Красный - Хансен Эва - Страница 36

Какое-то расследование навыворот получается. Но так бывает, когда расследование ведет адвокат в целях доказательства невиновности подозреваемого. Да, я адвокат Ларса, а Анна и Оле обвинители, и моя задача доказать свою правоту А если, разозлившись, Анна сообщит Ларсу, почему я в его доме? От этой мысли становится плохо. Ларс возненавидит меня!

Единственный выход пока ни Оле, ни Анне ничего не говорить, я, мол, пока расследую, оставьте меня в покое. Может, за это время найдется кто-то другой виновный? Марта, Улоф и Курт же тоже ищут? Да и сами Анна с Оле явно не сидят на месте. И чего они прицепились к Ларсу? Нет, Анну и Оле я вполне понимала. Не будучи близко знакома с этим сероглазым божеством, я тоже подозревала его во всех грехах…

А сейчас не подозреваю? Нет, и вовсе не потому, что он целовал мою грудь…

Глаза начинают закрываться от блаженной усталости, как вдруг откуда-то доносится женский визг! Я буквально подскакиваю на кровати. Сердце выдает все сто восемьдесят ударов в минуту.

Несколько секунд сижу, пытаясь сообразить, что это за голос и откуда он. Кроме нас с Ларсом в доме не должно быть никого, значит, все-таки приведения? Накидываю халат и на цыпочках подхожу к двери. Прислушиваюсь. Тихо…

Может, показалось? Да нет, визг определенно был.

Любопытство одерживает верх над страхом и здравым смыслом, я поворачиваю защелку и чуть приоткрываю дверь.

Откуда-то доносятся звуки скрипки… Ария Каварадосси из «Тоски», причем вариация Ванессы Мэй. Красивая мелодия, скрипка плачет навзрыд. Я выскальзываю в коридор, хочется слушать и слушать. Однако… Ларс поклонник стиля техно? Вот уж не подумала бы. Он прекрасно владеет смычком. Оглянувшись и не обнаружив на горизонте никаких привидений, я на цыпочках пробираюсь к лестнице в холл.

Звуки доносятся из открытой двери малой гостиной, видно там нечто вроде музыкального салона. Вокруг спокойно, и я стою, опершись на балюстраду, ограждающую лестницу вниз. Справа жилые комнаты — Ларса, вторая спальня, за поворотом моя и еще три. Влево уходит крыло, в котором, видно, не живут, в коридоре даже свет не горит. Понятно, к чему хозяину и одной-единственной гостье весь дом?

Но сейчас мне наплевать, поняв, что призраки цепями по коридору не гремят и не завывают, я решаю хоть немного послушать игру Ларса. А играет он действительно прекрасно. Однако…

За этим следует «Адажио» Альбинони. Скрипка плачет так, что у меня выступают слезы на глазах. Немного погодя стоять я уже не в состоянии, тихонько опускаюсь на пол, прислонясь к балюстраде. А перед глазами почему-то плывут картинки: Ларс в баре целует мне ладонь, прощаясь… Ларс смеется, подливая вино… на яхте, когда ветер треплет его волосы… восхищение в его глазах при словах «какие девочки в СоФо!»… склонил голову к плечу… «дорогая»… утверждение, что рядом с ним я буду делать то, что он хочет…

А мелодия меняется. Снова «Адажио», но уже Алессандро Марчелло. Это я играю и сама, очень люблю и готова плакать хоть всю ночь.

Как мне рядом с ним хорошо, восторженно и тревожно одновременно. В глубине души к понимаю, что человек, который вот так играет на скрипке, не может быть убийцей, это как-то не сочетается, так не бывает.

И вдруг…

Сзади меня за плечо хватают чьи-то цепкие пальцы! От неожиданности я ору на весь дом. Схвативший, вернее, схватившая отшатывается назад. Это молодая женщина, ее глаза явно безумны, хотя она хорошо одета и причесана. Это я замечаю машинально, потому что соображать не способна. Женщина впивается мне в руку ногтями и начинает горячо убеждать:

— Не верь ему… не верь… не ве-ерь…

Музыка, конечно, прекратилась, Ларс выскочил из гостиной и уже несется через ступеньку к нам наверх. А женщина тащит меня за собой по темному коридору, выкрикивая:

— Он обманет! Не верь! Обманет!

