Волчье племя - Поддубный Олег - Страница 55

Тоцкий про себя усмехнулся, выслушав сбивчивый рассказ вора. Посмотрев на наручные часы, он задумчиво произнес:

— Сейчас уже утро, твой джип я загоню к себе в гараж, и заодно вы там пока отоспитесь в машине. Не волнуйтесь, гараж у меня теплый! — увидел он настороженный взгляд Ловчего. — Джип не придется заводить, так что не бойся, не задохнетесь!.. А вечером, наверное, надо будет из леса контейнеры перевезти ко мне в питомник. Там вы потом останетесь на столько, сколько потребуют обстоятельства! Жить будете в комнате, где жил Камил. Насчет еды и всего прочего не беспокойтесь, — напоследок бросил ветеринар и пошел открывать ворота, чтобы загнать одну машину в гараж, а другую во двор.

Через несколько минут, убрав собак со двора, он спрятал машины от посторонних глаз.

Спать ветврачу оставалось совсем немного, и он решил не ложиться, подумав, что днем сможет выкроить время и поспать в питомнике. Он переваривал все услышанное от вора в законе и со злорадством думал о неудачах Ловчего.

Придя на работу, он немедленно отправился к Шторму, чтобы рассказать ему обо всем. Однако встреча с начальником колонии состоялась не сразу, его ожидал неприятный сюрприз: из-за эпидемии туберкулеза в лагере вспыхнул бунт, и появляться на территории зоны без охраны вольнонаемным не разрешалось. Только после двух часов ожидания к нему на проходную спустились оперативники и позволили пройти на территорию лагеря, но только со своими служебными собаками: этого якобы захотел сам Шторм! Тоцкий понял, для чего потребовались его питомцы, — у него для таких целей, как усмирение заключенных, имелись специально обученные немецкие овчарки черной масти, ротвейлеры, мастиффы и супердоги, вес каждой особи превышал девяносто килограммов. Их он держал отдельно от своих любимых волкособак и никогда не позволял им встречаться с теми во избежание тяжелых последствий, какие могли повлечь за собой такие встречи. Да и дрессировал их ветеринар немного по другой методике, и собаки реагировали на самые обычные команды, а не на свист.

Спустя полчаса Тоцкий вернулся из питомника в лагерь с десятком собак, и они были спущены в локальной зоне одного из отрядов на разбушевавшихся заключенных. Эффект от собак-убийц был невероятным: не помогали даже заточки, имевшиеся чуть ли не у каждого заключенного. Они не могли пробить стальных мускулов рассвирепевших псов, и те, не обращая внимания на легкие раны и царапины, одним ударом челюстей перекусывали кисти рук. Не прошло и трех минут, как все заключенные были загнаны с улицы в барак.

По команде Тоцкого собаки вернулись к нему. В следующей локальной зоне, ограждавшей другой барак, повторилось то же самое, и так продолжалось до полного успокоения заключенных в лагере. Делалось так потому, что у собак высокий иммунитет к туберкулезу, а работники лагеря боялись подходить вплотную к заключенным, чтобы использовать дубинки и обычные методы борьбы во время бунта.

Из десяти собак пострадали только три. Их ветеринар забрал в санчасть, остальных же по просьбе оперативников отправил в штрафной изолятор для усмирения взбунтовавшихся там заключенных. Оказав медицинскую помощь своим собакам, он отправил их в питомник, а потом направился к начальнику колонии.

Шторм встретил его усталым, любопытствующим взглядом.

— Вижу по вашему лицу, Станислав Григорьевич, что-то случилось, — приветствовал он ветеринара.

— Да-да! — сказал Тоцкий, не в силах сдержать радостной улыбки. — Случилось!.. Ловчий ко мне нагрянул!.. Я сначала думал, он приехал меня убить, а ему, оказывается, помощь от меня понадобилась.

— Какая помощь?

— Просит, чтобы я его спрятал на время у себя!

Шторм оживился.

— Ну, а он что-нибудь объяснил по поводу действий на лесосеке?

— Сказал, вроде как недоразумение вышло, — ответил Тоцкий. — Что пришел искать у меня помощи, а заодно рассчитаться со мной.

