Красный - Хансен Эва - Страница 82

Ларс обхватывает мои колени, зарывается в них лицом, тихо и счастливо смеется. Я запутываюсь пальцами в мокрых волосах… Изнутри рвется вопрос: неужели тебе только это и нужно от меня?! А как же наши посиделки у камина в библиотеке и за роялем?

Словно подслушав мои мысли, Ларс тихонько предлагает:

— Давай, поиграем?

Впервые мы спим вместе, именно спим, и Ларс всю ночь крепко обнимает меня, словно боясь, чтобы не исчезла. Рождественская ночь волшебна, но в данном случае не для меня. Я помню о своем таком ненужном знании. Где он все же был неделю, что делал, зачем летал к своей Пауле? Хотел попрощаться? Долгое, однако, прощание, знал же, что я здесь извожусь. Чтобы сказать последнее «прости-прощай» достаточно пары часов, если ты, конечно, в действительности желаешь прощаться. Или это прощальные каникулы? Тогда зачем звонить мне каждый вечер и говорить те слова, которые он говорил?

Душа не кровоточит, но слез больше нет, постепенно крепнет решимость. В неверном рассветном свете я смотрю на такое любимое, самое красивое в мире лицо и мысленно прощаюсь с ним. Я не верю, что он мог спокойно смотреть, как задыхаются Кайса и Бригитта. Значит, убил кто-то другой, тот же Оскар, но Ларс либо видел, либо готовил это убийство. А потом отправился к Пауле докладывать и спрашивать разрешение быть со мной?

Какой же я была дурой, разыскивая ради спасения ту, которая забрала у меня самого любимого человека на свете! Или это я забрала у нее Ларса? Тогда еще хуже, значит, его сердце так и будет рваться на части. Всегда, не только сегодня. Человек, который за пять лет не забыл свою первую любовь, однолюб, а я никогда не сумею делить его ни с кем…

Но как порвать, как?! Что я смогу сказать Ларсу, когда он проснется?

Я ухожу в душ, тихонько выбравшись из-под его руки, принимаю самый холодный, который способно вынести мое тело, потому что это нужно измученной душе. Стараюсь только не лить на грудь, чтобы не застудить. Усмехаюсь: к чему теперь украшения, сама для себя я их носить не буду. Я еще вечером сменила щиты с мечами на маленькие колечки, чтобы не царапаться, так и оставлю.

— Ларс…

Он открывает глаза и счастливо улыбается:

— Да, родная. Иди ко мне.

Нет уж, оказавшись в его руках, я растеряю всю решимость.

— Дай руки.

Он смеется:

— Вошла во вкус? Что ты еще придумала?

Но я молча привязываю его руки к кровати. Привязываю не слишком крепко, прекрасно понимая, что через минуту он сумеет освободиться, но мне больше и не нужно. Если ответит честно, то… Что «то»? А ничего! Ничего же не изменится, просто я точно буду знать, права ли в своих подозрениях.

— Так где ты был эти дни и чем занимался?

— Допрос с пристрастием? В Женеве.

— Как в Женеве, ты же сказал, что летишь в Амстердам?

— Нет, не пришлось, был в Женеве. Один. Ты меня ревнуешь?

Он пытается свести все к шутке, но в глазах уже тревога, понял, что я шутить не намерена.

— Ларс, скажи, пожалуйста, честно…

— Я честен с тобой.

Я резко встаю. Куртка уже на всякий случай приготовлена, а на ногах кроссовки.

— Если когда-нибудь ты решишь рассказать правду, я выслушаю.

— Линн! — Я оборачиваюсь у двери. — С Рождеством.

— Тебя так же.

— На столе ноутбук. Пароль — твое имя. Открой на рабочем столе файл «Женева» и посмотри.

Я подхожу к ноутбуку, действительно открываю. Остается ввести пароль и посмотреть. Из комнаты доносится:

— А под елкой коробочка с подарком. Если не хочешь смотреть сейчас, возьми компьютер с собой.

И я вдруг вспоминаю, как умеет раскрывать секреты Улоф и понимаю, что не могу и не хочу смотреть! Резко захлопываю ноутбук и бросаюсь к выходу.

Консьерж в подъезде кричит вслед:

— С Рождеством!

Кажется, бегу до самой «Технологической школы». Улицы пусты, потому на меня некому глазеть… Нет сил даже плакать.

И нет сил идти по Йотгатан, здесь столько всего напоминает о Ларсе.

