Волчье племя - Поддубный Олег - Страница 19

— Ничего, просто я констатирую логическую последовательность вещей, только и всего.

— Мне не нравится ваш тон, Станислав Григорьевич.

— А мне ваш, Алексей Николаевич, — парировал ветеринар. — Вместо того чтобы поговорить о деле, вы высказываете свое недовольство относительно больничного!.. А, за эти три дня, к вашему сведению, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сумма вашего вознаграждения составила двадцать пять тысяч.

А могла бы быть намного меньше.

Шторм испытующе посмотрел на Тоцкого, но промолчал. «Сумма по нынешним временам и в самом деле значительная, — подумал он. — Как бы там ни было, врет он или нет, но это лучше, чем ничего. К тому же попозже, я думаю, расстановка сил поменяется».

— Спасибо, Станислав Григорьевич, — сдержанно поблагодарил полковник. — А как условились насчет времени?

— Сейчас Золотой, как вы знаете, благодаря нашим надзирателям, лежит в санчасти, поэтому все равно придется ждать его выздоровления, — ответил Тоцкий. — Да и здесь не совсем подходящее место для такого разговора. Приходите ко мне в питомник, и там мы все как следует обсудим, Алексей Николаевич.

— Когда?

— Можно сегодня после работы, — после недолгого раздумья ответил ветеринар. — Там никто нам не помешает.

— Договорились.

Глава 8

До вечера Тоцкий обдумывал, как приспособить внутреннюю конструкцию чучела для транспортировки оружия. На помощь ему пришел Камил, который всегда принимал участие в его работе таксидермиста и не раз делал рациональные предложения. Как только вечером Шторм переступил порог питомника, ветеринар проводил его в мастерскую и начал объяснять.

— Вот здесь на брюхе, где находится шов, я вошью «молнию» и оклею ее шерстью, чтобы не бросалась в глаза, — показывал он. — Внутрь, чтобы чучело было более тяжелым, мы положим несколько специально сшитых мешков с песком.

— Это еще для чего? — удивился полковник, не выслушав ветеринара до конца.

— Ну а как же, Алексей Николаевич?! — в свою очередь, сделал удивленное лицо Тонкий. — В зону заносить чучело будете не вы, а ваши подопечные прапорщики или солдаты.

— Так! И что?

— То, что вносить они его будут легким, а когда в него сядет Золотой…

— Все понятно, Станислав Григорьевич, дальше можете не продолжать, — перебил его Шторм. — Это вы правильно придумали!.. А вот какую причину мы найдем, чтобы вынести чучело для ремонта? Ведь времени с того момента, как оно будет занесено в зону, пройдет совсем немного?

— И об этом я тоже думал, — не затруднился с ответом Тоцкий. — Надо сделать так, Алексей Николаевич, чтобы кто-нибудь повредил чучело. Ну, например, глаза удалил, ведь ювелиров в лагере предостаточно, и может же кто-нибудь из них соблазниться ценным материалом для своих безделушек!

— Это интересная мысль, — согласился Шторм, — я подумаю, как это лучше сделать.

Больше никаких досадных мелочей с медведем не произойдет? — на всякий случай спросил он.

— Да нет, вроде, — пожал плечами ветврач.

— А когда со мной произведут окончательный расчет?

— Этого я пока сказать не могу.

— Это не разговор, — повысил голос Шторм.

— Я этого сказать не могу не потому, что это какая-то тайна, — поспешил успокоить его Тоцкий, — а потому, что и сам пока не знаю.

— Деньги я должен получить до того, как Золотой покинет пределы лагеря, — жестко объявил полковник и перешел на «ты»:

— Передай это дружкам Золотого! Объясни им, что обман с моей стороны исключен, так как на карту поставлены жизни моей жены и детей, но если… — Он сделал паузу. — В общем, ты понял, что им передать, Станислав Григорьевич.

В противном случае я сделаю так, что ты будешь отвечать за них, а если что-то случится с моей семьей, то ты мне все расскажешь. Это я тебе гарантирую!

Видя решительный настрой начальника колонии, Тоцкий понял, что шутки с ним опасны, и измученно вздохнул.

— Да если бы только от меня все зависело, Алексей Николаевич, ведь я всего лишь маленькое звено в цепочке между вами и людьми Золотого.

