Путь волшебника - Адамс Джон Джозеф - Страница 34

Худшее, что может случиться с автомобилистом, — это угодить в нигерийский затор. Всевозможные транспортные средства, включая грузовики-супердлинномеры, уткнувшись бампером в бампер, сигналят, рокочут, извергают раскаленные газы под неумолимым африканским солнцем.

Двигаться могли только окада. Их мопеды протискивались между автомобилями и прицепами, неся на себе по два-три пассажира, как клещи вцепившихся в сиденья. Окада уворачивались от бесшабашных лоточников, а иногда впритирку проходили у бамперов машин. Все они держались правой стороны дороги.

Сегодняшняя пробка выдалась особенно неспешной, и в душе Нкема закипало раздражение. Ведь он хотел так мало — всего-навсего проехать из одного района Кверри в другой. А вместо этого уже два часа торчит позади изрыгающего дым грузовика, рядом с проржавевшим фургоном, битком набитым фанатиками из какой-то секты.

Несмотря на жару, он выключил зажигание еще полтора часа назад. Если не задохнется в ядовитых выхлопах, то уж точно сойдет с ума от псалмов. Как раз сейчас женщины визгливо затянули очередной куплет «Христа, омытого кровью».

— Будь проклят ваш Бог! — заорал Нкем, в ярости ударив кулаком по рулю.

Женщины умолкли, впившись в него злобными взглядами. Он раздумывал, показать им средний палец или еще раз проклясть с такой злобой, чтобы решили, будто у него синдром Туретта или он одержим демоном, но потом представил, как осерчала бы матушка. Она пребывала в его памяти всегда, даже в самые разгульные дни.

— Проклятая церковь может поцеловать меня в задницу, — пробормотал он. — Эти сектанты все до единого психи. Беда и обуза страны.

Но женщинам он ничего не сказал, продолжая сжимать баранку и скрежеща зубами. Удивительно медленно течет время в некоторых ситуациях, и это здорово бесит.

Пробки напоминали мертвую точку во временной петле. Подняв взгляд, он увидел в вышине большого парящего орла, свободного неторопливого правителя воздушного океана.

— Проклятая птица! — выругался Нкем.

Он застрял на полпути к славному заслуженному перепихону. Вчера Нкем закончил сниматься в последней серии «Без границ». Теперь неплохо бы расслабиться, оттянуться по полной, и, понятное дело, не с женой.

Эту девчонку он повстречал в ночном клубе месяца четыре назад. Само собой, она была на седьмом небе от счастья после звонка самого сексуального актера Нигерии. Согласилась сразу на все и пообещала дождаться его в мотеле, в двадцати минутах обычной езды.

Нкем снова крутанул руль, а потом дернул себя за дред. И зачем он только поехал по этой дороге? В это время суток? Здесь всегда самая кошмарная пробка. Но для этой не было никакой причины. Ни тебе начала рабочего дня, ни конца. Ни ремонтных работ. Авария? Да они случаются здесь каждый день… Просто слишком много транспорта скопилось вдруг на этой трассе.

И от одних только мыслей об этом росло кровяное давление.

Два часа жизни пропали впустую! Нкем взялся за мобильный телефон, а потом вернул на место. Агнесса будет ждать. Весь день, если понадобится. Да и кто из женщин не ждал бы?

— Мать вашу! — проворчал Нкем.

Он поднял стекло, включил двигатель и кондиционер. Его «ягуар» жрал бензин как проклятый, но если и кончится горючка, какая разница? Все равно он стоит на месте. Ни одна машина не двигается.

Нкем расслабился и смежил веки, подставив разгоряченное лицо под струю прохладного воздуха. Закрытое окно, помноженное на рычание грузовика, приглушило хор сектанток, сделав его почти терпимым. Он откинул кресло, мурлыкая от удовольствия. Прохладный воздух и тишина. Он вздрогнул и рассмеялся, удивляясь самому себе. Как можно испытывать хоть каплю удовольствия в плену всепоглощающего раздражения и дискомфорта? Да, жизнь иногда бывает поразительно запутанной.

Он открыл глаза в тот миг, когда из выхлопной трубы грузовика вырвался огромный клуб черного жирного дыма. Нкем снова рассмеялся и подумал, что, наверное, здесь и умрет.