— С тобой! — процедил сквозь зубы полковник. — А со мной как он думает рассчитываться? Или он меня за «мясо» не считает? Я же ведь его, паскуду, на это дело вывел! Если бы не я…

— Успокойтесь, Алексей Николаевич, — подсаживаясь поближе к столу начальника колонии, сказал ветеринар. — Он сполна рассчитается с вами. Он, как и я, оставил контейнеры с алмазами в тайге под снегом! Побоялся днем везти к себе на дачу, которая, кстати сказать, сгорела вместе с его людьми!

— С его людьми?! — выпучил глаза Шторм.

— Да, с его людьми, — повторил ветеринар. — Я был уверен, что так произойдет!

— Почему?

Тоцкий пожал плечами и улыбнулся:

— Жадность!.. Как говорят зеки на своем жаргоне: «жадность фраера сгубила!» — ловко увернулся он от правдивого ответа.

— Похоже, Ловчий убрал своих людей, чтобы у кормушки с алмазами было поменьше ртов. А вы не боитесь, Станислав Григорьевич, что, после того как вы окажете ему помощь, он и с вами разделается?

— Нет, не боюсь, — покачал головой ветеринар. — Он ведь и от вас хотел отделаться. На этот раз мы его опередим!

— Я «за»! — растянул губы в злорадной усмешке полковник.

Они быстро наметили план действий на вечер и разошлись. После работы, когда сумерки сменились ночной темнотой, Тоцкий отправился на своей машине за бандитами. Ловчий и двое его телохранителей к тому времени уже выспались и изрядно проголодались, поэтому, когда перед ними появился хозяин, они кинулись к нему с просьбой накормить их.

— Хорошо! — согласился Тоцкий. — Только после ужина сразу едем за контейнерами.

— Какой разговор, Станислав?! — беспрекословно согласился вор в законе.

Ветврач принес еду бандитам в гараж, и как только они поели, сразу на машине Ловчего отправились к питомнику, где уже были приготовлены упряжки для перевозки контейнеров.

Погода на этот раз благоприятствовала: метель утихла, мороз стал помягче, а снег сыпал пушистыми мягкими хлопьями. Оставив у питомника джип, искатели контейнеров с алмазами пересели на собачьи упряжки и отправились на них в тайгу. Ловчий, по настоянию ветеринара, чтобы не потерять случайно в тайге ключи от машины, оставил их в его мастерской.

Бродить по тайге пришлось чуть ли не до полуночи. Хоть вор в законе и утверждал, что место найдет, на поверку вышло совсем по-другому. Из-за продолжительной метели деревья были заметены снегом, и это затрудняло поиски. Приходилось обивать каждое дерево от снега, чтобы увидеть, оставлены ли на нем бандитами зарубки. Не радовали искателей и фонарики с быстро тускнеющим от мороза светом.

Окоченев от падающего с деревьев на голову снега, Тоцкий и Ловчий уже начали отчаиваться, когда наконец увидели дерево с зарубками.

Бандиты быстро извлекли из-под снега контейнеры. Погрузив ящики на собачьи упряжки, отправились в обратный путь. Подходя к питомнику, Ловчий удивился, что его джипа не оказалось на месте, но ветеринар его успокоил.

— Не бойся, не угнали его, — небрежно сказал он. — Мой новый помощник отогнал джип назад в гараж, чтобы его никто не увидел у питомника. Сам ведь знаешь, как только кто-нибудь из местных увидит новых гостей, сразу вопросы задает.

— Знаю, — только и осталось сказать Ловчему.

Они остановились у двери питомника и выгрузили с саней контейнеры, затем перенесли их в мастерскую. Складывать ящики под пол Тоцкий отказался, сославшись на усталость.

— Неохота сейчас возиться с ними, — вытирая пот со лба, сказал он. — С утра пораньше вскроем полы и спрячем их, а пока пусть постоят здесь, никуда они не денутся. Сил никаких уже нет!

Ловчий не возражал: он так устал, что готов был упасть там, где стоял.

— Тогда пошли спать, Станислав, — измученным голосом сказал он Тоцкому. — Веди нас, показывай, где здесь бывшая шушарка Камила.

— В конце питомника, — отозвался ветеринар, выходя из мастерской и пропуская вперед себя бандитов.

Ловчий, увидев дверь в конце коридора, направился к ней, но, не доходя до нее нескольких шагов, резко остановился. Перед ним стоял Шторм с пистолетом в руке. Обернувшись назад, вор увидел, что Тоцкий тоже держит в руке пистолет. Ему все стало понятно.