Только для посвященных - Коган Татьяна Васильевна - Страница 26

Из кухни прибежала такса и уселась напротив хозяина.

– Что, принцесса, гулять хочешь?

Такса звонко тявкнула и засеменила в коридор, перебирая короткими лапами.

– Может, позже? – риторически спросил Максим, направляясь следом за питомицей. Эту нелепую псину притащила Надька. Макс ржал часа два с короткими перерывами. Без смеха смотреть на крошечного вислоухого щенка было невозможно. Они давно подумывали завести собаку, и он дал жене карт-бланш в выборе породы. Полагал, что та купит солидную псину типа ротвейлера или овчарки. И нате. Принесла домой маленького рыжего клоуна, единственное функциональное назначение которого – веселить зрителей забавным внешним видом. Макс хотел возвратить псину продавцу вопреки возражениям жены. Но на следующий день изменил свои намерения: щенок быстро завоевал симпатии нового хозяина.

В прихожей на обувной тумбе валялась книга. Макс поднял ее и прочитал название: «Рихард фон Крафт-Эбинг. Половая психопатия». Джекил, сука, в своем репертуаре. Придумал тупую шутку дарить ему время от времени какие-то научные трактаты. Приколист хренов.

Макс вложил между страниц пятитысячную купюру, сунул книгу в карман куртки и вышел на лестничную площадку. Спустился на второй этаж и позвонил в квартиру. Дверь открыла пожилая женщина, радостно зашепелявила:

– Здравствуй, Максимушка, сокол мой, заходи, чаем тебя угощу.

– Не, баб Зин, на чай в другой раз. Я тебе подарок принес. Читай! – он протянул ей книгу.

– Ох, Максимушка, ты меня забросал своими книжками. Такие они сплошь заумные, я их на ночь читаю, чтобы заснуть побыстрее.

– Ну вот, видишь, баб Зин, хоть какая-то польза от этой макулатуры, – усмехнулся он.

Эту старушку Макс опекал уже давно. То денег подкидывал, то продуктов привозил, то таблетки. Она напоминала ему родную бабушку, которая умерла несколько лет назад. Баба Зина коротала дни в одиночестве. Родные не навещали ее, предполагая, что старушка прекрасно живет на мизерную пенсию и в помощи не нуждается. Макс старался навещать ее почаще – раз в неделю обязательно находил пятнадцать минут, чтобы проведать.

Джесси нетерпеливо тявкнула и вильнула хвостиком, выражая недовольство по поводу незапланированной задержки.

– Видишь, баб Зин, зовут меня. Заскочу на днях, не скучай, – Макс повернулся к таксе. – Да идем, идем. Не нервничай, принцесса.

На улице было малолюдно. В новогодние праздники утренний город мертв. От непривычной тишины стало не по себе. Как будто очутился внутри фильма ужасов. Герой идет по глухой улочке, еще не осознавая грозящей опасности. Но чем дальше, тем громче отзываются его шаги в окружающей пустоте. Туман сгущается, и вот уже силуэт путника почти растворился в серой пелене. Напряжение нарастает, зрители чувствуют, что сейчас произойдет нечто страшное.

– …! – выругался Макс, поскользнувшись на обледенелом участке тротуара и едва не упав.

Проходившая мимо женщина преклонного возраста возмущенно вскинула голову.

– Это я не про вас, – уточнил Макс и свернул во двор соседнего дома, где Джесси обычно справляла нужду.

Сейчас

Кирилл сидел на матрасе, привалившись спиной к стене, и в сотый раз перечитывал записку: «Не пытайся узнать прошлое. Я дал тебе шанс начать новую жизнь».

Если этот некто дал ему шанс на новую жизнь, получается, что прежняя была не самой удачной? Но разве он, Кирилл, не имеет право самостоятельно решать, как ему существовать? Может, лично его вполне устраивала собственная судьба? А какой-то нежданный благодетель насильственно лишил его права выбора, полагая, что совершает благородный поступок. Почему этот таинственный некто задумал «спасти» именно его? Вдруг он, Кирилл, не нуждался в спасении?