Правильно говорят, что у сумасшедших сил втрое больше, чем у обычных людей. Как ни упиралась, справиться с ней я не могла. На мое счастье Ларс уже рядом, он обхватывает руками женщину, гладит по голове:

— Успокойся, успокойся… Это не она… отпусти руку, не стоит ее за собой тащить… Отпусти… это другая…

Ее пальцы разжимаются. Я отшатываюсь, прижав руки к груди. От Ларса один-единственный бешеный взгляд:

— Иди к себе!

Женщину он, все так же обнимая, уводит по коридору в темную часть.

— Не бойся, его нет, он не придет.

Он? Кто этот он? Здесь есть еще такие же призраки?

На запястье следы от цепких пальцев, призраки таких не оставляют, это живая сумасшедшая женщина.

— Донна!

В ответ на шум и зов Ларса из-за поворота темного коридора появляется рослая, крепкая женщина. Я боюсь, что сумасшедшую сейчас скрутят, и спешу за спасительный поворот к своей двери, но все же бросаю взгляд назад. Нет, женщину никто не скручивает, теперь Донна с Ларсом уговаривают ее вдвоем.

В комнате я падаю в кресло совершенно без сил. Так хорошо начавшийся день так страшно заканчивается…

Немного погодя раздается стук в дверь:

— Линн, это Ларс. Открой, пожалуйста.

Я не знаю, стоит ли это делать, может, лучше сказать, что я сплю? Но почему-то тащусь к двери и открываю.

— Сильно испугалась?

У меня не достает сил врать:

— Испугалась.

— Это Жаклин. Она серьезно больна, и если удается вырваться на волю, довольно опасна. Можешь не верить, но она говорила не обо мне.

— А о ком?

— Опять суешь нос куда не следует? Скоро познакомишься. Не бойся, она через несколько дней отправится в клинику.

— Я не боюсь, закричала просто от неожиданности.

— Как ты там оказалась, я же сказал не выходить?

— Я слушала, как ты играешь…

— Ну вот еще!

— Нельзя?

Он только дергает плечом, не отвечая. Очень хочется спросить, означает это да или нет.

— Ладно, ложись спать. Только дверь закрой. Я постучу, если будет что-то нужно.

Интересно, что ему может быть у меня нужно? Мелькнула шальная мыслишка, не сказать ли, что все еще трясусь от страха, чтобы посидел подольше. Но я затаптываю ее на корню и старательно топчу после ухода Ларса еще минут десять.

Зачем я лезу не в свое дело? Мне сказано не высовываться из комнаты, вот и нужно было сидеть тихо, как мыши, слушая из-за двери. Меломанка несчастная! А играл он действительно здорово, лучше меня самой. Это неудивительно, я же не профессиональная музыкантша, хотя любительница высокого класса, чем и горжусь.

Некоторое время я еще старательно обманываю сама себя, размышляя о достоинствах игры Ларса, а потом вдруг начинаю рыдать. Да, он прекрасно играет, но разве сейчас в этом дело? Перед глазами стоит картина того, как бережно он обнимал эту женщину, как уговаривал, уводя. Конечно, она больна, но все равно красива. Какое отношение женщина имеет к Ларсу и кого проклинала, если не его? «Скоро познакомишься». Сколько же загадок в этом замке помимо самого хозяина?

Я вдруг понимаю, что не все мне хочется разгадывать. Обнадеживает то, что он пришел меня успокаивать. Вообще-то мог бы устроить выволочку, ведь я снова нарушила запрет. Правильно ведь запрещал, нарушаю и из-за этого страдаю.

Ничего я не страдаю! И пусть себе играет по ночам без меня! Вот вернусь домой, возьму скрипку в руки и буду целый день страдать вместе с ней. Или вообще открою наконец коробку с синтезатором, который мы с Бритт притащили, но так и не удосужились использовать после того, как ее учительница музыки по телефону устроила выговор, сказав, что синтезатор не для настоящих музыкантов.

Где-то на этой сердитой ноте я и сомкнула глаза…

Мама позвонила утром, когда я еще была в душе. Видно, сильно задело сообщение Терезы, потому что так рано моя мама встает в исключительных случаях.

— Дорогая, Тереза сказала, что видела тебя в ресторане с молодым человеком?

— Что в этом странного? Терезе можно ходить в «F-12», а мне нет?

— Ты скрытная… Тереза говорит…

— Мама, мне надоело слышать это имя. Что ты хочешь знать, с кем и в чем я была? Слушай: я была в красивом платье и с роскошным мужчиной, у которого сейчас нахожусь дома. Еще вопросы есть?