Ожидание (три повести об одном и том же) - Погодин Радий Петрович - Страница 13

Не лезет!

– Полезай! – кричу. – Нето я тебя вдарю этой скамейкой.

Вдвоём подтянули лодку к отмели. Перевернули на киль. Воду вычерпали. И домой.

Художник сел в кормочку. Замерзает. Я ему клеёнку дал. А он просит:

– Ради бога, Василий, голубчик, греби побыстрее.

Кабы я быстрее мог. У меня кусок мяса выворочен и кровь по спине плывет. На каждом гребке деву Марию кричу…

Ещё до берега не дошли, а тот художник как схватился по мелкой воде бежать…

СНОВА МАЛЬЧИШКА В СПОРТИВНОЙ КУРТКЕ

Старик и Славка долгое время сидели молча. Старик иногда поднимался к воротам, чтобы открыть их, впустить в затон грузовик. Славка смотрел в море.

Море слепило глаза. Чёрные сваи словно висели в воздухе на сверкающих нитях. На сваях ещё совсем недавно сидела девчонка, а сейчас никого…

Старик подтолкнул Славку локтем. Сказал:

– Слухай…

Славка прислушался. Разные звуки полезли ему в уши: и шорох волны по песку, и гудок далёкого парохода, и заглушённый стук машин. Какие-то крики долетали до него со стороны города.

Старик Власенко поднялся.

– Вот скаженна трава… Я ж говорю, нет у них совести и не вырастет… – и побежал в затон.

– Геть! – зашумел он там. – Нешто вам слов мало? Я же вас каждый день выгоняю!

Славка вскочил, хотел бежать к воротам на помощь деду. Но тут из-под забора показалась девчонка, голова в белой косынке с голубым горохом.

– Эй, – сказала девочка. – Прими-ка… Ну, бери, чего рот раскрыл.

Девчонка протянула Славке короткую удочку. Славка растерялся. Взял удочку и стоит.

– Споймаю! – шумел за забором дед Власенко. – Или вам моря мало? Или вы не понимаете запрещенную территорию?!

Девчонка с трудом проползла под забором. Разорвала на спине красную кофту.

– И чего шумит? – проворчала она, отряхиваясь. – Строгость наводит… Кофту из-за него порвала…

– Ничего, – утешил её Славка. – Это зашить можно.

Из ворот выскочил запыхавшийся дед.

– Держи! – крикнул он и почти упал на скамейку. – Сердце зашлось… Задышка… Совсем бегать отвык… Держи её!

Славка растерянно улыбнулся.

Девчонка вырвала у него удочку, отошла на шаг и сказала деду:

– Чтоб он меня задержал? Вы, дед, чи слепые теперь совсем, чи вам голову напекло. Я ж вашего хлопца на наживку раздёргаю, как ту зеленуху.

Дед нахмурился, оглядел девчонку и спросил недовольно:

– Ты кто есть?

– Хе, – засмеялась девчонка. – Вы ж меня знаете. Варька я, механика Петра дочка, который с «Двадцатки». Мы ж у вас жили, когда батька хату спалил.

Славка переминался с ноги на ногу. Девчонка ему очень нравилась. Была она года на три старше его и в плечах пошире. И одета была по-особенному.

– Слухай сюда, – сказал дед. – Значит, это я про тебя думал. Гадаю, что за человек на сваях прирос. Каждый день тягает бычков, будто на работу приходит. Куда тебе такое количество рыбы?

Девчонка насупилась.

– Дед, а зачем вам чужие заботы?

– Без забот жизнь скучная, – сказал дед. – Ответь, зачем в брюках ходишь?

– Так платья же тонкие, враз рвутся.

Дед прислушался, навострив ухо. Вскочил, чтобы ловить нового нарушителя. Но ловить не пришлось.

Из затона вышел вчерашний мальчишка. Славка едва узнал его. Узнав, крикнул:

– Ой! – и обрадовался.

Мальчишка был в одних трусах. Весь загорелый. «Когда успел загореть? – подумал Славка. – Наверно, в апреле лазал на крышу, лежал на железе за трубами».

Старик открыл широкий, усатый, как у ерша, рот. С минуту в нём клокотала и хрипела досада.

– Я ж тебя, чертячий хвост, через милицию упеку. Откуда ты заявился?

– Оттуда, – сказал мальчишка.

– Вот ведь народ какой: в дверь выгонишь, они в окна влезут. Вы и на самолет с воздуха заскочите, как те микробы. Должность у вас такая. Десантники вы, блошиное племя.

Мальчишка подмигнул Славке, как закадычному другу. Потом повернулся к девчонке.