И как вообще, черт возьми, можно отнять у человека память? Стукнуть его по голове? Долго и нещадно пытать? Травить химическими препаратами? Но его тело в хорошей форме, насилия к нему явно не применяли. Разве что на сгибах локтей остались слабые следы от уколов в вену. Но эти уколы могли быть не связаны с его нынешним состоянием. В любом случае, не похоже, что его держали в заточении. Он или подвергся мгновенному воздействию, или согласился на это добровольно. Второе наименее вероятно. Ни один человек в здравом уме не согласился бы на амнезию. Каким бы чудовищным ни было прошлое, – это важная часть его личности. Благодаря прошлому он стал тем, кем стал. Сознательно уничтожить свое «я» – решение аномальное. Особо извращенная форма суицида. Неужели внутри него таилась какая-то страшная душевная болезнь, провоцирующая неоправданную жестокость к самому себе? Возможно, он и сейчас все еще болен и неправильно воспринимает окружающую действительность. Его мышление, внимание и воля расстроены, поскольку деятельность мозга нарушена.

Может быть, все, что происходит сейчас, – галлюцинация? И нет ни загородного поселка, ни пустого дома, ни доброжелательной соседки? Есть лишь игра воспаленного воображения. А сам Кирилл лежит в больничной палате, и врачи размышляют – стоит ли отключить безнадежного пациента от аппарата искусственного дыхания… Однако и загородный поселок, и пустой дом, и доброжелательная соседка выглядели слишком реальными, чтобы подвергать сомнению их физическую природу. Тем более что физическая природа некоторых вызывает красноречивые реакции в организме.

Сегодня утром Ольга, проводив мужа на работу, сразу же явилась к нему в гости. На ней было короткое платье, Кирилл возбудился. Чтобы скрыть эрекцию, срочно ретировался в ванную под предлогом умыться и почистить зубы. Ольга поняла причину, но виду не подала.

– Я включила подогрев бассейна. Через час можно будет поплавать, – сказала она, когда Кирилл вернулся. – Ты ведь умеешь плавать?

– Очень на это надеюсь.

– Тогда пошли, пройдемся немного, нагуляем аппетит, а потом позавтракаем.

На улице было солнечно, Кирилл то и дело щурился. Белизна снежного покрова удваивала яркость окружающего пейзажа, хотелось закрыть глаза ладонями и рухнуть спиной в сугроб. И лежать в блаженстве, не обращая внимания на попавший за воротник снег.

– Тебе нравится зима? – спросил Кирилл.

– Мне все равно, – равнодушно ответила спутница.

– Разве так бывает?

– Бывает.

– Необычная ты.

– Правда? И это говорит человек, не помнящий собственного имени? – неожиданно зло отреагировала Ольга.

Кирилл смутился:

– Извини, не хотел тебя обидеть. Я действительно спорол глупость. Подумал, что это нормально – отдавать предпочтение какому-то времени года.

– Это нормально.

Кирилл испытующе посмотрел на Ольгу. Он не в том положении, чтобы делать ответственные заявления, и все же готов спорить: Велецкая несколько чудаковата. Явной странности в ней нет, однако чувствуется некая загадка. Впрочем, со многими ли женщинами он общался после пробуждения? Скорее всего, любая представительница слабого пола является для мужчин чем-то непостижимым.

– Расскажи о себе, – попросил Кирилл. – Я ничего о тебе не знаю.

– Может, это и к лучшему? – улыбнулась Ольга. – Моя судьба не столь увлекательна, как тебе представляется. Ты будешь разочарован.

– Красивая женщина не может разочаровать, какая бы судьба у нее ни была.

– Спасибо.

– Итак, ты родилась… – Кирилл сделал кистью круговые движения, предлагая собеседнице продолжить фразу.

– Да, этот факт глупо отрицать. Я родилась.

– Ты испытываешь мое терпение, – шутливо-сурово произнес Кирилл.

– Мне правда нечего рассказать. Со мной не случалось ничего знаменательного. Отучилась, вышла замуж, родила двоих детей. А у тебя есть дети? Ой, извини, – осеклась Ольга. – Я иногда забываю о твоей амнезии.

– Я и сам бы о ней с радостью забыл.

Велецкая взяла его руку:

– Холодная, как у лягушки. Замерз? Пошли домой, греться.

После завтрака хозяйка повела гостя в подвал, где располагались сауна и небольшой бассейн. Кирилл спустился по лестнице и замер в нерешительности на последней ступени.