Братство Бури (ЛП) - Райт Крис - Страница 2

Но не сейчас. Мы сломили их дух, преследовали их по планете, уничтожали, гнали, вырезали. Мы знали, что они где-то собирались, пытаясь организовать массированную оборону, но даже они, должно быть, чувствовали, что конец близок.

Я не испытывал к ним ненависти. В те дни я не понимал, что значит ненавидеть врага. Я знал, какими сильными, умными, находчивыми они были, и уважал это. В начале кампании они убили многих моих братьев. Мы вместе учились, изучали слабости друг друга, учились сражаться в мире, который ничего нам не давал и был безразличен к нашей войне. Когда они хотели, то могли быстро передвигаться. Не так быстро, как мы — никто не мог сравниться с нами в скорости — но они были хитрыми, изобретательными, храбрыми и свирепыми.

Возможно это было сентиментально, но я считал, что они тоже не испытывали к нам ненависти. Они ненавидели поражения, и это подтачивало их дух и притупляло мечи, но они не испытывали к нам ненависти.

Несколько лет назад на Улланоре ситуация была иной. Они почти разбили нас, обрушились на нас бесконечной, бесформенной зеленой волной, сминая любую оборону, опьяненные силой, необузданные благодаря своему великолепному методу ведения войны. В конце концов Гор остановил их. Гор и он сражались там — я видел их собственными глазами, пусть даже издалека. Там ситуация изменилась, там был сломан хребет зверя. На Чондаксе были только остатки, последние осколки империи, которая осмелилась бросить нам вызов и почти победила.

Поэтому я не испытывал ненависти к уцелевшим. Иногда я представлял, что почувствую, если мы столкнемся с врагом, которого не сможем разбить, когда затягивается петля и не остается другого выхода, кроме как отступать, с каждым боем все больше слабея, видя, как медленно теряют силы те, кто рядом с тобой.

Я надеялся и верил, что буду поступать так, как они, и продолжать биться.

Мне не нужно было отдавать приказы братьям — мы проделывали подобное много раз. Разогнавшись до максимальной скорости, мы стали охватывать разомкнутым строем оба фланга конвоя.

Это зрелище заставляло кровь кипеть, а сердце петь: пятьсот блестящих гравициклов, мчащихся эскадронами по двадцать машин в строю «клином», их двигатели оглушительно ревут, а всадники вопят. Великолепные в своих белых, золотых и красных цветах, мы рассыпались по ослепительному песку, выбрасывая за собой вихри пыли.

До этого момента мы шли на крейсерской скорости, сближаясь на дистанцию ведения огня. Теперь же мчались на полном газу, длинные волосы развевались за наплечниками, а клинки сверкали в свете солнц.

Мы нацелились на вражеские машины, большие, громоздкие, на полугусеничном или колесном ходу, которые раскачивались и тряслись, когда зеленокожие выжимали из пыхтящих двигателей все до последнего. Из отверстий в бронеобшивке вырывались клубы дыма. Я видел орков, сидевших на орудийных постах, разворачивающихся, чтобы прицелиться в нас из сделанных на скорую руку ракетных установок и излучателей с почерневшими стволами.

Я видел их оскаленные клыкастые пасти, они что-то кричали нам. Все, что я слышал — грохочущий рев гравициклов, порывы ветра, хриплый рык двигателей ксеносов.

На наших гравициклах были установлены тяжелые болтеры, но они молчали. Никто из нас не стрелял, мы приблизились, отвернув только перед входом в зону поражения вражеских орудий, наблюдая и просчитывая заходы на цель. Мы искали уязвимые места, с которых начнем атаку.

Эрдэни выбрал неправильный угол и слишком сблизился. Я повернулся в седле и увидел, как выпущенная из полугусеничной машины зеленокожих и сильно вращающаяся ракета попала ему в грудь. Взрывом его выбросило из седла. Прежде чем потерять его из виду, я заметил, что он упал на землю, подпрыгивая и кувыркаясь в тяжелом доспехе.

Я принял это к сведению, и если Эрдэни выживет, он будет наказан.

Затем мы приступили к работе.

Наши машины атаковали, сближаясь, петляя и кружа в урагане огня. Мы открыли огонь из тяжелых болтеров, чей яростный рев ненадолго заглушил грохот двигателей, и врезались в конвой, проносясь мимо раскачивающихся полугусеничных машин, оставляя за собой опустошение.