— Я думаю, это «звено» получит тоже немалую сумму за свою работу!.. Или уже получил, — понизив голос, добавил Шторм. — В общем, я свое слово сказал, и если мое условие не будет принято, то на дальнейшее развитие дела дружки Золотого могут не рассчитывать! Так и передай им, Станислав Григорьевич! А теперь прощай, — махнул он рукой и, не давая ветеринару опомниться, повернулся и пошел к выходу из питомника.

Тоцкий, ссутулившись и опустив руки, беспомощно смотрел ему вслед.

Позже к нему наведался Ловчий, и ветеринар рассказал ему о своем разговоре с начальником колонии, не забыв упомянуть о жесткости интонации Шторма.

— Он сказал, что на карту поставлена жизнь его семьи, поэтому его условие обжалованию не подлежит, — закончил свой рассказ ветврач. — Что ты на это скажешь, Ловчий?

— Скажу, что мы тоже не меньше ставим на карту, — ухмыляясь, ответил вор в законе. — Но деньги свои он получит, как того хочет, ты его можешь успокоить. Ты лучше скажи, Станислав, как долго Золотой проваляется на больничной койке и как ты думаешь переправить в лагерь оружие?

Тоцкий тряхнул головой при резкой смене разговора и ответил:

— Мы с Камилом решили, что лучше всего это будет сделать в мешках с песком. Я даже Шторму сказал об этом, и он одобрил.

— Ты ему сказал об оружии?!

— Да нет! Ну что ты?! — испуганно заморгал глазами ветеринар. — Я просто объяснил ему, что без мешков чучело будет легким, а когда в него сядет Золотой — тяжелым! Чтобы никто не мог догадаться, что кто-то находится внутри, я предложил ему в чучело забить мешки с песком, когда его будут вносить в лагерь, и, соответственно, мы в песке разместим оружие!

— Да у тебя профессорская голова! — воскликнул Ловчий. — А ты все плакался, что ничего не сможешь придумать!

Тоцкий заулыбался от похвалы.

— А вот Золотой оклемается не раньше чем дней через десять, — сказал он. — В изоляторе его так измордовали, что я его не сразу узнал.

Самая большая беда в том, что у него ребра сломаны, — развел он руками.

— Что же, ничего не поделаешь, придется подождать, — вздохнул вор в законе. — Зато у нас есть время подготовиться к такому важному делу более тщательно. Когда ты сможешь приспособить чучело медведя для того, чтобы его занесли в лагерь? — спросил он.

— Оно уже готово, — ответил ветеринар, — осталось только набить его мешками с песком и оружием.

— Годится! — похлопал его Ловчий по плечу. — Тогда завтра ты и приступишь к этому делу!..

После его ухода Топкий опять долго думал над тем, в какую трясину он попал. Поняв никчемность этого занятия, пошел спать.

* * *

Еще не было семи часов, но дежуривший возле Золотого прапорщик уже вызвал санитара и, усадив его вместо себя, покинул санчасть.

Как только дверь палаты за ним захлопнулась, вор в законе попросил санитара сходить по отрядам и собрать для него блатных.

— Мне необходимо с ними серьезно поговорить. В изолятор грев не доходит, — пояснил он причину их экстренного созыва. — Сумеешь их быстро созвать, я в долгу не останусь. Ты меня знаешь! Бутылка водки тебе обеспечена!

Услышав о такой плате за небольшую услугу, санитар схватил пропуск, позволяющий беспрепятственно ходить по зоне, и бросился из санчасти выполнять просьбу Золотого. Через пятнадцать минут в палате собрались одиннадцать авторитетов из разных отрядов. Выставив санитаров на страже, чтобы не быть застигнутыми врасплох контролерами, они приготовились выслушать Золотого.

— Дело у меня к вам серьезное, ребятки, — начал прикованный к кровати вор в законе, — и не смотрите на меня так из-за того, что я пристегнут наручниками. Скоро их с меня снимут, — усмехнулся он. — Сейчас все зависит от вас… — Золотой сделал паузу и обвел взглядом всех блатных.

— Да ты, Антон, говори прямо, для чего нас собрал, — не выдержал Гриф, здоровенный детина с изуродованным носом, сдвинутым в правую сторону. — Чего сопли жевать, когда здесь все свои.