Шпион - Касслер Клайв - Страница 72

— Сбежали. Не волнуйся. Далеко не уйдут.

Марион что-то стискивала в прижатой к груди руке.

— Что это?

Медленно, с трудом она разжала пальцы. На ее ладони лежал изумруд, зеленый и таинственный, как кошачий глаз.

— Мне казалось, он тебе не понравился.

Марион осмотрела разбитые стекла и стены в ямках от пуль.

— У меня ни царапины. И у тебя тоже. Это счастливый амулет.

— Вся ювелирная промышленность Ньюарка потрясена, — сказал Морис Вайнтрауб, крепкий седовласый патриарх, владелец самой крупной в Ньюарке фабрики, где изготавливали пряжки. — Я с самой Гражданской войны покупаю камни у «Райкера и Райкера». Когда был еще только один Райкер.

— Вы знали, что Эрхарда Райкера усыновили?

— Неужели? Нет, не знал.

Вайнтрауб посмотрел на море рабочих столов, за которыми при скудном северном свете работали ювелиры. На его губах появилась задумчивая улыбка, он погладил подбородок.

— Это многое объясняет.

— О чем вы говорите?

— Он был хороший человек.

— Отец?

— Нет. Его отец был хладнокровным мерзавцем.

Белл обменялся недоуменным взглядом с Арчи Эбботом.

Владелец фабрики заметил это.

— Я еврей, — объяснил он. — И знаю, когда меня не любят за то, что я еврей. Отец скрывал свою ненависть, чтобы вести дела, но она так и сочилась из него. Он не мог полностью ее скрыть. Сын относился ко мне без ненависти. Он был не настолько европейцем, как старик.

Белл и Арчи снова переглянулись. Вайнтрауб сказал:

— Я хочу сказать, он вел себя как хороший человек. Джентльмен в делах и добр в частной жизни. Он один из очень немногих моих поставщиков, кого я пригласил бы к себе домой. Не человека, который способен устроить стрельбу на Мейден-лейн. Не фанатика, как его отец.

Арчи сказал:

— Вероятно, вы не расстроились, когда его отца убили в Южной Африке?

— Я не удивился.

— Прошу прощения? — переспросил Арчи, а Белл резко сказал:

— Что вы хотите этим сказать?

— Я часто в шутку говорил жене: «Герр Райкер — немецкий агент».

— Почему вы так говорили?

— Он не мог удержаться и не хвастать своими путешествиями. Но я заметил, что на протяжении многих лет дороги всегда приводили его туда, где Германия становилась источником неприятностей и осложнений. В 1870 году, когда началась франко-прусская война, он оказался в Эльзасе-Лотарингии. В восемьдесят первом был на острове Самоа, когда Соединенные Штаты, Англия и Германия провоцировали гражданскую войну. В Занзибаре, когда Германия захватила так называемый Восточно-Африканский протекторат. В Китае, когда Германия захватила Циндао, и в Южной Африке, когда кайзер встал на сторону буров, воевавших с Англией.

— И был там убит, — заметил Арчи.

— Во время атаки, которой командовал сам генерал Сматс, — заметил Исаак Белл. — Если он не был немецким шпионом, то мастером необыкновенных совпадений был. Спасибо, мистер Вайнтрауб. Вы нам очень помогли.

По дороге в Нью-Йорк Белл сказал Арчи:

— Когда я обвинил О'Ши в том, что он отплатил усыновившему его человеку тем, что стал убийцей и шпионом, он ответил, что спасение Кэтрин из Адской кухни было «одним из способов» его отплаты. Он сказал: «Я говорю это с гордостью». Теперь я понимаю — он хвастал тем, что пошел по стопам отца.

— Если человек, усыновивший его, был шпионом, означает ли это, что Райкер-О'Ши шпионит в пользу Германии? Он родился в Америке. Его усыновил немец. Он учился в английской школе и в немецком университете. Кому он верен?

— Он гангстер, — сказал Белл. — Он чужд верности.

— Где он может прятаться сейчас, когда его раскрыли?

— Везде, где его примут. Но не раньше, чем совершит последнее преступление во имя государства, которое защитит преступника.

— Использует торпеды, — сказал Арчи.

— Против чего? — спросил Белл.

Когда Белл вернулся в «Никербокер», в приемной ждал Тед Уитмарк. Он держал шляпу на коленях и не мог смотреть Беллу в глаза, когда спросил:

— Мы здесь можем где-нибудь поговорить наедине, мистер Белл?