Я возглавлял клин, давя изо всех сил на газ, изрыгая свою дикую боевую ярость, уклоняясь от вражеских снарядов и ракет, чувствуя вибрирующую отдачу болтера, истребляющего все передо мной.

Я растворился в энергии битвы. Солнца были в зените, мы рубились в неистовом ближнем бою, а ледяной ветер обдувал наши доспехи. Я никогда не хотел ничего иного.

Конвой рассыпался. Первой поддалась броня медленных машин, они раскачивались и вставали на дыбы от взрывов. Чудовищные машины получали попадания в тягачи и переворачивались через нос. Прицепы подпрыгивали, опрокидывались и кувыркались. Металлические обломки выбрасывало силой внутренних взрывов на большую высоту. Гравициклы проносились мимо, как летящие сквозь побоище копья.

Пристав в седле, я приблизился к выбранной жертве, направляя мчащуюся машину ногами и одновременно вытягивая глефу из креплений на спине.

Мои девятнадцать братьев минган-кешика были рядом, атакуя по той же траектории. Мы вертелись и мчались сквозь густой град энергетических разрядов и снарядов. Со мной был Джучи, Бату, Джамьянг и другие, припавшие к своим машинам, их кровь кипела, а глаза горели восторгом.

Моя добыча находилась в центре конвоя — огромная, восьмиколесная, увенчанная платформой с орудиями и гранатометами на вертлюге. Площадка была установлена на выглядевшей шаткой навесной системе, вокруг которой зелеными и красными пятнами были подвешены толстые плиты трофейной брони. На платформе толпилось множество орков: одни с личным оружием, другие управляли установленным на машине вооружением. Две большие дымовые трубы в корме извергали дым, а вся конструкция подпрыгивала и раскачивалась, разваливаясь вместе с остальным гибнущим конвоем.

Они не были ни глупыми, ни медленными. Ураган шипящих лучей устремился к нам, проносясь мимо и вспахивая землю под нами. Я получил попадание в наплечник и сильно развернулся влево, позади меня другой гравицикл накренился и врезался в землю в облаке пламени и обломков.

Я прыгнул в последний момент, подброшенный вверх силовым доспехом, и приземлился точно на платформу. Проломив ограждение, я опустился на наклонную поверхность, и крутанул гуань дао кровавой дугой. Расщепляющее поле пылало, оставляя серебристые мерцающие полосы в воздухе. Я гордился своим мастерством владения глефой. Она плясала в моих руках, вращаясь и пронзая, сбрасывая тела орков с платформы. Я пробился через их толпу, ломая кость и разрубая доспехи. Ошеломленные и орущие орки отлетали от меня.

Я заревел от удовольствия, мои руки и ноги пылали, плечи накрыл фонтан сверкающей на солнце крови. Сердца колотились, кулаки были подняты, а дух парил.

Приблизился здоровяк, его левая рука была искалечена взрывом болтерного снаряда. Он шел прямо на меня, опустив голову, сжав когти. У него был ржавый тесак, клинок крутанулся.

Гуань дао рубанула, отрезав кисть чудовища. Затем глефа нанесла обратный удар, да так быстро, что лезвие, казалось, разрезало сам воздух пятном потрескивающей энергии, и раскроила череп орка в облаке крови и костей.

Прежде чем тело упало на настил, я уже снова двигался, рубя, кружась, прыгая, уклоняясь. Ко мне присоединились мои братья, перепрыгивая со своих гравициклов на платформу. На ней едва хватало места для всех нас, мы должны были убивать быстро.

Джучи снял одного из стрелков, вонзив клинок в хребет твари и эффектно вырвав его. Бату попал в переделку, сцепившись сразу с двумя противниками, и получил сильный удар в лицо за свою ошибку. Его окровавленная челюсть была сломана, а он балансировал на краю платформы. Снаряды барабанили по нагруднику Бату, но не смогли сбить его с ног.

Я не видел, чем закончился его бой, так как в это время сошелся с вожаком. Он тяжело шагнул ко мне, отпихнув сородича со своего пути от нетерпения вступить в схватку. Видя это, я засмеялся, не насмехаясь, но одобряя и наслаждаясь.