Я вспоминаю, что из-за последних событий лично у меня в холодильнике пусто, захожу в круглосуточный магазин и покупаю поесть, даже не слишком понимая, что именно. Не только есть, но и вспоминать о еде не хочется, но, придя домой, я отправляюсь на кухню, варю кофе, делаю сэндвичи, заставляю себя все это выпить и съесть…

Не помогает. Если бы не пришлось ничего никому объяснять, я бы просто уехала к бабушке и настрадалась там вдоволь.

Чтобы чем-то отвлечься, начинаю звонить всем подряд, поздравляя с Рождеством. Большинство еще спит, всех удивляет мой ранний звонок. Звоню даже Анне и Оле. Оле что-то бурчит спросонья, а Анна бодра и свежа.

— Я тебе вчера звонила, но мобильник был выключен…

— Да, я выключала.

— Что-то случилось? У тебя голос вовсе не праздничный.

Эти слова меня доканывают, из глаз все же брызжут слезы и я, как полная дура, реву:

— Я порвала с Ларсом. Я не могу больше так…

— Так, стоп! Он что, в Стокгольме?

— Да.

— Ты дома? Я сейчас к тебе приду, никуда не уходи.

Мне вовсе не хочется видеть Анну, но в ее голосе столько непривычного участия вместо приказа, что я соглашаюсь.

Марта вдруг тоже обещает забежать на минутку, и тоже:

— Не уходи!

Марта действительно заскакивает всего на минутку, чмокает в щеку, сует в руки флэшку:

— Спрячь пока у себя, я потом заберу, ладно? Только никому не говори, что я дала. Твой Ларс ни в чем не виноват.

При чем здесь Ларс? Я растерянно сую флэшку в карман джинсов и киваю. Какая разница, кому нужна какая-то флэшка?

И они все мне не нужны, мне нужна моя Бритт, ни с кем другим я говорить о Ларсе не могу. Хочется взвыть: «Бритт, где ты?!». Только с подругой я могла бы сейчас побеседовать откровенно. Даже бабушке не объяснишь всего…

Я набираю номер Бритт, делаю все, чтобы она не догадалась о моем состоянии, но Бритт не обманешь:

— Что случилось? Ларс так и не приехал?

И я вру, потому что правда испортит праздник Бритт, которая ничего изменить не может:

— Не приехал.

— Линн, позвони ему, он наверняка ждет.

После разговора с Бритт я вдруг отчетливо понимаю, что натворила. Своими руками разрушила отношения с Ларсом! Я не верю в то, что он преступник. А вдруг он и правда был в Женеве и никакого отношения к убийству Бригитты не имеет? Нужно было хотя бы выслушать его.

Даже если имеет! Я не могу без Ларса.

Вдруг до меня доходит, что нужно сделать: я должна создать ему алиби! Да, выгораживает же его Свен. Даже если не выгораживает, все равно. Если будут спрашивать, где был Ларс Юханссон в день убийства Бригитты… не помню фамилию, но это неважно, я скажу, что со мной! Да, мы вдвоем были в квартире на Эстермальмсгатан, меня же видел Мартин, знает, что я там бываю. И консьерж видел… А что Ларса не видел, так… так Ларс просто не вылезал из постели! А я бегала в магазин за продуктами. У нас был такой сексуальный марафон.

Глупость, конечно, но я действительно готова поклясться пред всеми, что он был со мной. И первая, кому я об этом скажу — Анна!

Нет, сначала нужно сказать самому Ларсу, он должен знать, что у него есть алиби в моем лице. На всякий случай.

Мне стоит большого труда набрать его номер, слыша такой любимый голос, выдыхаю в трубку:

— Ларс, прости меня за все… Я очень люблю тебя…

— Линн… Где ты?

— А? Дома, это неважно. Прости и, знаешь, если тебе будет нужно алиби, ты скажи, что был со мной… Все эти дни был со мной на Эстермальмсгатан.

— Линн, что с тобой? Какое алиби? Я сейчас приеду… Черт, я уже почти на острове, но все равно приеду! Никуда не уходи и не отключай телефон! Ты меня слышишь?

— Да. Извини, звонят в дверь.

— Хорошо, я быстро.

Пришла Анна.

— Что-то у тебя не рождественский вид? Что случилось, ну-ка, выкладывай, как на духу. Что с вами со всеми сегодня? Марта даже говорить по телефону не смогла, только пробормотала поздравления и все.