Путь волшебника - Адамс Джон Джозеф - Страница 25

Пренебрегая боковыми дверьми и ответвлениями, молодой человек спешил на голоса, которые доносились из глубины здания, пока не наткнулся на перекресток. За углом раздался кашель.

— Эзек, это вы? — Проктор свернул на звук. — Отзовитесь…

Слова застыли у него на языке, когда впереди раскрылся новый зал.

Тигр шагнул к нему, роняя капли воды с усов. Зверь с любопытством смотрел на Проктора большими желто-карими глазами, проникая взглядом в самую душу. Потом вытянул шею и лизнул засохшую кровь на порезанном запястье.

Едва шершавый язык коснулся голой кожи, Проктор развернулся и стремглав кинулся в другой зал. Он нырнул в первую попавшуюся боковую дверь, распахнувшуюся под его напором, и взбежал по узкой лестнице, перепрыгивая через три ступеньки зараз. Обернувшись, увидел скользящую по стене тень, услышал шаги мягких лап и помчался очертя голову, больше не глядя по сторонам. Здесь коридоры были уже темнее, с множеством ответвлений; некоторые заканчивались тупиками. Свернув в третий из коридоров, Проктор забился в угол и вытащил из-за пояса томагавк. Выставив оружие перед собой, он напрягся в ожидании атаки, которая могла начаться в любой миг.

Спустя некоторое время паника улеглась, и он перевел дыхание.

Проктор понял, что заблудился. Переступив с ноги на ногу, он услышал, как в сапогах хлюпает вода. А потом — журчание, сперва показавшееся громким, как боевой горн. Вот оно, возможное спасение! Молодой человек склонился, чтобы проследить за направлением сбегающих капель, надеясь, что они укажут на выход.

Надежда растаяла, словно роса на солнце. Пол выглядел ненастоящим, напоминая призрачный слепок некогда бывшего здесь перекрытия. Капли не собирались в ручеек, даже не скапливались лужей в углу. Камень поглощал их подобно тому, как песок впитывает воду.

Проктор постоял, опасливо вглядываясь в темные закоулки. Затем медленно двинулся вперед, на каждом пересечении коридоров выбирая более широкий. Он искал лестницу, которая привела бы его на первый этаж. Но лабиринт оказался ему не по зубам. Проктор снова попал в узкий коридор, который заканчивался арочной дверью. Когда он оглянулся, прочие ответвления и двери исчезли.

Он задумался, что бы использовать для заклинания, но на память пришли только слова из Первой книги Самуила: «И пропали ослицы у Киса, отца Саулова…»[5]

Возможно, перед ним открылся единственный путь к спасению. На цыпочках, настолько тихо, насколько позволяла промокшая обувь, он подошел к порогу, чуть помедлил и заглянул в следующую комнату.

Перед окном, выходящим на восток, стоял, низко опустив голову, некто коленопреклоненный, закутанный в темные одеяния, которые скрывали очертания тела.

— Алаахумма баарик ’ала Мухаммадин ва ’алаа али Мухаммадин. — Голос, явно женский, произносил слова на незнакомом Проктору языке. — Кама бааракта ’алаа Ибраахима ва ’алаа али Ибраахима. Иннака хаммедун Маджид. — Она повернула голову направо. — Ас Салааму ’алаикум ва рабматулаах. — Обернулась налево. — Ас Салааму ’ала…

Заметив Проктора, она вздрогнула. Молодой человек поднял руки, желая показать мирные намерения.

Вот только в одной из них была стиснута рукоять томагавка.

Он поскорее засунул оружие за пояс.

— …Икум ва рабматулаах, — завершила фразу женщина.

Сложив ладони чашей перед грудью, она быстро забормотала слышные только ей одной слова. Проктор догадался, что это одна из женщин, похищенных Эвери. Когда Эзек назвал их шлюхами, молодой человек вообразил себе дикарок, которые выставляли напоказ едва прикрытые полупрозрачными одеждами прелести. Но сейчас он увидел перед собой особу, напоминавшую набожную мать семейства или даже католическую монахиню. Первым побуждением было заговорить с ней, но что-то подсказало Проктору: женщину лучше не прерывать. Наконец она провела ладонями по лицу, встала и повернулась к гостю. Несмотря на темную кожу, черты ее лица были изящными до совершенства. Янтарные глаза смотрели задумчиво и вместе с тем бесстрашно.

