Спасение Келли и Кайдена (ЛП) - Соренсен Джессика - Страница 43

Роюсь в сумке, пока не натыкаюсь на маленький мешочек на дне. Вытаскиваю его и вздыхаю с облегчением, когда нахожу бритву посреди косметики с маленькой бутылочки шампуня. Я беру ее и провожу пальцем по верхнему лезвию, проверяя остроту. Она выглядит, как и в первый раз, когда я использовал ее: розовая и с какой-то полоской наверху. Но она острая и осознание этого, успокаивает меня.

Я решаю, что лучшее место для надреза, это место, которое она не заметит. В конце концов, спускаю повязку вниз и подношу бритву к запястью, не к вене, но к месту, где уже есть коллекция шрамов. Моя голова наклоняется вперед и я уже готов сделать первый надрез, когда слышу, что дверь открывается.

Я застываю. Никто никогда не заставал меня за этим занятием. И хуже всего то, что это Келли. Мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это она. Я могу чувствовать запах ее шампуня и могу слышать звук ее неравномерного дыхания.

— Кайден. — Ее голос пугающе спокоен, не то, что я ожидал.

Черт возьми. Дермо. Твою мать. Я не хочу оборачиваться, потому, что тогда это окажется правдой, и она сможет увидеть, как я на самом деле слаб. Плюс, она прервала меня. Я никогда не останавливался, когда уже приступал к этому. Не знаю, как собирается реагировать мое тело или мозг.

Ее ноги шлепают по полу, и она останавливается в дюймах от меня. Моя голова все еще наклонена вниз, а зубы сильно прикусывают язык. Ее ноги появляются в поле моего зрения, они обнажены на три четверти, а затем идет моя рубашка, которая облегает ее маленькое тело.

— Кайден, — повторяет она, звуча так чертовски спокойно, что становиться тревожно.

Край бритвы до сих пор около моей кожи, каждый мускул и каждая вена напряженны под кожей, переплетаясь и запутываясь в узлы.

— Келли, выйди и закрой дверь. Я буду через минуту.

Следует долгая пауза, и я уже начинаю подумывать, что она на самом деле рассматривает это.

— Нет, — говорит она твердо. — Не выйду.

Моя рука дрожит, и сердце скачет в груди. Я не хочу огрызаться на нее, но я паникую, и мои чувства контролируют меня.

— Келли, клянусь Богу, если ты вообще обо мне заботишься, ты развернешься и пойдешь обратно в комнату.

Она делает маленький шажок, сокращая уже ограниченное пространство между нами.

— Я забочусь о тебе и поэтому не собираюсь выходить отсюда.

Резко вскидываю голову вверх, и ярость начинает плескаться во мне, пламя охватывает мое тело. Я собираюсь разрушить все, но не могу остановиться.

— Убирайся отсюда к черту!

— Нет. — Решимость вспыхивает в ее глазах. Она не выглядит, как Келли, которую я знаю. Она выглядит сильной и уверенной. — Я не позволю тебе сделать это.

Наклоняюсь к ней с все еще прижатой к руке бритвой, и замечаю ее взгляд прикованный к ней.

— Если ты знаешь, что лучше для тебя, ты выйдешь. Ты не понимаешь этого... Сейчас я не нуждаюсь в тебе. Уходи.

Ее рука тянется к моей, и она берет меня за запястье, ее тоненькие пальчики крепко держат руку.

— Я понимаю. Ты хочешь остановить к черту все то, что ты чувствуешь и это единственный путь который ты знаешь. Поэтому я понимаю, и не собираюсь уходить. Если бы ты вломился ко мне, когда я… когда я пыталась бы... когда я пыталась бы вырыгать что-то из себя, то хотела бы, чтобы ты остановил меня, зная, что я буду спорить и оправдываться. — Ее пальцы скользнули к моим, пытаясь забрать бритву из руки. — Я понимаю тебя!

На долю секунды, ее слова останавливают неконтролируемый порыв вонзить бритву в кожу, но потом, паника снова накрывает меня. Я вырываю руку из ее хватки, готовый закричать на нее и, вероятно, сказать слова, которые оставили бы шрамы в ней на всю жизнь. Но, как только я двигаюсь, она вздрагивает и быстро прижимает свою руку к себе. На ее пальце виден порез от бритвы, и кровь капает на пол у ее ног.

Теперь мне насрать на бритву или избавление от эмоций. Я бросаю бритву в раковину.

