Красный - Хансен Эва - Страница 56

Он переворачивает меня на живот, снимает то, что приложил и снова обильно смазывает ягодицы.

— Ну вот, а ты боялась. К утру даже красноты не останется. Послезавтра можно пороть по-настоящему.

— А это как было?

— Это, дорогая, игрушки.

— А как насчет добровольности?

— Добровольно ты согласилась только встретиться со мной, все остальное делала, делаешь и будешь делать по моей воле. Я давно мог не только выпороть тебя, но и сделать вообще все, что угодно. Но я хочу, чтобы ты сначала испытала весь сладкий ужас предвкушения, чтобы заранее мысленно пережила все, что с тобой случится потом. Хочу, чтобы твое тело взяло верх над твоим разумом и заставило вытерпеть все.

— Ларс, я не буду заниматься БДСМ.

— БДСМ? Нет, это не то, но кое-какие приспособления в комнате страха есть. Ни пыток, ни крови, ни обжигающего воска, тока или чего-то зверского не будет. Кроме того, часто предвкушение интересней самого действия. Теперь если я вдруг закрою дверь в библиотеке на ключ, ты поймешь, что предстоит порка, и от одного осознания этого адреналина выбросится в кровь не меньше, чем от самой порки, правда?

Я вынуждена согласиться. Да уж…

— И если ты увидишь все, что есть в комнате боли, узнаешь, что я могу при помощи всех этих приспособлений с тобой сделать, ты испытаешь еще какие эмоции от одних фантазий… Прошу только об одном: не смотреть никакие ролики в Интернете, их слишком часто снимают дилетанты, мастера не всегда выставляют свое умение и свои эмоции напоказ. Можешь встать? Нам пора.

— Дай мне, пожалуйста, джинсы.

— Ты меня стесняешься? Это после того, как я тебя выпорол?

— Дай джинсы.

— Держи, я даже отвернусь, только посмотреть все равно должен. Кстати, учти, что это не настоящая порка, а только разогрев. В следующий раз будет жестче.

— Зачем ты меня пугаешь?

— Побойся немножко, это полезно. Мысленно покрутись, представляя, как по тебе гуляет плетка.

— Ларс!

— Да, дорогая?

Вот и весь разговор. Мне определенно не могут помочь никакие Принципы привлекательности. Мужчина, у которого я в руках, признается, что безумно меня хочет, но при этом мы не занимаемся сексом с утра до вечера и с вечера до утра, как могли бы; он хлещет меня пусть пока и флоггером и обещает отходить плеткой, но заботлив, как наседка; готов для меня на все, но при этом требует беспрекословного подчинения.

Ну, и чьи советы тут могут помочь? Ничьи!

Я вдруг понимаю, что только советы самого Ларса, вернее, один: когда мы вдвоем за закрытой дверью, отбросить все соображения приличий и слушать свое тело. Ей-богу, он прав, мое тело хочет вовсе не того, что диктует голова…

Я сложила сумку и позвонила Оле с сообщением, что с завтрашнего дня буду жить в своей квартире.

— Почему? Что случилось?

Пришлось сказать о киношниках.

Давно ли сам предлагал мне возвращаться?

Снова полночи не спала, но уже не пытаясь разобраться в себе, а фантазируя, какой будет наша жизнь в Стокгольме и что Ларс станет со мной делать. Будет связывать? Подвешивать? Пороть? От всех этих предположений становилось страшно и… сладко.

Я вспоминала все, что знала о БДСМ, пытаясь представить себя на месте тех, кого видела на фото или в роликах, и ужасалась:

— Нет, только не это!

Им не могло не быть больно, они рыдали, извивались под плетью, кричали, хотя потом плакали благодарными слезами. Неужели я такая же сумасшедшая?! Или такой стану рядом с Ларсом в попытке завоевать его или его попытке совратить меня окончательно? Тогда лучше бы вовсе не встречаться.

Я уже не верила, что Ларс виноват в гибели девушки, можно бы закрыть все вопросы, Ларса в тот день видел не только Свен, но и привратник Жан, его жена Мария, капитан яхты… Но главное — данные записи видеокамер. Потому полиция и не заинтересовалась Ларсом Юханссоном вопреки сомнениям БДСМщиков.

Слежку, во всяком случае, с моей стороны можно бы и прекратить, но теперь уже я сама не желала расставаться с Ларсом, несмотря на то, что была выпорота им флоггером. Даже двумя.