— Наверное, ты весьма скромный и добросердечный юноша, если сумел найти меня в путанице коридоров, — проговорила она на ломаном английском. — За все эти годы никому не удавалось меня разыскать.

— Признаться, я шел не разбирая дороги, — сказал Проктор.

— Вот и объяснение. Иначе никогда не достиг бы цели.

— Вы знаете, где выход?

— Само собой. Ведь для этого ты и явился — увезти меня отсюда. Но нам нужно поторопиться.

Она решительно прошла мимо Проктора, и ему ничего не оставалось, как поспешить следом. В голове роились вопросы.

Но вскоре они исчезли сами собой. Коридоры, которые прежде кружили и видоизменялись, стали прямыми и постоянными. Немного замедлившись, женщина прижала палец к губам.

— Перед уходом нужно кое-куда заглянуть, — поговорила она тихонько. — Здесь бродят опасные люди — постараемся же, чтобы нас не заметили.

Противоречащие друг другу доводы столкнулись в голове Проктора. С одной стороны, они с Деборой по-прежнему нуждались в Эзеке для побега. Но с другой стороны, несчастная женщина не желала встречаться с пиратом и контрабандистом, и он чувствовал, что обязан помочь ей.

Она провела Проктора по узкой лестнице в зал, похожий на неф старинной церкви. Вдоль стен выстроились искусно вырезанные арки. Второй ярус состоял из балконов. Посередине стоял пустой сундук, который Проктор сперва принял за алтарь, но потом заметил сорванную и отброшенную в сторону крышку. На полу вокруг него высились груды сокровищ. Рулоны шелка всевозможных расцветок, серебряные блюда и статуэтки, бочонки с монетами и драгоценными камнями подпирали стены. Многие были разбиты или опустошены, их содержимое рассыпалось по полу.

В руке женщины появился мешочек на длинном шнурке. Она развязала горловину и принялась наполнять золотом и самоцветами.

Проктор почувствовал легкий зуд на затылке. Что-то пошло не так.

— Вы уверены… — начал он.

Ревущая тень промелькнула над головой, а потом тяжелый удар в плечо свалил молодого человека на пол. Первой мыслью было — тиф спрыгнул с балкона. Но, заметив поднимающегося на ноги Эзека, Проктор понял, что ошибся.

— Сокровище мое! — заявил О’Брайан. — И шлюха Эвери тоже!

В руке Эзека блеснул нож. Проктор не ожидал стремительного движения, которым контрабандист попытался перерезать ему горло. Он успел отклониться в последний миг, и острое лезвие вспороло щеку. Мгновение спустя кулак здоровяка врезался в челюсть Проктора, повторно отправив его на пол.

— Ну, берегись, будь ты проклят! — прорычал Эзек. — Я разделаюсь с тобой в два счета!

Но Проктор не собирался погибать без сопротивления. Левой рукой нашарил томагавк, но оружие застряло за поясом, когда он откатывался от Эзека. Правая рука тоже не бездействовала, но под нее попался лишь рулон шелковой ткани. Все же лучше, чем ничего. Он хлестнул с размаху в тот самый миг, когда О’Брайан вновь попытался проткнуть его. Нож застрял в ткани; крутанув рулон, Проктор вырвал оружие из ладони Эзека и накинул размотавшийся шелк ему на голову, пытаясь запутать противника и сковать движения. В ответ О’Брайан швырнул ему в лицо горстку золотых монет и вскочил на ноги, вновь готовый к драке.

Но у Проктора в руке уже был томагавк. От первого удара Эзек прикрылся предплечьем, зато второй расколол череп контрабандиста и застрял, как колун в сырой колоде. Падая, О’Брайан вывернул своей тяжестью рукоять из ладони Проктора.

Молодого человека била дрожь. Внезапная схватка, саднящий порез на лице и, главное, осознание того, что он убил человека, которого знал.

— Он вынудил тебя, — сказала женщина, надевая шнурок на шею и пряча мешочек в складках балахона.

— Он был нужен нам, чтобы справиться с парусами, — вздохнул Проктор.

— Теперь уже не нужен. Достаточно отвязать судно и отплыть. Следуй за мной.

— Погодите, — попросил он.

Чтобы высвободить томагавк, пришлось наступить на лицо Эзека. Проктор обтер топорик куском шелка и сунул за пояс.