— Келли, мне так чертовски жаль. Я не хотел этого делать.

Я снова все испортил.

Она зажимает палец и кровь начинает капать быстрее, а ее лицо искажается гримасой боли. Она смотрит на меня сквозь челку, и я готовлюсь к тому, что она собирается сказать: отказ, ненависть, гнев. Но она ничего не говорит. Вместо этого, она двигается ко мне и следующая вещь, которая происходит, она взбирается на меня, обнимает меня ногами за талию и прижимает к себе. Затем она закидывает свои руки мне за голову и прижимается лбом к шее, где бьется пульс. Я напрягаюсь, но потом спокойствие проникает в мое тело. Мое сердце начинает биться сильнее, когда она обнимает меня решительней, доверяя мне полностью. Я никогда не испытывал ничего подобного, особенно посреди одного из моих кризисов и не знаю, что делать с собой, кроме, как застыть с безвольно повисшими руками по бокам.

— Келли, — зову ее, но она затыкает меня, сжимая меня и целуя в шею.

— Все будет хорошо, — шепчет она, между каждым прикосновением губ, — обещаю.

Я не полностью понимаю, что она обещает или может понимаю, но еще не готов принять это. В любом случае, я осознаю то, что достаточно спокоен, чтобы покинуть ванную. Я возвращаюсь на кровать и укладываю нас. Она отказывается отпускать меня даже когда мы уже лежим на постели. Ее колени сжимают мои бедра, навалившись на меня, она пресекает все возможности отступления.

Но все в порядке. Впервые в моей жизни, я доволен настолько, что не хочу отступать.

Келли

Тогда был один из тех моментов, когда я знала, что каждая вещь, которую я делаю, важна, начиная от темпа моего дыхания и заканчивая тоном моего голоса. Честно, я была напугана. Я почувствовала, как он проснулся, но не предала этому значения, пока не осознала. Это вытолкнуло меня из сна, и я пошла туда, зная, что это может сломать меня, так же как, когда мне было 12 лет. На этот раз все закончится по-другому, потому что сейчас я сильнее и спасу его, так же, как он спас меня.

Он был зол, что вполне объяснимо, но это не значит, что я сдалась, и в конце концов, это закончилось хорошо. Ну, кроме того, что я порезала палец, – болезненное напоминание, когда я открываю глаза.

Сквозь окно светит солнце, и лучи окрашивают небо в яркие оттенки оранжевого и розового. Мой палец пульсирует, и я осознаю, что не продезинфицировала его. Моя кровь на запястье, на руке, на постели, и на груди Кайдена ? там, где лежала рука.

Я сажусь и прижимаю раненную руку к себе, моргая пока комната не становится четче. Я все еще одета в рубашку Кайдена и она пхнет его одеколоном. Спустив ноги с кровати, я оставляю его спать дальше, а сама направляюсь в ванную.

Мои волосы в ужасном беспорядке, а под глазами темные круги. Чувствую себя уставшей, когда открываю кран с теплой водой и вздрагиваю от того, что вода проникает в порез, смывая кровь и часть прошлой ночи. Я ставлю локти на кроя раковины и опускаю голову вниз, держа руку под струей воды.

— Ты в порядке? — спрашивает Кайден, и я поднимаю голову, вздрагивая.

Он стоит в дверном проеме, в боксерах, яркий утренний свете хорошо демонстрирует все его шрамы на груди и на мышцах живота.

— Все хорошо. — Выключаю кран и тянусь за полотенцем, зажимая им палец. — Просто забыла смыть это прошлой ночью. Вот и все.

Он входит в ванную, и я напрягаюсь, когда он протягивает руку к полотенцу. Убирает его и подносит мой палец ближе к лицу, осматривая его.

— Извини, что сделал больно. — Произносит Кайден.

Я качаю головой.

— Ты не сделал мне больно. Это была моя вина... и она того стоила.

Когда он смотрит на меня, в его взгляде стоит ужас, но затем этот взгляд исчезает и он тянет мою руку к своим губам. Оставляет нежный поцелуй на пальце, потом переходит вниз, чтобы поцеловать руку. Он продолжает оставлять цепочку поцелуев по моему предплечью, по сгибу руки, после поворачивает руку вверх и проводит губами до верхней части моего плеча. Он посасывает и проводит языком по коже. Ощущение его частого дыхания посылает по моему телу толпу мурашек, я кладу руки ему на плечи уберегая себя от падения.