Убить кукловода - Малиновская Елена Михайловна - Страница 55

– Когда вас нашли на полу музея, вы лежали в луже крови, – проговорил Вериаш, когда моя рука недоуменно замерла, не обнаружив искомое. – Исследование доказало, что почти вся эта кровь принадлежала вам, остальная малая часть – Элмеру. И тем страннее было то, что на вашем теле не обнаружили и царапины. Но при всем этом вы действительно едва не погибли от кровопотери. Как такое возможно?

– Видите ли, после некоторого момента я очень смутно помню события той ночи, – уклончиво проговорила я. – Полагаю, мои друзья лучше ответят на ваши вопросы.

– Ваши друзья, – протянул с непонятной интонацией Вериаш. Усмехнулся и покачал головой. – Мне пришлось выставить охрану около палаты, чтобы ваши друзья не смогли сюда прорваться. Стефан Райен поднял на уши весь Озерный Край, пытаясь добиться свидания. Боюсь, если я не уступлю, то сегодня же вечером меня с позором выгонят со службы. А Элмер Ритон, несмотря на собственную травму, так и сидит в коридоре. Ему не дали стул, но он расположился прямо на полу. И угрожает, что не двинется с места, пока не увидит вас.

Ритон? Я недоуменно нахмурилась, услышав незнакомую фамилию, но тут же расслабилась. Пожалуй, пора наконец-таки привыкнуть к тому, как на самом деле зовут моего приятеля. Благо, что хоть имя у него оказалось настоящим.

– Вот как? – Я с трудом улыбнулась. Слова Вериаша приятно согрели мое самолюбие. Даже мучившая меня тошнота отступила.

– Так или иначе, но я уже говорил с ними, – продолжил Вериаш и осторожно опустился на самый краешек кресла, стоявшего напротив кровати. – Их рассказ, что скрывать, прозвучал слишком невероятно. Поэтому я хочу услышать и вашу версию событий. И уже тогда буду делать выводы.

– Не думаю, что вы узнаете что-нибудь новое от меня, – проговорила я. – Луциус хотел получить секрет божественного всемогущества. Он был уверен, что если совершит человеческое жертвоприношение в стенах музея – то на его зов откликнется сам Итирус. Эти сведения он почерпнул из биографии Ринуальда Дайчера, которую выкрал в прошлом году из коллекции Стефана.

– И Элмер, и Стефан утверждают, что Луциус не собирался убивать сам, – поправил меня Вериаш.

– Да, он заставлял это сделать меня, – согласилась я. – Видите ли, из всей этой честной компании я единственная верую в богов. Луциус считал, что при проведении ритуала это имеет основополагающее значение.

– Но что-то пошло не так. – Вериаш напряженно подался вперед. – Что именно?

– Вместо того чтобы убить Элмера, я убила себя. – Я на мгновение зажмурилась, вспомнив ту ужасающую легкость, с которой нож вошел в мое тело. Да, тогда моей рукой руководило чужое желание, но все же, все же… Думаю, я еще долго буду обречена переживать этот момент в самых худших своих кошмарах.

В палате повисла тишина. Вериаш явно не ожидал от меня подобного признания. Он откинулся на спинку кресла и задумчиво забарабанил пальцами по подлокотнику, не сводя с меня напряженного взгляда.

– Редко когда встретишь такую преданность друзьям, – чуть слышно прошептал он.

Я отвела взгляд, не имея ни малейшего желания приписывать себе эту заслугу. Что скрывать, я эгоистка до мозга костей, как, наверное, и любой хекстянин. Иначе в нашем мире просто нельзя. Поэтому если бы меня действительно поставили перед выбором – моя жизнь или жизнь Элмера, то я без малейших душевных колебаний и сомнений выбрала бы первый вариант. Да что там, даже ради Стефана я не готова была бы переселиться в царство вечной тьмы. Но если я возражу – то придется пускаться в слишком долгие и слишком невероятные объяснения. Поэтому пусть будет так.

Вериаш еще целую минуту молча смотрел на меня. В его карих глазах мерцало легкое недоверие. Но я спокойно выдержала его взгляд. Мне нечего бояться. И Стефан, и Элмер уже рассказали ему, как обстояло дело. Они не знают про загадочную незнакомку, не слышали ее странный рассказ про настоящих богов и таинственных игроков, желающих уподобиться им. Поэтому с этой стороны мне бояться нечего. Он при всем желании не сумеет уличить меня во лжи.