– Здравствуй, Сонета. – Он протянул ей руку.

Девчонка руки не взяла.

– Чисто дикарь, – проворчала она. – Срам смотреть.

Старик Власенко замахал руками:

– Ответь, стрючок черномазый, что в затоне делал?

– Вас разыскивал, – улыбнулся мальчишка.

– А чего меня искать? Вот я.

Мальчишка подошел ближе.

– Дед Власенко, неужели не узнаете? Я ж Васька.

Стариковы глаза ухватили мальчишку, сощурились.

– Вроде не врёшь. – Старик приоткрыл рот и весь засветился в улыбке. – Васька! Ну, стрючок, до чего вырос. А я сгадываю, чего ты не едешь, может, куда в другое место надумал… – Старик взял мальчишку за плечи. Провёл пальцами по волосам, – А ты вот приехал…

Мальчишка застенчиво улыбался, трогал дедову руку своей рукой.

У Славки защемило в носу. Ему вдруг очень захотелось, чтобы старик посмотрел на него. Но дед Власенко повернулся к нему спиной. Девчонка кривила губы в усмешке.

– Глупые, как телята, – сказала она.

Старик сел на скамейку. Вскочил тут же, подтолкнул мальчишку к воротам, пустил на запретную территорию, откуда с таким старанием изгонял ребят.

Славка смотрел на пустую скамейку.

– Может, он ему внук? – спросил Славка.

Девчонка сказала:

– Нет у него внуков. Этот Васька капитана Ильи племянник. Каждое лето сюда приезжает из Ленинграда. Нахал.

НЕМНОГО О ВАСЬКЕ

Вчера, пристроив Славку и его мамашу, Васька побежал к дядюшке. Дядюшка сообщил в письме, что получил новую квартиру у рыбзавода.

Он отыскал дядин дом. Трёхэтажный. Стандартный. Шиферная белёсая крыша. Ржавые потёки вдоль водосточных труб. На балконах вялится рыба.

Васька поднялся по лестнице, позвонил в шестую квартиру: здравствуйте, дядя, я ваш племянник…

Позвонил ещё раз – за дверью ни звука. На площадке крашеный пол. Чистый-чистый. Коричнево-красный. Васька хотел позвонить ещё, но распахнулась дверь соседней квартиры. Крутоплечая и широкая, появилась на пороге женщина.

– А-а, вы приехали, – пропела она, как любимому родственнику. Обернулась, крикнула:—Нинка, посади Николая на горшок. Неси ключ с комода! – И опять Ваське: – Может, покушаете у нас? Илья Константинович-то в Одессе.

Вышла Нинка. Ростом не достает до дверной ручки. Лицо – сплошная забота, словно она главная в доме труженица.

– У нас борщ с салом и пирог с судаком, – заявила Нинка.

Васька проглотил слюну и соврал по привычке:

– Спасибо, я недавно обедал.

Нинка дёрнула хитрым носом.

– Ой, врёт, – сказала она.

Женщина проводила Ваську в квартиру. От её босых ног на полу, подёрнутом пылью, оставались следы. Пол крашен блестящей краской, следы от этого кажутся влажными.

– Илья Константинович вам всё в письме написал, – говорила соседка. – А вот это вам деньги. А вон там кран в кухне и полотенце. Когда умоетесь, приходите борща покушать.

Она ушла, унеся с собой нестерпимо вкусные запахи.

«… Я пробуду в Одессе долго, – писал дядя. – Поживёшь один. Питайся в столовой – привыкай. Не хватит денег, – пойди на элеватор к начальнику стройки Александру Степановичу. Короче, побывай у него сразу. Дядя».

На кухне протекает кран. Пустая квартира наполнена этим звуком.

За окном беспредельное небо. Оно утончается к горизонту, словно льётся туда, за изгиб земли.

Васька плюнул. Это противоестественно – пустая квартира! Он распахнул окно. Шумно сел на диван.

– Здравствуйте, дядя, я приехал.

«Приехал?» – спросила квартира.

– Ага, – сказал Васька.

«Ага», – сказала квартира.

…Васька растянулся на диване, задрал ногу на ногу.

В дверях появилась соседская Нинка. Она держала сиреневатую сиамскую кошку с голубыми глазами. У кошки были чёрные уши и чёрные кончики лап.

Нинке не понравилась Васькина поза.

– Мужики все такие, – сказала она. – Мужики порядка не ценят. Им бы скорее ноги задрать… Идите борщ кушать. – Нинка подтащила Васькин рюкзак в угол. – Я тут за порядком смотрю. Дома ж нельзя – Николай сразу нарушит… Сейчас по всей квартире на горшке ездит.