Красный - Хансен Эва - Страница 32

Беру вчерашние три книги и с ощущением близкой погибели отправляюсь в библиотеку. Мимо комнаты с гардеробом прохожу, стараясь не вспоминать, что там. Но непрошеные мысли одолевают. Ну как он умудряется быть таким мужественным, сексуальным и… любителем женских тряпок одновременно?

Мы купим мне одежду на его вкус… я с тоской вспоминаю этот самый вкус, увиденный в гардеробной, мимо которой прохожу, и начинаю злиться на все и всех — на такого непонятного, двуличного Ларса, на Анну, втравившую меня в это дело, но больше всего на саму себя, потому что понимаю: даже его трансвестизм не помеха. Плевать на любовь Ларса к женским тряпкам, все равно он самый красивый и сексуальный мужчина!

Свен внизу сообщает мне:

— Ларс в библиотеке.

— Свен, спасибо, хлеб очень вкусный…

— Тебе понравился хлеб? Да, на Эстермальмском рынке он хорош…

Черт, как же я могла так купиться?! Невольно смеюсь.

— Что?

— Ларс сказал, что это вы пекли.

— Ларс? Слушай его больше. — Свен заговорщически подмигивает мне. — Ты молодец, я давно его таким не видел. Держи Ларса в руках, он парень хороший.

Хочется спросить, каким это таким, но Свен уходит по своим делам, а я бреду в библиотеку. Единственный выход — думать о викингах, викингах и только викингах.

При моем появлении Ларс несколько мгновений оценивающе разглядывает меня и делает жест, приглашая садиться. Кресла большие, в них страшно неудобно, потому что мебель рассчитана на рослых, сильных мужчин, а не на пигалицу, пусть и выше среднего роста. Зато в них удобно затаиться в уголочке. Во всем можно найти свои плюсы, стоит только поискать.

Эта мысль слегка ободряет, я успокаиваюсь и забираюсь в кресло с ногами. Иначе просто не получится, оно глубокое, и чтобы достать ступнями до пола, мне пришлось бы сидеть на самом краешке.

Ларс хмуро наблюдает за моими манипуляциями. Ему не нравится, что я вот так вольно веду себя на дорогой кожаной мебели? Но я же не в обуви…

— Как нога?

— Спасибо.

— Что спасибо? Я спросил, как нога. Повязка не давит?

— Нормально.

— Так что тебя интересует у викингов?

Ну что за человек, если не желает со мной разговаривать, сказал бы сразу. Сам же велел идти в библиотеку. Но я поняла, что сейчас врать нельзя. У меня действительно есть интересующая тема.

— Берсерки.

Усмешка:

— А… медвежьи шкуры, кусание щита, рычание, мухоморы… Или обнаженка?

Он перечислил все, чем болеют любители темы берсерков, особенно в разного рода интернет-играх и популярных статьях, не требующих особых знаний для написания. Основная характеристика берсерков в любой популярной публикации содержит упоминания о том, что они в ярости кусали край щита, рычали, как дикие звери, вместо нормальной одежды шли в бой либо в медвежьих шкурах, либо вообще голышом и упивались настойкой мухомора, как колой или пивом. Этакие супермены древности в зверском обличье, накачавшиеся наркотиками.

— Кем они были в действительности, как ты думаешь? В одних сказаниях бесстрашные герои, а в исландских сагах это просто бандиты и грабители. Или все же верней в «Круге земном»?

По мере того, как я заканчиваю фразу, выражение лица и глаз Ларса меняется. Он недоверчиво интересуется:

— Ты читала драпу Торбьёрна о победе Харальда Прекрасноволосого?

— Читала, ну и что? «Берсерки рычали, битва кипела, облаченные в медвежьи шкуры выли и потрясали мечами». Это же почти ни о чем не говорит. Рычать может кто угодно, разве обязательно для этого носить медвежьи шкуры? Зато в исландских сагах берсерки не участвуют в боях, а попросту грабят фермы в отсутствии их хозяина. Где правда?

Ларс вдруг встает и протягивает мне руку, чтобы поднять с кресла. Ничего не понимая, я встаю.

— Пойдем к камину, там теплее.