Обстановка соответствовала ощущениям. Актер мчался к Агнессе, поскольку очень хотел кого-нибудь трахнуть. Он желал насладиться бурным совокуплением с ее податливой плотью. Фальшивые люди и фальшивые поступки окружали его. Нкем постепенно убеждался, что не создан для этого мира.

Он выглянул из окна. На левой обочине раскинулся оживленный рынок, из которого выныривали лоточники, предлагая водителям банановые чипсы, соленые кешью и жареные шарики из теста, шашлычки-суя и полиэтиленовые пакетики с холодной и якобы чистой водой. Но краем глаза Нкем уловил нечто большое и белое, направляющееся к нему от угла рынка. Он моргнул, недоумевая, что бы это могло быть. Для птицы великовато. Может, автомобиль?

Но что бы это ни было, оно приближалось очень быстро. Медленно повернув голову, Нкем выпучил глаза. К нему скакал крупный снежно-белый длиннорогий бык. Выскочить из «ягуара» Нкем не успевал. Не успевал даже подумать о пути отступления. Не успевал ничего. Обезумевший зверь вознамерился врезаться с разбега в автомобиль и пронзить его острыми рогами. А потом Нкем различил зрачки быка — молочно-белые.

Все волоски на теле встали дыбом. Он задохнулся. Этих зверей он не видел с детства. С тех пор, как один из них чуть не убил его.

Нкем попытался перескочить на пассажирское сиденье. Крик безумного ужаса вырвался из его горла, когда бык поравнялся с автомобилем.

Но в последний миг зверь повернул голову, изменив направление удара. Вжи-и-ик! Левый рог прочертил дорожку по стеклу со стороны водителя. Звук получился отвратительнее, чем если провести гвоздем по классной доске. К удивлению, стекло выдержало удар.

— Ауо! — воскликнул Нкем, хлопая в ладоши около уха.

Зверь развернулся и умчался прочь, лавируя между машинами, и скрылся в роще на правой обочине.

Нкем неподвижно сидел, не сводя взгляда с глубокой борозды длиной в фут. Будучи ребенком, он трижды, как и в этот раз, расходился на волосок со смертью. В три года несколько кур попытались заклевать его насмерть. Он отлично помнил их молочные глаза и раскачивающиеся головы, как будто под черепами птицы ощущали нестерпимый зуд и пытались от него избавиться. По счастливой случайности мама оказалась рядом. В ту же ночь эти курицы оказались обезглавленными в котле. И никто ничего не сказал об их убийственном взгляде.

Когда Нкему исполнилось семь лет, обезумевшая коза с молочно-белыми глазами хотела его забодать. Спасли его только от природы быстрые ноги. Этот зверь мотал головой так же, как и куры.

Последний случай произошел в двенадцатилетнем возрасте. Нкем шел домой по оживленной улице, как вдруг сумасшедшая лошадь с белыми глазами, без всадника, яростно тряся головой, кинулась в его сторону.

В нескольких футах от цели ее сбил переполненный автобус, потом резко свернул, врезался в грузовик и с ним вместе свалился с моста. По всей дороге и в окаймлявших ее кустах валялись изувеченные тела. В неглубокой речке под мостом плыли мертвые и раненые; кто-то звал на помощь. Целый и невредимый, но получивший сильнейший шок, Нкем просто не мог сдвинуться с места.

Это событие стало кульминационной точкой в жизни двенадцатилетнего Нкема. Перед самой катастрофой он думал лишь о своем урчащем животе. Он не ел досыта вот уже много дней. Родители купили ему учебники, а значит, денег на пищу почти не осталось. Он уродился седьмым сыном в семье бедного бататовода и его хромой жены, и только что из-за него умерло столько народу. Погибла и лошадь, подчиняясь силе, которая завладела ее разумом.

Ужасная сцена накрепко врезалась в память, совершенно вытеснила чувство голода. Именно в этот миг Нкем захотел стать актером, отказавшись от давнишней мечты изучать медицину. Он так и не выяснил, откуда взялась лошадь, куда подевался ее всадник. Но, помимо всего прочего, он навсегда запомнил конские глаза — молочно-белые, однако не слепые. Тот же самый взгляд он увидел только что, двенадцать лет спустя.

Он выключил зажигание, покинул автомобиль и провел пальцами по шероховатому разогретому стеклу. Борозда получилась весьма глубокой, как будто животное развернулось нарочно, чтобы прочертить отметину на окне. Женщины в фургоне замолчали и уставились на Нкема, словно воочию увидели Лазаря. Водитель грузовика высунулся в дверцу: