Иду на «ты» - Подгурский Игорь Анатольевич - Страница 62

Задов поперхнулся воздухом и начел сипеть, схватившись за горло. Теперь уже Кузнецов колотил Леву по спине. К счастью, обошлось без потерь.

– Опять вы? Когда же закончится эта боль? – тоскливо произнес Батыр и с натугой поднялся с земли.

– А я уже отмечал, кажется, что у вас большой потенциал,– великодушно признал отшельник, пристально вглядываясь в Батыра.– С удовольствием возьму вас к себе в ученики.

– Я уже ученый,– ответил Батыр, осторожно трогая шишку на затылке.– Лесной техникум закончил. С отличием. Могу диплом показать.

– Буратин в общежитии строгал,– понимающе кивнул Задов, делая невинное лицо.

– Батыр, а какую специальность вы получили? – как бы мимоходом поинтересовался Кузнецов.

– Астрофизик дальнего поиска,– автоматически ответил Батыр и тут же скривился, как от зубной боли.– До сих пор не могу понять, что это значит.

Кузнецов только хмыкнул и покрутил головой.

– Поспешим, ищущие истину! Мы почти пришли,– прервал беседу Раджив, возвращаясь на тропу.

«Почти пришли» оказалось длинной дорогой по острым осколкам скал. Ущелье петляло и изгибалось.Наконец взорам уставших путников открылись развалины дворца. Величия своего они не потеряли и по сей день. Тонкая резьба рухнувших дворцовых порталов работы безвестных мастеров давала возможность представить, каким красивым было это величавое здание до падения. Повсюду валялись разбитые стихией и врагами фигуры забытых богов и героев. Невредимой оставалась лишь одна замечательная статуя – каменный бык Нанди, неразлучный спутник Шивы.

Его мощный загривок переходил на спине в крутой горб. Копыта твердо упирались в почву. Но особо поражали широко поставленные рога и остекленевший, но одновременно живой взгляд, прикованный к выходу из ущелья. А еще уцелела стела. Среди нагромождения глыб, поросших деревьями и мхом, белый, узкий, стремительно взлетающий к небу конус стелы поражал причудливыми орнаментами и совершенством линий.

Растянувшись в небольшую колонну, путешественники двинулись вдоль развалин стены, разглядывая руины павших бастионов и многочисленные изразцовые плитки. За остатками крепостного вала бек в очередной раз оступился и, ойкая, скатился по крутым ступенькам обшарпанной лестницы во внутренний двор крепости. Двор был выложен гранитными и мраморными плитами, между которыми росли пучки травы и даже деревья. Джунгли упорно отвоевывали у людей обратно то, что принадлежало им по праву.

– Что-то не то,– внезапно остановился Задов, протягивая руку по направлению к непонятному элементу внутреннего дизайна, резко выпадавшему из окружающего ландшафта.

На чисто-белом песке нездешнего происхождения лежали черные необработанные камни. Песок был аккуратно разровнен самодельными бамбуковыми граблями, которые стояли тут же, прислоненные к обломку статуи.

—Что за дребедень? – повернулся к отшельнику Задов, но тот ответить ему не успел, поскольку в разговор влез бек.

– Примитивный сад камней,– пренебрежительно заметил он, то аккуратно наступая, то убирая носок с зубьев граблей.– А вот грабельки и в самом деле изящные. Классные грабельки.

Грабли угрожающе покачивались, но батыр пока еще соизмерял силу своей ноги с их равномерным колебанием.

– Сад камней? Зачем? – поинтересовался Лева.

Бек слегка замялся, но потом своими энциклопедическими познаниями все-таки решил поделиться:

– Одни говорят, что для созерцания. Тут их, камней, штук пятнадцать, но как ни ходи вокруг, а видно всегда на один меньше. Другие полагают, что сад этот нужен, чтобы не потерять навыки работы с граблями. Вторая версия убедительнее. Ай! Вот сволочь!

Бек озабоченно потер покрасневший лоб и приложил к нему плашмя лезвие перочинного ножа. Рукоятка граблей все-таки дорвалась до его лба.

—Чудны дела твои… – пожал плечами Задов.– Чу-до.

– Вы справедливо заметили: сад камней – настоящее чудо,– раздался откуда-то сбоку вежливый голос.– Правда, мудрый монах Салями, создав его столетия назад, вложил в него десятки толкований, а не два. Кстати, воин, не скажешь ли ты мне, откуда у тебя меч Какамуры. Он никогда не расставался с ним, пока был жив.

