Стая (СИ) - Сергеева Оксана - Страница 74

Теперь ноги не шли. Будто закаменели. Юля не чувствовала под собой почвы и боялась идти вперед, будто знала, что тут же поскользнется и рухнет на расчищенный от снега мерзлый асфальт.

Как, помилуй бог, он тут оказался? Каким ветром за ней принесло именно Дениса?

И черт раздери того Славу, с его безвкусными поцелуями!

Конечно, можно понадеяться, что Денис не заметил их. Но в душе Юля знала: бесполезно. Закон подлости такой. Он всегда работает.

Не всегда мечты сбываются. А уж надежды — тем более.

Денис сидел в машине замерев. Не шевелясь. Состояние было подобно состоянию стального стержня, который сначала раскалили добела, а потом опустили в лед. Чтобы он, шипя и сопротивляясь, остыл, и температура его приблизилась к минусовой.

Наталья попросила забрать Юлю и привезти домой. Обычное дело. Конечно, желательно, чтобы ее возил один и тот же человек. Но случалось всякое, потому Монаховы любого, кто был свободен — или не был — могли попросить привезти дочь домой.

Но Денис знать не знал, что предстоит ему увидеть такую сцену на крыльце кинотеатра. Не был готов к этому. Не догадывался, с кем Юлька сегодня проводила время. Даже не задумывался. Не высматривал ее, лишь скользнул взглядом по головам, теперь удивляясь, как в толпе смог различить ее. С другой стороны, в длинной норковой шубке Юлю трудно было не заметить. Не так много «шубок» мелькало у здания.

Когда Юля развернулась лицом, на его грудь легла огромная невыносимая тяжесть. Именно когда она повернулась, и в девушке, которую целовал какой-то парень, он точно узнал свою Юлю.

Отпали последние сомнения. Откуда-то снизу, с живота, начала подниматься гастритная боль. Постепенно она охватила все тело — грудь, мозг, сознание — заломив в затылке, запылав в кончиках пальцев.

Больно было невыносимо. Больно до онемения в каждой клеточке.

Сейчас было совсем по-другому. Не так, как тогда в бассейне. Несравнимо. И необъяснимо даже для самого себя. Если это ревность, то она убийственная. Но, похоже, это что-то большее, чем просто злость на соперника. Да и какой ему соперник этот молокосос.

Сам факт того, что его девочку кто-то целует и обнимает, вызвал внутри тошноту. Настоящую непритворную тошноту.

Юля села в машину. Он не смотрел на нее, не знал, улыбалась ли она, выглядела ли растерянно или довольно. Смотреть ей в глаза не хотелось. Возможно, боялся он увидеть следы счастья на ее лице.

— Юля, посиди, я сейчас, — сказал он, расслабляя лицо. Чувствовал острую необходимость вдохнуть морозного воздуха. Маловероятно, что это поможет ему успокоиться. Только что еще можно сделать, пока не придумал.

Дверь открылась и закрылась. Ворвавшийся в теплый салон лихой ветерок ударил по щекам холодом.

Господи, почему нужно было приехать именно ему? Отец мог послать кого угодно, но приехал Денис…

Юля хотела глубоко вдохнуть, но получилось коротко и прерывисто. Заполнить внезапную пустоту в груди не получилось и ощущение, что она предательница — не ушло.

Лучше бы он накричал на нее, устроил ей сцену, как тогда в кабинете, оформил бы хорошенькую встряску. Она бы знала, как среагировать. А не так… Так, молча, у нее у самой душа разрывалась.

Вот такая она настоящая любовь — владеющая разумом и телом?

Никакие доводы рассудка не помогали, не облегчали ее внутреннего состояния. Не вспоминалось, что когда-то Денис оттолкнул ее, обидел, отверг; забылись его жестокие слова. Осталась только ее душа, яростно желающая жить для него, быть с ним, и никому не позволять вмешиваться в их отношения. Окатить Дениса равнодушием — это одно, а вот целоваться с мальчиками — совсем другое дело.

Юля была уверена, что все он видел. Можно попробовать убедить себя, что Шаурину крайне безразлично все произошедшее, оправдать себя, но она не пыталась. Любила ведь его всем сердцем, и действовать хотела по сердечному велению, а не вынужденно обстоятельствам.

