Красный - Хансен Эва - Страница 30

А сегодня выйду. Даже если на улице минус тридцать или проливной дождь, мне нужно пробежаться. И то, что погода отвратительная, хорошо, моему организму необходима встряска.

Я надеваю свитер прямо на рубашку, обуваюсь, с тоской осознав, что ноги быстро замерзнут, натягиваю капюшон куртки и тихонько пробираюсь в нижний холл, никем не замеченная.

Уже за дверью едва перевожу дыхание, ветер швыряет мокрый снег в лицо пригоршнями. Погода хуже некуда, а в моей совсем неподходящей для такого снегопада одежде и обуви это чувствуется еще сильнее. Но это то, что мне сейчас нужно, просто необходимо — замерзнуть, продрогнуть до костей, а еще — большая нагрузка, чтобы до боли в икрах. Это поможет прийти в себя. Нет, у меня никакого похмельного синдрома, приводить в порядок следует голову, а не тело.

Вчера я заметила уходящую вдоль берега дорожку, по ней удобно бегать. Надеюсь, злых собак у Ларса Юханссона нет, потому что собак и коров я боюсь до смерти.

Ни стада бодливых созданий, ни своры свирепых псов у дома не обнаружилось, только работает лопатой (и зачем, все равно же занесет?) привратник Жан.

Я машу Жану, с изумлением уставившемуся на мою не вполне соответствующую погоде экипировочку:

— Я недолго, только чуть пробегусь. Не замерзну!

— Осторожней, камни под снегом скользкие.

Замечание существенное, потому что на мне кроссовки удобные для бега в городе или по дорожкам парка в приличную погоду. Едва ли дома я вообще вышла бы на улицу в такую погоду. Ладно, немного пробегу и вернусь.

Ветер в спину, бежать обратно будет еще тяжелей, но об этом я не думаю совсем. Сейчас чем трудней физически, тем лучше. В голове кавардак, в душе нагадили все кошки Стокгольма, вспоминать вчерашний вечер тошно и… сладко одновременно.

Мне нужно освежить голову и привести в порядок мысли, потому что Ларс Юханссон ни капли не похож на убийцу и садиста.

Ха! А на трансвестита он похож? Еще меньше, тем не менее с гардеробной моей комнаты соседствует гардеробная трансвестита, и от этого никуда не денешься. Вывод? Внешность и приятный баритон Ларса Юханссона обманчивы, он не тот, за кого себя пытается выдать. Серые глаза могут сколь угодно насмехаться, в них могут плясать какие угодно чертики, я знаю, что у него есть тайна, и тайна эта черного цвета.

Как бы мне ни было жалко и больно, нужно прямо смотреть фактам в глаза — Анна и Оле не зря подозревают Ларса Юханссона, есть у него червоточина, есть…

Я бегу вдоль берега по расчищенной дорожке. Ледяной ветер от воды продувает куртку насквозь. Снег то прекращается, то вдруг снова начинает лететь хлопьями. Привратник прав, так и околеть недолго. Но мне нужно еще чуть-чуть подумать… Расчищенная часть закончилась, вернее, то, что вчера почистили, уходило в лес, туда мне вовсе ни к чему. Я попыталась спуститься ближе к воде. Сейчас, чуть-чуть постою и обратно.

Мысли возвращаются к Ларсу Юханссону.

Господи, ну почему?! Или это закон жизни: все самое красивое опасно, часто смертельно опасно? Потому красивый и обаятельный мужчина непременно должен оказаться либо садистом, либо убийцей, либо… ну да, либо геем или транссексуалом? Боже, получается, что Ларс Юханссон все сразу — возможно садист, возможно убийца, ну и трансвестит безо всяких возможно.

— Черт возьми! Предупреждали же дуру!

Это восклицание касается не знакомства с Ларсом Юханссоном, а скользкого камня под тонким слоем снега. Конечно, нога поехала и, конечно, подвернулась. Острая боль пронзила щиколотку. Пришлось сесть на камни прямо в снег. Попробовала подвигать ногой, нет, ничего, видно только растяжение, но наступать больно.

Выбралась на дорожку, заковыляла обратно.

Теперь все еще хуже — ветер в лицо, к тому же он явно усилился. Я вспомнила прогноз: в первой половине дня снег и ветер, во второй погода утихомирится. Но проблема в том, что сейчас утро и от улучшения погоды после обеда мне не легче.