Ой-ой! Какая важность — получила пару шлепков по толстому заду! И даже не болит. Я потрогала ягодицы, нет, ничего, почти не саднило. Вполне терпимо, зато какая забота… а еще при одном воспоминании о порке у меня поднималась волна желания, начинали играть гормоны.

Обругав себя дурой, перевернулась на живот и попыталась заснуть.

Утром Ларс привычно позвал меня на пробежку.

— Как ягодицы?

— В порядке, — мрачно буркнула я, но не потому что болели, а потому что не выспалась и еще глаза Ларса откровенно смеялись.

— Сидеть можешь?

— А что, бывает, что невозможно?

— Смотря как пороть. Бывает, спят на животе несколько ночей. Но я показал тебе только разогрев, самой порки еще не было. Ты даже не поплакала.

— А я должна была плакать?

— Конечно, реветь счастливыми слезами.

— От порки?

— Да. Ничего, еще испытаешь и настоящую боль, и счастливые слезы.

Ой… может, мне все же лучше домой и забыть этого сероглазого красавца, как страшный сон? Нет уж, если это и сон, то такой, который хочется повторять снова и снова.

Конечно, после пробежки он явился проверить состояние пострадавшей части тела, снова смазал и спокойно констатировал, что я способна выдержать и не такое.

— Пороть будет одно удовольствие.

— Вот еще!

— Не советую огрызаться, я поставил зарубку. — Ларс вдруг поднимает мое лицо за подбородок: — Линн, скажи честно, тебе же понравилось?

— Но больше не хочу.

— Куда ты денешься, еще как захочешь. Просить будешь, чтобы прошелся плеточкой.

Я с ужасом подумала, что он прав, но признавать этого не хотелось.

— Ну, поиграй в сопротивление, поиграй… Чем дольше будешь играть, тебе дороже оно тебе обойдется.

Я испытываю сладкий ужас.

Потом мы позавтракали, распрощались со Свеном и поднялись на яхту. Вовремя, потому что навстречу уже двигались три катера киношников.

— Вот саранча! — рассмеялся Ларс. — Только бы дом не разнесли.

— Свен не позволит, — спокойно откликнулся капитан.

— Петер, ты вернись потом в дом, помоги ему.

— Ладно…

Когда сошли с яхты в Стокгольме, оказалось, что машина уже ждет. Но перед тем как садиться, Ларс остановил меня:

— Линн, нам нужно заехать к мастеру тату и сделать пирсинг. Потом будешь свободна до завтра. Мы отвезем тебя домой.

Мне было страшно, видно, заметив это, Ларс улыбнулся:

— Николас настоящий мастер, больно не будет.

Салон тату шикарен, нам рады, словно его только для того и открыли, чтобы Линн Линдберг пришла сюда дырявить свои соски. Пригласили присесть:

— Николас освободится через минуту.

Я огляделась. На стенах фото разных татуировок, всевозможных изысков на теле. Ларс подвел меня к ряду снимков с пирсингом сосков. М-да… Вот откуда у него картинки. Одна грудь шикарней другой, правда, мне не слишком понравился пирсинг на мужской груди, зато женский…

И вдруг я ловлю себя на том, что ревниво сравниваю свою грудь с теми, что на фото. И рождается желание издырявить ее вдоль и поперек, только чтобы превзойти вот этих!

Мой змий-искуситель это заметил, руки ложатся на плечи, а губы шепчут в ухо:

— У тебя лучше. Жаль, что я не помучил твою грудь вчера, теперь придется воздерживаться, пока перестанет болеть.

Вот уж спасибо за напоминание о боли!

— Испугалась? Смотри, сколько игрушек. Мы будем менять их каждый день.

Я только успеваю подумать, что означает это «каждый день», он намерен быть со мной долго? Ларс показывает еще одну игрушку:

— А вот колокольчики, будем подвешивать, чтобы звенели, когда… ммм… ну, ладно, об этом потом. И сделаем пирсинг еще кое-где, так, чтобы знали только мы с тобой, да?

Я полыхаю до самой макушки, он шепчет тихонько на ухо, но то, какие мы теперь рассматриваем картинки, сомнений в намерениях Ларса не вызывает. Замечаю, с какой завистью смотрят на меня два администратора салона, даже большей, чем тогда продавцы в магазинах. Да уж, самый красивый в мире мужчина привел меня прокалывать соски, показал кучу всяких безделушек, которые он намерен вешать в прокол, и обещал… Ладно, об этом потом, как говорит сам Ларс.