Денис купил сигареты. Из машины Юля видела, как он подходил к киоску, расположенному тут же недалеко от парковки. Ей показалось, что это лишь повод, чтобы уйти на время. Не хотел он ее видеть, даже не взглянул на нее, когда она села в машину.

Значит, ему не все равно…

Ехали молча. Юля не знала, что сказать и сомневалась, нужно ли вообще что-то говорить в этой ситуации. Музыка не играла, оттого тишина в машине была гнетущая.

А что мог сказать Денис? Обвинить ее в чем-то, разозлившись? Нагрубить? Разве это выход и решение его проблемы? Да, эта любовь становилась для него огромной проблемой.

Юля девушка — молоденькая, цветущая и встречаться ей нужно с мальчиками ее возраста. Чтобы дарили они ей цветы, развлекали всякими разными способами. А он при всем своем желании не сможет устроить ей такую радостную и веселую жизнь. И объятия эти, поцелуи… Денис понимал это. Так должно быть, но от этих мыслей снова становилось тошно.

Автомобиль въехал в ворота. Окна на первом этаже особняка светились слабо, будто из глубины. Это означало, что свет горел только в холле, а родителей не было дома. Вместе, так же молча, не глядя друг на друга, Денис и Юля сбросили в гардеробной верхнюю одежду. Юля поспешила в свою комнату, он пошел следом, собираясь зайти в гостиную.

Уже немного отпустило. Но только до того момента как Шаурин вспоминал сцену на крыльце кинотеатра.

Да, все правильно — свидания, цветы, конфеты, поцелуи… А потом…

А потом он схватил Юльку за руку, стащил с первых ступенек лестницы и, протащив за собой, забросил в кухню — по-другому то, как Юля туда попала, назвать было нельзя.

Рывком он вытолкнул ее вперед, да не рассчитал силы, — пробежала Юлька несколько метров, сбила по пути стул и остановилась где-то в районе разделочного стола. Не то чтобы это получилось сильно грубо. Нет, резко и неожиданно. Снова неожиданно… Сплошные сюрпризы сегодня. Неужели она так похожа на марионетку?

Она, правда, не ожидала, что он схватит ее, шла к лестнице, чтобы подняться к себе и, может, снова поплакать. На душе было ужасно горько. Почему же такое прекрасное чувство, как любовь приносит так много страданий? Сколько она уже выплакала слез, сколько дум передумала… Не хотела ничего плохого и снова…

Денис был уже рядом. Как только оказался, положил руки ей на плечи и сжал их.

— Скажи только, он тебе нравится? — Не думал начинать разговор. Потянул ее в темную комнату под влиянием совершенно другого чувства. И теперь услышав свой вопрос, сам удивился, что задал его.

— Нет. — Она для верности помотала головой. Плечи ее дрожали. И руки дрожали. Денис это чувствовал.

— Тогда зачем? — продолжал задавать глупые вопросы. Такие глупые, что в другой момент саркастически рассмеялся бы. Но не сегодня. Сегодня было все не так. Сегодня его ломало по-настоящему. Это уже не просто яростное возбуждение или нервный срыв.

У Юльки, конечно, имелся хороший вариант для ответа. Денис даже ожидал его. В какой-то мере, понял бы, скажи она, что он сам во всем виноват. Но его Юля, она и, правда, особенная. Не пошла по этому пути, не рисовала на лице равнодушия. Хотя, для того, чтобы четко различить выражение ее лица было недостаточно света, голос выдавал ее с головой. Сам тон, каким она произносила слова, говорил о многом. Говорил обо всем. Заставлял ей верить. Невозможно ей не верить.

— Я не хотела. Не ожидала. Это все так глупо вышло, — признавалась она полушепотом.

Денис замолчал, продолжая удерживать ее на месте. И себя продолжал удерживать. От вопросов. От ярости и злости. Вспоминал все техники, которые могли помочь вернуть самообладание. Нельзя срываться на Юлю. Она ведь не заслуживала этого. Она его красивая невинная девочка. А это… ну всего лишь какой-то поцелуй… Разумом нужно принять это, хотя, когда в дело включалась физиология, усмирить себя было не так легко.

Так странно, они оба с улицы, немного продрогшие, пропитанные морозом, должны быть холодными. Но холода между ними не было. Был жар — особенный, трепетный. Было что-то в голосе Дениса, что вызывало внутри дрожь. Не страха. Какую-то другую дрожь.