Пока бежала, было относительно тепло, но теперь, когда бежать невозможно, ледяной ветер чувствовался особенно сильно. Если не воспаление легких, то простуда мне обеспечена. Пока доковыляю до дома, превращусь в ледышку.

Мало того, снег не позволял нормально смотреть вперед, хорошо, что дорожка расчищена, хотя и ее быстро заваливало. Вот влипла! Не хватает только потеряться и замерзнуть в снегах этого островка. Конечно, про замерзнуть в снегах это я слишком, но ковылять на ледяном ветру, почти ничего не видя перед собой, тяжело.

И вдруг прямо передо мной возникло что-то большое, я даже не успела сообразить, что именно, как услышала голос Ларса Юханссона, орущий:

— Линн, какого черта!

Он тут же укутал меня в большую куртку и потащил за собой:

— Быстрее в дом!

Но я не могла быстрей.

— Вы идите… я сама…

— Что? Что с тобой?!

— Нога… подвернула…

В следующее мгновение я уже была на руках у этого самого «возможно садиста, возможно убийцы и точно трансвестита». Он нес меня лицом к себе, отвернув от ветра, как маленького ребенка. У входа привратник, а на крыльце Свен.

— Что с ней?!

— Подвернула ногу.

— Я же предупреждал, что камни скользкие.

В холле Ларс сажает меня в кресло, снимает кроссовки.

— Какая нога?

— Правая, но, кажется, ничего страшного, просто подвернула, уже не болит. Спасибо вам.

— Не вам, а тебе. Покажи.

Ступня двигается нормально, не болит, просто пока больно наступать.

— Да, нужно туго перебинтовать, чтобы побыла в покое хоть половину дня.

— Линн нужен горячий душ. И как можно скорее, — Свен протягивает мне полотенце, чтобы вытерла снег с волос и лица. Я благодарно киваю.

— Мне тоже. На улице черт знает что, даже не верится, что к обеду стихнет.

Ларс снова подхватывает меня на руки, несмотря на мое сопротивление, и несет наверх.

— Да не съем я тебя. Отнесу в комнату. Правда, встань под горячий душ, не то заболеешь.

Я стою под струями душа и пытаюсь разобраться в своих мыслях и чувствах. Пока бежала на ледяном ветру, сомнений по поводу скелетов в шкафах у Ларса Юханссона не было никаких. А теперь…

Неужели это потому, что он принес меня на руках?

Обругав себя слабовольной, принимаюсь вспоминать все факты против благородства Ларса Юханссона, подозрения Анны и Оле, но, как ни накручиваю, осознать, что он монстр в красивом обличье, не могу.

Ерунда, я же не могу представить его в бабских тряпках, даже после того, как лично убедилась в наличии полного гардероба этих самых тряпок кислотных расцветок? Может, монстр тем и страшней, что он безумно красив и обаятелен и не похож на монстра?

Так ничего и не решив, закутываюсь в халат, слегка подсушиваю волосы полотенцем и выбираюсь в комнату.

Джинсы мокрые, все остальное тоже. Интересно, где бы это высушить, чтобы не пришлось тащить домой влажным? Хорошо, что у меня есть еще одни джинсы и рубашка. На сегодня хватит.

Вдруг стук в дверь.

— Линн, это Ларс. Можно?

Я плотней запахиваю банный халат. Волосы, конечно, еще мокрые, но не отказывать же хозяину дома в посещении?

— Да.

— Как ты?

— Спасибо, в порядке.

Его волосы тоже мокрые, торс обнажен, джинсы на бедрах. Боже, какая мускулатура! Даже лучше, чем я ожидала. Я невольно задерживаю взгляд на квадратиках брюшного пресса, подозревала, что они есть, но не такие же!

Ларс усмехается. И вдруг…

— А где моя награда?

— Награда?

— Конечно, я практически спас тебя от гибели, принеся домой на руках. Будь я честным человеком, уже обязан бы жениться.

Сердце сладко замирает, но игра мне нравится. Я округляю глаза с притворным ужасом:

— А ты бесчестен?

— Неужели ты сомневаешься в этом? Заманить бедную девочку в логово Синей Бороды… Так где моя награда?

С этими словами он просто припирает меня к стене!

Я стараюсь не сдаваться: