На суше и на море - Подгурский Игорь Анатольевич - Страница 39

– Откуда у тебя такая куколка? – через силу выдавил Задов и шагнул в песочницу.

Адик засмеялся и пулей выскочил из нее, не забыв прихватить игрушечный танк.

Лева сделал шаг к мальчику, ноги с трудом передвигались по рассыпчатому песку. Он сделал еще один шаг. Неожиданно песок поехал вниз под сапогами, и разведчик провалился по пояс, продолжая медленно погружаться глубже и глубже.

– Адик, помоги! – со слезой в голосе взмолился Задов.

Мальчик засунул руку в карман шорт и вытащил часы со сломанным ремешком. Взглянул на циферблат и ответил: «Извиняйте, дядечка взрослый, я опаздываю. Скоро тренировка, фехтование пропускать нельзя». Показал язык и убежал, прижимая игрушки к груди.

– Погоди! Постой! – крикнул вдогонку Лева. Он попытался ухватиться руками за поверхность, но в ладонях оставались лишь горсти песка. Зыбун затягивал все глубже и глубже. Справа раздалось цоканье каблуков. Задов, стараясь не делать резких движений, повернул голову. Мимо песочницы шла стройная девочка-подросток, почти уже девушка, в белом летнем костюме. На плечах красовались нарисованные от руки большие красные звезды. Сбоку штанин тянулись такого же цвета лампасы.

– Девушка! Можно вас на минутку! – жалобно позвал Лева.

Она остановилась и, глядя на него, с улыбкой спросила, с подчеркнуто правильной артикуляцией растягивая буквы: «Мужчина-а-а, а вы успеете за минутку?»

«Лингвистка!» – зло подумал Задов и полностью погрузился в песок, успев набрать в грудь воздуха, закрыть глаза и раздуть щеки. Зыбун сомкнулся над героической макушкой.

Разведчики группы, вошедшей в дверь номер два – Ермак с Петрухой, – дошли до перекрестка, где их коридор пересекался с другим. Из бокового прохода вышел здоровенный черный котище, перешел следопытам все пути, кроме обратного, и исчез с негромким противным мяуканием.

– Ермак Тимофеевич, вы верите в приметы? – спросил осторожный Петька.

– Нет! – без тени сомнения ответил покоритель Сибири и шагнул вперед.

Жаль, любого другого человека должно было насторожить нехорошее предзнаменование. Но люди, которые на двух стругах отправились незнамо куда и умудрились поставить на колени огромный край, не относятся к категории «любых других». Чем выше риск, тем быстрее идешь к цели, тем больше преимущество перед другими. Ермак шагнул, наступив на замаскированную крышку глубокого колодца. Опора ушла из-под ног – и разведчик ухнул вниз. Единственное, что он успел, – уже в полете громко крикнуть всего одно нехорошее слово. Эхо, живущее в узкой длинной трубе, радостно отозвалось, и из черной круглой дыры донеслось: «Ля! Ля-а!.. Ля-a-aL» Крышка вернулась в исходное положение. Щелкнуло запирающее устройство. Петька вспотел от ужаса и осторожненько, впритирку к стене, двинулся дальше, обходя замаскированный колодец, но после первого же касания к стене спина прилипла. В результате попыток освободиться прилипли ладони, брюки и волосы, сапоги тоже намертво приклеились к полу. Липкая ловушка, о которой Петька и не слыхивал, довершила провал задания второй группой.

Дуров, вошедший в третью дверь, стоял в помещении, стены которого были увешаны картинами, рисунками, расписаны цитатами, поражающими воображение; здесь царил беспорядок и буйство красок, за которыми угадывалась стройная система. Те, кто все это обустроил, были необузданны и отважны и не знали оков и правил.

Окна в галерее отсутствовали, дверей в обычном понимании тоже не было, кроме той, через которую Дуров вошел. Узкий проход открывал слабо мерцающую перспективу. Освещение было довольно сносным, особенно если учесть, что его источник двигался вместе с Дуровым, словно невидимая свеча в его руке. Дуров пошел вперед. Ничего не происходило, но постепенно свет стал более тусклым. Сначала он подумал, что попал в подвал, но никаких канализационных сооружений тут не обнаружилось. Проход не кончался и не расширялся, а только сворачивал поочередно то вправо, то влево, словно его проложил огромный шахматный конь. Дуров сразу вспомнил статью из журнала, где рассказывалось о гроссмейстере в памперсах, у которого никто так ни разу и не выиграл. Была одна ничья, да и та с военным компьютером, предназначенным для расчета траекторий баллистических ракет.

Дуров шагал и шагал. В какой-то момент перед ним оказался не очередной поворот, а маленькая полутемная комната. В дальнем ее конце ожил и подкатился к дрессировщику огромный шар, гремящий костяными пластинами и утыканный полуметровыми иглами. Секунду спустя на этом уродливом бугре сферической формы открылись два глаза с вертикальными зрачками, до этого прикрытые костяными наростами-веками.

Страх словно зацементировал ноги Леонида Владимировича. Он осторожно отступил в сторону, запнувшись обо что-то. Под ногами лежал толстый железный прут. Пока колюче-костяной шар приближался, Дуров успел поднять свою находку. Сразу же захотелось ткнуть им приближающегося монстра в глаз. Вместо этого добрый дрессировщик отступил в сторону, обошел страшное существо и двинулся к дальнему проему в стене, за которым виднелось синее небо. Сзади раздалось разочарованное причмокивание. Дуров ускорил шаг. Он буквально выскочил в тепло летнего дня из сумрака здания. Небо скрывала однородная непрозрачная пелена силового поля светло-молочного цвета. Небольшие темные облака быстро пробегали ниже него, подгоняемые ветром, летящим там, в вышине.

Здесь, где стоял дрессировщик, было спокойно и тепло. Как-то уж слишком спокойно. Улица, на которой он находился, состояла из маленьких одноэтажных коттеджей и напоминала жилую зону студенческого городка. Впечатление оказалось обманчивым. Как только Дуров начинал вглядываться более пристально, контуры зданий искажались, прямые углы становились волнистыми линиями, темные прямоугольники окон расплывались. Здание, из глубины которого Дуров только что вышел, казалось единственным реальным предметом, и отходить от него не хотелось.

Дуров догадался о причине царящего вокруг спокойствия: здесь не было людей – ни детей, ни взрослых. Двигаясь вдоль стены, разведчик повернул за угол, за которым находился сквер с детской площадкой в центре. Внезапно он увидел, что там кто-то есть, и двинулся к ним. На площадке находились двое – маленький мальчик в шортах и девочка лет четырнадцати. Мальчик как мальчик… А вот девочка одета была странно: в белый костюм со звездами на плечах и красными полосами на белых штанах. Дрессировщик в званиях разбирался плохо и поэтому просто не обратил на эту мелочь внимания. Дети заметили Дурова, но не сделали ни одного движения в его сторону.