий крик из спальни возвестил об этом поселку.

Лошадь вытаскивали всем населением.

Уходя, она лягнула сервант.