«Машина» с евреями - Подгородецкий Петр Иванович - Страница 60

Существует множество версий того, почему «коллектив» перестал нуждаться в моих услугах. Самые идиотские из них были: я якобы неточно и небрежно играю, я наркоман, я болел венерическими заболеваниями, я опаздывал на самолеты и поезда, я не являлся на репетиции и опаздывал на концерты. Скажу честно, поскольку ни один из музыкантов «Машины», кроме меня (в то время, когда я там работал), не имел музыкального образования, то, думаю, они не в состоянии оценить, как я играю. Сергей Фефелов, близкий друг Алексеича, как-то рассказал нам такую историю. Он, кстати сам доктор исторических наук и профессор, гулял с профессором физики. И тот по случайности кого-то задел плечом. Ну и как полагается, услышал сразу матерную ругань самого что ни на есть низкого пошиба. Выслушал, постоял, помолчал, улыбнулся и пошел дальше. Когда Фефелов спросил физика, почему он не ответил на оскорбления, тот сказал ему: «Видите ли, Сережа, дело в том, что оскорбить меня может только равный». Насчет музыкальных дел ребятам, при всем к ним уважении, которое, правда, значительно подтаяло, говорить рановато. Пусть подучатся играть и петь. Что касается остального, то скажу: ко времени моего изгнания я уже соскочил с кокса и был на пути к исправлению. Насчет триппера и прочих дел, были в «Машине» люди, болевшие и почаще меня. Если я не приходил на репетицию, то по причине того, что мне было не очень интересно раз сто играть то, что я умел исполнить с первого раза. Мне просто не было это нужно. В свое время Стас Намин придумал замечательный лозунг: «Репетирует тот, кто играть не умеет». Скажу честно, мое участие было необходимо только при начале работы над песней или ее записи. В остальных случаях я был просто лишним. Хотя Маргулис, к примеру, умеет играть очень здорово, правда не на гитаре, а на басу, что сейчас ему удается делать не всегда.

А причина моей «ненужности», как мне представляется, скорее политическая, хотя я сам к политике отношусь относительно спокойно. Дело в том, что у «Машины» время от времени появлялись спонсоры. Иногда это были бандиты, иногда люди с Дальнего Востока, а с ростом популярности группы ее стали использовать и политики. Во второй половине девяностых на нас «запал» Чубайс, потом к нему присоединился Немцов, затем Сысуев, Шабдурасулов и прочая братия, сформировавшая впоследствии Союз правых сил. Допускаю, что наше творчество им действительно нравилось. Мы же, в свою очередь, выступали у них на съездах, раскручивали их символику, отрабатывали на вечеринках. Деньги не то чтобы текли рекой (правда, до меня они не всегда доходили), но были довольно приличными. Люди в спонсорах, правда, подобрались самые одиозные, но, по моим сведениям, это не помешало им намекнуть Макару, что хорошо бы ему избавиться от еще более одиозного человека, чем они, то есть меня. Я не устраивал Союз правых сил по разным причинам. Во-первых, эта организация не переносила по-настоящему творческих людей, во-вторых, недисциплинированность, с их точки зрения, мешала бизнесу. В-третьих, мое увлечение вредными привычками могло почему-то бросить тень на всю партию. Блин, замглавы президентской администрации Владислав Сурков записывает свои песни с помощью отъявленного наркомана Вадима Самойлова из «Агаты Кристи», а каким-то Чубайсу с Немцовым Петя не угодил! Ну и где теперь этот вшивый СПС со своими лозунгами и борьбой за «чистоту рядов „Машины времени"»? Сдулся, лопнул, как неумеренно надутый презерватив!

Макаревич же, почувствовав беду, решил, как обычно, вильнуть. После падения СПС он резко сменил политическую ориентацию, стал доверенным лицом Путина на выборах и даже сидел с ним на концерте Маккартни. Теперь Макар тяготеет к «Единой России».

Операция по моему «устранению» готовилась больше месяца. Все уже знали, что к нам просится друг Маргулиса Державин, но от меня это как можно тщательнее скрывалось. Макар до жути боялся подвести спонсоров, а это несомненно произошло бы, откажись я играть в разрекламированном концерте, посвященном нашему 30-летию. Меня даже обхаживали, задабривали, постоянно интересовались здоровьем. Я, правда, чувствовал какую-то подлянку, но какую, понять пока не мог.

Последней каплей, «переполнившей бочку с порохом», то есть терпение Чубайса и компании, было то, что после банкета в «Олимпийском» я, сильно поругавшись с женой Светкой, которая напилась и несла всякую чушь, послал ее в нокаут и отправил домой на такси. Потом, уже на банкете, который устраивал СПС, моя судьба и была решена окончательно.

Чего добились наши новоявленные политики демократы? Они добились того, что не удалось в свое время сделать КПСС, – превратить «Машину времени» из рок-группы в обычный попсовый коллектив. Да, легенда еще существует, да, есть миллионы людей, которые помнят и любят песни «Машины», но они помнят и любят совсем не то, что делается ею сейчас. Они любят нас, уже почти старых, уже почти больных, уже почти пенсионеров, они любят нас не по отдельности, а вместе, как единственную отечественную супергруппу, в которой я имел счастье и несчастье отыграть тринадцать лет…

P. S. Я до сих пор довольно часто слышу, что «Машина времени» – это русские «Битлз». Может быть, те, кто это говорит, и правы: что-то от «битлов» в нас было. И, наверное, пока еще будет. Любопытная вещь: в «Машине» за ее долгую историю играли десятки людей. Самое интересное, что все они до сих пор живы. Но, к моему глубокому сожалению, их уже никогда и никому не удастся собрать вместе. Легенду нельзя придумать дважды, ее можно только пересказывать…