— Заходите, — сказал Белл, заметив, что гарвардский галстук Уитмарка повязан криво, обувь нечищена, а брюки нуждаются в глажке. Он провел Уитмарка к своему столу и подвинул стул, так чтобы они могли сидеть рядом и их никто не слышал. Уитмарк сел, сжимая и разжимая руки, кусая губы.

— Как Дороти? — спросил Белл, чтобы успокоить его.

— Ну… в частности, я хотел с вами поговорить и о ней. Но, если не возражаете, сначала о главном.

— Нисколько не возражаю.

— Понимаете, я играю в карты. Часто.

— Вы игрок.

— Да, я игрок. И иногда много проигрываю. У меня пошла полоса проигрышей, и прежде чем я спохватился, я был уже по уши в долгах. Я только хотел вернуть проигранное, но увязал все глубже.

— У вас по-прежнему полоса проигрышей? — спросил Белл.

— Похоже. Да, можно сказать и так.

Он замолчал.

— Могу я предположить, что это огорчает Дороти?

— Да, но дело не в этом. Я вел себя как дурак. Несколько раз очень сильно сглупил. Мне кажется, я усвоил урок Сан-Франциско…

— А что произошло в Сан-Франциско?

— Благодаря вам я избежал расстрела.

— О чем вы? — спросил Белл, внезапно начиная понимать, что дело гораздо серьезнее, чем он предполагал.

— Я хочу сказать, что, когда вы остановили повозку и помешали взорвать арсенал на Мар-Айленде, вы спасли мне жизнь. Там было бы много убитых, виноват был бы я.

— Объясните, — настораживаясь сказал Белл.

— Я дал им пропуск и пароль, чтобы пройти на военную верфь «Мар-Айленд».

— Кому?

— Я столько задолжал. Меня бы убили.

— Кто?

— Ну, сначала Командор Томми. Здесь, в Нью-Йорке. Потом он продал мой долг владельцу казино на Варварском побережье, и там я проиграл еще больше, и тот парень хотел меня убить. Он сказал, они сделают это медленно. Но достаточно было только дать им пропуск и накладные моей фирмы и показать все тайные ходы и тому подобное. Знаю, вы думаете, что я пропустил на базу саботажника, но я ведь не понимал, зачем им это. Я думал, они хотят заключить большой контракт. Я считал, они делают это ради наживы.

— Вы надеялись, что они делают это ради наживы, — холодно возразил Исаак Белл.

Тед Уитмарк повесил голову. А когда снова поднял, в его глазах блестели слезы.

— Я и теперь на это надеюсь. Но, боюсь, это не так. Что-то подсказывает мне, что в этот раз дело еще хуже.

Зазвонил внутренний телефон на столе Белла. Белл взял трубку.

— В чем дело?

— Тут какая-то дама хочет видеть вас и того джентльмена, что сейчас с вами. Мисс Дороти Ленгнер. Впустить?

— Нет. Скажите, что я вскоре к ней выйду. — Он повесил трубку. — Продолжайте, Тед. Что произошло в этот раз?

— Они хотят взять у меня один из грузовиков, которые идут на военную верфь в Бруклине.

— Кто они?

— Лощеный субъект по имени О'Ши. Я слышал, кто-то назвал его Глазником. Должно быть, прозвище. Вы знаете, о ком я говорю?

— Когда им нужен грузовик?

— Завтра. Когда «Нью-Гэмпшир» будет загружать продовольствие и боеприпасы. Он только закончил пробное плавание и теперь в составе Морского экспедиционного корпуса направляется в Панаму, поддерживать мир в проливе. Мое нью-йоркское отделение получило контракт на поставку продовольствия.

— Грузовик большой?

— Самый большой из всех.

— Достаточно большой, чтобы перевезти две торпеды?

Уитмарк пожевал губу.

— Боже. Он нужен им для этого?

Дверь приемной раскрылась, и вошел Гарри Уоррен. Белл снова хотел повернуться к Теду Уитмарку, но тут его внимание привлекло неожиданное движение у двери: он увидел, как Дороти Ленгнер в черном платье и шляпе с черными перьями скользнула в комнату вслед за Гарри, который вежливо спросил:

— Чем могу быть полезен, мэм?

— Я ищу Исаака Белла, — сказала она своим чистым певучим голосом. — Вот и он, я его вижу.