Перед Левой, Кузнецовым и Радживом стоял низенький человек в розовом шелковом бабском халате, перевязанном изящным черным поясом. За поясом торчали два меча: длинный и короткий. Человек обмахивался веером, разрисованным розами, и ласково улыбался Леве.

– А он и не живой вовсе, Какамака ваш,– огрызнулся Задов и повернулся боком так, чтобы меч был менее заметен.– Он очень-очень даже мертвый.

– Вы взяли меч в поединке? – все так же ласково осведомился вежливый мужик с веером.

– Мы его не трогали! Это ваш Какамука укокошил пятерых. Ну и того, перенапрягся.

– Пя-а-терых? – Было видно, что невозмутимость дается незнакомцу с трудом.– Пятерых «демонов ночи»? Нет, конечно, Какамура был очень, очень способным юношей, но не настолько же… Да-а-а, кто бы мог подумать! Кстати, меч верните. Это теперь фамильная реликвия в некотором роде.

Задов не ответил. Он сосредоточенно рассматривал резьбу на обломке какой-то плиты.

– С кем, простите, имеем честь? – сказал Кузнецов, сделав несколько шагов в сторону.

Самурай оказался в полукольце. Сзади у него громоздились обломки дворца, слева был Николай, прямо– Лева, а справа – Раджив. Бек с перочинным ножом в одной руке и граблями в другой продолжал околачиваться у сада камней, пытаясь их пересчитать.

– Тагунака,– представился самурай и поклонился.

– «Пасынок солнца»,– констатировал Кузнецов.

Мужик с веером молча и с достоинством поклонился еще раз.

– Любезный,– просительно поклонился самураю в свою очередь Раджив,– нам нужен местный хранитель.

– Бессмертный, что ли? Так он того, в горном ручье утонул.– И, после короткой паузы, самурай добавил неожиданно грубо: – Несчастный случай. Слышь, ты, полосатый, меч отдай!

Старец сжал рукоять посоха так, что у него побелели костяшки пальцев. Бек у сада камней слегка насторожился – несчастные случаи на воде он не любил. Кузнецов незаметно расстегнул кобуру, и один только Задов так погрузился в созерцание каменной резьбы, что ничего не слышал. Мир для него как-то перестал существовать, как и всякие глупые вопросы.

– Значит, живая вода у вас? – грустно спросил отшельник.

– Да! – кивнул самурай.– Мы теперь хранители источника. И мы никому его не отдадим.

– Источник практически иссяк… А вы тратите драгоценные запасы, оживляя трупы. Зачем?

Самурай покровительственно глянул на несчастного Раджива:

– Проба тростника на пергаменте. Надо проверить качество эликсира. Мы намерены оживить императора Микоюши, прямого потомка богини Аматерасы. В древних преданиях сказано: во время его царствования страна будет править миром. А он, бедолага, взял и помер от поноса, то есть, извините, от дизентерии. Непорядок, надо вернуть его в мир живых. Тем более что тело прекрасно забальзамировано и надежно хранится в усыпальнице, высоко в горах среди снегов Фудзиямы. И не разложилось оно вовсе, так, лицо немного посинело. А потом мы его запустим по реальностям, и все будет, как вы говорите, тип-топ.

– Вы так подробно все нам излагаете, что ваша откровенность меня пугает,– спокойно признался Кузнецов.– Нас вы, похоже, в расчет уже не принимаете?

– В расчет или в расход? – в свою очередь уточнил самурай, стирая с лица остатки улыбки.– Не забывайте, вы – наши гости, и мы вам еще подземелье не показывали. Так что вас ждут незабываемые впечатления, обещаю.

– Вот это наглость! – возмущенному Задову надоело прикидываться глухонемым.– Один к четырем – считать учись, дядя.

«Пасынок солнца» хмыкнул и щелкнул пальцами. Из груды камней за его спиной выскочило несколько насупленных самураев при мечах – похожих как братья. Они неподвижно замерли, положив руки на рукояти своего смертоносного оружия.

Тревожную паузу нарушил глухой стук камней. Батыру надоело считать камни, и он попытался осторожно отодвинуть один булыжник в сторону. Бек не рассчитал совсем немного, но этого вполне хватило, чтобы камень повалился на соседний, тот – на следующий и так далее. Гармоничный хаос превратился просто в хаос.