Да, зима решила вступить в свои права, и хотя в доме тепло, посидеть у огня приятней, он прав. Но у камина всего одно большое кресло. Однако Ларс не садится в него, он устраивается прямо на ковре, привалившись к креслу спиной и вытянув ноги к огню, и зовет меня к себе.

Мы сидим бок о бок возле камина, смотрим на огонь и беседуем о викингах. Я наверху блаженства, забыты все Анны, Оле и погибшие девушки вместе взятые.

Ларс приносит несколько толстенных фолиантов, это переводы, а кое-что и просто копии рукописных текстов. Два фолианта в кожаном переплете с массивными бронзовыми застежками.

— Ух, ты!

— А ты думала!

Он устраивается вплотную, раскрытая книга ложится правой стороной на его ноги, а левой на мои. Чтобы было удобней и ближе сидеть, левая рука Ларса просто обнимает мои плечи.

Мамочка! Я сижу в обнимку с самым красивым мужчиной на свете, его рука охватывает мои плечи, наши бедра плотно прижаты (чтобы не соскользнула книга), и прямо над моим ухом звучит приятнейший в мире баритон. Почему я не теряю сознание, непонятно. Скорее всего, просто жду продолжения.

Продолжением является беседа, насыщенная информацией, действительно интересная. И книги он принес не зря, и разложил их тоже. Мы разбираем тексты, я не знаю исландского, тем более, древнеисландского, Ларс знает, потому что это обязательно при его профессии, а потому переводит.

— Не будем сейчас подробно разбирать «Круг Земной» Стурулсона, откуда в основном и берут сведения, что берсерки шли в бой без доспехов, грызли в ярости щиты, убивали людей и их не брали ни огонь, ни железо. Если уж ты знаешь драпу Торнбьерна, то Стурулсона знаешь тем более. Я тебе другое покажу. Смотри, вот здесь. «Сага о битве на пустоши». Читала?

— Только слышала. Она же исландская?

— Да. Слушай о чем в ней. Ярл Стюр, у которого служили два берсерка Халли и Лейкнир…

Мы разбираем подвиг двух берсерков, которым ярл поручил сделать дорогу на непроезжей лавовой пустоши. Братья справились всего лишь за ночь, они своротили целые скалы, оттащили их прочь, где-то закопали огромные куски, все разровняли…

— Ну что, мало похоже на разбойничье нападение в отсутствии хозяина? Но ты права, есть и совсем другие, которые рассказывают именно о нападении и бешенстве, таких много. Например, в «Саге о Гисли».

— Да, этот убивал безо всякого смысла, просто из вызова. Потому что ни дом, ни женщина, на которую он претендует, ему не нужны. В доме жить не будет, вообще не умеет жить дома, а женщину всего лишь возьмет силой, чтобы бросить. Но это принцип: отобрать все, что захочу. Конечно, их боялись, ненавидели, в лучшем случае сторонились.

— Но тогда человек становился по существу изгоем. А обиженный силач, тем более способный впадать в бешенство, опасен вдвойне?

— Умница. Мстить всем подряд просто за то, что тебя не любят, сторонятся, это вполне объяснимо. Если их силу признавали, уважали, то она могла использоваться во благо, как при прокладке дороги, а вот если просто боялись или бросали вызов, тут уже есть повод впасть в бешенство. Кстати, знаешь, чего ради Халли и Лейкнир совершали подвиг, строя дорогу? Жениться очень хотелось.

— Жениться? Ради женитьбы?

Ларс смеется:

— Да. Вот ярл Стюр и придумал им подвиг.

— А без подвига никак?

— Наверное, никак. Требовалось совершить нечто, чтобы красавица влюбилась и благосклонно согласилась стать женой. Во все века ради женщин совершали и подвиги, и безумства тоже.

— Хм, интересно… Все-таки за много лет человечество кое-чему научилось. Не превращайте людей в изгоев по любому признаку, если не хотите иметь врагов и преступников? Если каждый будет чувствовать себя ценным, куда меньше станет преступности? Тогда Швеция преуспела в этом.

Ларс с изумлением смотрит мне в лицо, потом прижимает к себе:

— Философ ты мой! Кстати, не задумывалась о разнице между одними и другими сагами?