– Пожалуйста, не обижайтесь, – вдруг негромко попросил Вериаш. – Я понимаю, насколько вам тяжело пришлось. Поэтому я не имею права упрекнуть вас в чем-либо или заподозрить. Но все же… У любого мало-мальски стоящего дознавателя есть чутье. Обостренная интуиция, если быть точнее. Именно она зачастую подсказывает нам, кто убийца, а кто жертва. И порой это происходит задолго до обнаружения каких-либо улик. Да что там скрывать, я доверяю своему чутью намного больше, чем уликам.

– И оно говорит вам, что я лгу? – Я с показным раздражением вздернула брови.

– Нет. – Вериаш покачал головой и мягко поправил: – Оно говорит мне, что вы не до конца откровенны со мной. Вы что-то утаиваете, Доминика. Что-то очень важное. Я буквально чувствую, как замирает ваше сердце, когда вы вспоминаете об этом. Но что вас так сильно тревожит?

Голос дознавателя звучал так успокаивающе и обволакивающе, что мои веки невольно стали смыкаться. Это было как колыбельная песня. Так и тянуло откинуться на подушки и слушать Вериаша, пока вокруг меня вновь не расплескается тьма забытья.

А в следующее мгновение я с силой ущипнула себя за локоть. Резкая боль отрезвила меня, развеяла тончайшую паутину заклятья, которое накладывал на меня дознаватель. И тот огорченно вздохнул, когда я взмахнула рукой, разгоняя последние ниточки его чар, которые упорно липли к моему телу.

– Нехорошо, господин Вериаш, – процедила я, укоризненно зацокав языком. – Ой как нехорошо! Насколько я понимаю, прежде чем воспользоваться этим заклинанием, вы должны были получить или мое разрешение, или же соответствующее постановление свыше.

– Простите. – Он покаянно склонил голову, однако я готова была поклясться, что слышу в его голосе лишь досаду, но не искреннее извинение. – Простите, Доминика, я не должен был так поступать… Но я точно знаю, что вы что-то недоговариваете! И эта загадка злит меня. Зудит, словно свежий укус комара. Что же на самом деле произошло в музее? Если вы ударили себя ножом в живот, то куда делась рана? Нет, я не сомневаюсь, что она действительно была. Иначе откуда взялось столько крови на полу? Да и вы некоторое время балансировали на грани гибели, хотя целители не обнаружили никаких видимых или невидимых ран. Они не смогли разгадать это противоречие, хотя я битый час добивался от них хоть каких-нибудь объяснений. Но куда больше меня волнует судьба Луциуса. Куда он исчез? Получил он или нет то, за чем пришел в музей?

Я невольно вспомнила ледяные глаза своей загадочной собеседницы. Да, думаю, Луциус получил секрет всемогущества и на краткий миг стал богом. Все-таки, как ни крути, но жертвоприношение было совершено по всем правилам. Однако первым же делом после этого он попытался вырвать меня из лап смерти, не подозревая, что тем самым нарушает какие-то правила, не пойми кем установленные. И жестокое наказание не замедлило последовать. Конкуренты не нужны даже богам, а точнее, тем, кто нашел способ стать ими.

Правда, меня не оставляло чувство неясной тревоги. Далеко не все детали сходились в этой картине. Если верить словам той же посланницы игроков, то я и не должна была погибнуть. Ведь не зря же она вручила мне некий подарок в самом начале нашего путешествия. А из этого следовало, что Луциус ничего не нарушал. Его просто завлекли в хитроумную ловушку из неписаных правил и недоговоренностей. Но если Луциус догадался, как обстояло дело в действительности – то он обязан был выкрутиться. Я не сомневалась, что кто-кто, а он нашел бы выход из любой ситуации, даже самой безвыходной на первый взгляд.

– У вас очень выразительная мимика, Доминика, – неожиданно проговорил Вериаш, который все это время неотрывно следил за мной. Опомнившись, я попыталась нацепить на лицо непроницаемую маску, но он лишь усмехнулся и продолжил: – Вы так забавно хмурились сейчас. Понятия не имею, что вы скрываете. Однако не сомневаюсь, что рано или поздно, но я разгадаю эту загадку.

– Звучит как угроза, – пробормотала я, невольно передернув плечами.