Искры гаснущих жил - Демина Карина - Страница 11

…больше не увидит.

Нынешняя зима будет другой.

Какой?

Кэри не знала. Она прижала ладонь к щеке, пытаясь унять призрак боли. И руку погладила, сама себе строго велев:

— Кэри, успокойся.

Обычно это помогало, но не сейчас. Ком из слез подкатил к самому горлу, и Кэри едва не задохнулась.

Чем она заслужила подобное?

Тем, что выродок?

Наверное.

Она потрогала кружевной халат, слишком тонкий, чтобы скрыть хоть что-то, и сорочка под ним была бесстыдно прозрачна.

— Так надо. — Леди Эдганг не желала слушать возражений, и Кэри пятилась, пряча руки за спину, пока не уперлась в стену. Оказалось, отступать больше некуда. И леди Эдганг швырнула кружевной ком в лицо, бросив: — Надевай.

— Я не буду.

— Будешь. — Руку Кэри сдавили и вывернули. — Ты сделаешь все, что тебе говорят.

— Нет.

Боль усилилась, но игры со Сверром научили терпеть ее.

— Сделаешь. — Леди Эдганг, как и он, смотрела в глаза и улыбалась. Ей нравилось, что Кэри сопротивляется. Значит, можно сделать еще больнее. И пальцы, сдавливавшие руку, усилили нажим. — Конечно, сделаешь. Ты же не хочешь расстроить ее величество?

Женщину в черном и с пустыми глазами, в которых порой появлялся интерес. Тогда глаза эти обретали подобие жизни.

— Ее величество…

— Поручили мне за тобой присматривать. — От леди Эдганг пахло болезнью, и кисловатый аромат был столь омерзителен, что Кэри попыталась отодвинуться. — И сделать так, чтобы эта свадьба состоялась.

Леди Эдганг зашлась дребезжащим смехом. Она сошла с ума, наверное, давно, но этого никто, кроме Кэри, не замечает. Всем все равно. И если так, то стоит ли просить о помощи?

Кэри ведь знала ответ.

Никто и никогда не слышал ее.

…кроме Сверра.

— Дурочка. — Пальцы вдруг разжались, и леди Эдганг погладила руку, точно извиняясь за причиненную боль. — Ты цепляешься за ложную скромность, а она не принесет тебе ничего, кроме беды. Послушай меня, девочка… — Она говорила так ласково, что Кэри стало страшно. — Как ни прискорбно осознавать, но ты и я — все, что осталось от некогда великого рода… последние искры гаснущей жилы. Ты слышала, что сказала королева?

Каждое слово.

— Им всем мало просто убить. Им надо унизить. Втоптать в грязь. Но мы этого не допустим, правда? — Леди Эдганг провела ладонью по волосам Кэри. — Ты — бастард. Выродок. Однако ты нашей крови. Неужели не слышишь ее голос?

Кэри попыталась отвернуться, но ей не позволили.

— Кэри, — леди Эдганг никогда не обращалась к ней по имени и не касалась с такой непритворной нежностью, — я знаю, что мой мальчик хорошо к тебе относился. Порой он бывал груб, но все мужчины грубы. И тот, кого назначили твоим мужем, много хуже Сверра. Если ты думаешь, что он станет тебя защищать, — ошибаешься. Не станет. Он возьмет тебя в свою постель. И, возможно, назовет женой, но… ты же слышала, ему нужна другая женщина.

Горько.

Всегда горько, но сегодня горечь почти невыносима.

— Посмотри на меня, Кэри.

Не подчиниться?

Леди Эдганг не потерпит неуважения.

Уйти?

Кэри некуда идти.

— Король отдает вместе с тобой земли нашего рода и право заложить камень нового дома. На осколках старого, нашего с тобой дома, Кэри. И ты — лишь способ придать этой затее видимость законности.

Холодная ладонь погладила шею. И леди Эдганг отстранилась. Развернувшись — черные юбки скользнули по ногам Кэрри, — она подошла к туалетному столику. Пальцы пробежались по крышке шкатулки, которую леди Эдганг привезла с собой.

— Сама по себе ты — ничто. И так и останешься ничем. А когда надоешь своему мужу, он от тебя избавится. И никто, Кэри, никто не встанет на твою защиту.

Раздался щелчок, и крышка откинулась.

— Поверь, я знаю, о чем говорю. — Леди Эдганг вытащила прозрачный флакон с узкой горловиной. — Этот мир принадлежит мужчинам. Как бы ты ни хотела обратного… — Она повернулась к Кэри. — А все, что остается женщинам, — это месть.

…И терпение, которое есть главная добродетель женщины. Кэри помнит. Но с каждым днем терпеть становится все сложнее.

Следом за флаконом из шкатулки появился узкий стилет.

— Ты боишься. Правильно, Кэри, бойся. Смерть страшит, но… смерть бывает разной. Тебе выбирать. — Она протянула руки. — Вот яд. Вот сталь.

Кэри отшатнулась и, наклонившись, подобрала кружевной комок.

— Ты пойдешь к нему, — в глазах леди Эдганг жило безумие, — и отомстишь за наш род… нашего мальчика… или останешься здесь и умрешь вместе со мной.

— Я…

— Одевайся, — мягко произнесла леди Эдганг, поднимая флакон к газовому рожку. — И поспеши. Постарайся быть послушной девочкой. Мужчины это любят.

Перечить Кэри не посмела.

И вот теперь, сидя в чужой кровати, она считала удары собственного сердца и отчаянно прикрывала подушкой стилет. Она знала, что не сумеет ударить, но не находила в себе сил расстаться с оружием.

А дождь за окном оплакивал Кэри.

Сегодня она не сможет убить, и тогда завтра убьют ее. Леди Эдганг всегда умела держать слово.

Как быть? Кэри не знала. Сидела. Ждала. И дождалась. Вот за дверью раздались быстрые шаги, и Кэри сжалась.

Еще мгновение… Дверь открылась беззвучно, и длинная тень легла на ковер.

Кэри закусила губу, приказав себе не плакать.

Тень приблизилась. И замерла.

А Кэри нашла в себе силы поднять взгляд.

Оден из рода Красного Золота возвышался над ней и разглядывал ее, а выражение светлых глаз его было странным. Но он не злится.

— Под одеялом было бы теплее, — наконец произнес он.

Наверное.

— Давно ждешь?

Кивнула, понимая, что не в состоянии произнести ни слова. Давно. Целую вечность, которая, к ее ужасу, закончилась.

— Тебе приказали?

— Я… должна служить… вам. — У Кэри все же получилось заговорить, но, руда первозданная, что она несет? Оден же наклонился к ней, коснулся щеки, и Кэри отшатнулась, но тут же замерла, закрыла глаза, смиряясь с неизбежным.

Ей надлежит быть покорной. И быть может, тогда получится выжить.

— Так будет лучше. — На плечи упало что-то тяжелое и теплое, пахнущее осенними дождями. Оден мягко произнес: — А служить мне не надо. Лучше будет, если ты вернешься к себе.

— Я… недостаточно красива? — Кэри не может вернуться. Там ведь леди Эдганг и флакон из прозрачного стекла в тонких ее руках. А во флаконе — яд. И если Кэри вернется сейчас, то не увидит рассвет. — Я знаю, что ничего не умею, и… я буду очень стараться. Я клянусь, что буду очень стараться и…

— Девочка… — Оден присел у кровати и взял ее руки в свои. Ладони его были горячими и большими, шершавыми… а если на лицо посмотреть, то вовсе он не старый. Чем-то на отца похож, только тот редко Кэри замечал. И уж точно ему бы в голову не пришло разговаривать с нею. — Ты очень красива. А со временем станешь еще краше. И в любом другом случае я был бы рад взять тебя в жены. Но дело в том, что я уже женат, понимаешь?

Да, Элоис рассказывала о той свадьбе.

— Мне сказали, что та… свадьба не считается. Что она не настоящая.

— Это не так.

Больше Кэри не задавала вопросов, но сидела тихо-тихо. А он, отпустив руки, повернулся к Кэри спиной. Собирается?

Сбежит.

И значит, свадьба не состоится. Что тогда будет с Кэри?

Леди Эдганг разозлится на нее… А королева? И король? Сочтут виноватой… всего-то и надо было, что… а она не справилась.

Потому что выродок.

— Не уйдешь? — спросил Оден, застегивая пуговицы старой куртки.

Она покачала головой и упрямо закусила губу: ей некуда идти.

— Тогда я должен буду тебя запереть.

Кэри кивнула — пусть запирает, лучше здесь, чем с леди Эдганг. И быть может, нынешняя ночь — последняя в ее жизни. Кэри только уточнила:

— Надолго?

— До утра… а там, как получится. К обеду точно освободят. Ванная комната вон за той дверью. Здесь есть фрукты, вино и печенье… На помощь звать не станешь?

Не будет. Она спрячется и будет благодарна за эти часы спокойствия.