Второй фронт - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 12

— Именно это и хотелось бы выяснить. Наш человек. Олег Викторович, утверждает, что к этому причастны Вы.

Мельком посмотрев на него, спросил, вложив в голос сарказма:

— Да что вы говорите? Мало того что вы присоединились к нам за трапезой без приглашения, так еще и делаете нелицеприятные выводы. Да, я столкнулся с этим грубияном. Он чуть не уронил меня и мою супругу так еще и не соблаговолил извинится. Я это хорошо помню. Так меня еще в чем-то подозревают?!

Джем мне не понравился и я с недовольной гримасой отодвинул его в сторону.

'Боров' вытирая платком пот, струившейся по его лицу, судорожно сказал:

— Это он господин Вит… — но получил незаметно локтем в живот от третьего мужчины, так и застыв с выпученными глазами.

Наша компания и так стала привлекать к себе внимание, а теперь уж и во все, нас разглядывали во все глаза.

Подхватив 'Олега Викторовича', под локоть третий спутник отвел его за соседний пустой столик и усадил за свободный стол.

— Понимаете, ТО, что к вам попало, представляет некоторую ценность для нас.

Я понимал, что сверток придется отдать, не знаю, кто стоит за этим парнем, но ввязываться в свару с неопределенным исходом было бы глупо с нашей стороны. Да и незаметный тычок от Али показал, что она пришла к такому же выводу, и тоже решила что лучше отдать.

— Однако! Что же тогда для вас является ценностью по сравнению с ЭТИМ?

— Можете поверить у нас разные возможности. Но вернемся к нашей проблеме, так как насчет свертка?

— Это такого коричневого цвета?

— Да!

— Кожаного?

— Да-а!

— С маленькими кармашками?

— Да-а-а! — с ласковым придыханием говорил он.

Мы оба упивались нашим разговором.

— С таким интересным содержимым?

— Да-а-а!

— Никогда не видел!

Укоризненно покачав головой, он убрал одну руку под скатерть и хорошо слышно щелкнул курком.

— Ну что же вы так? Только разговор начал складываться, и вы уже принуждаете меня прейти к крайним мерам.

— Знаете Владимир Михайлович, самое сложное было не вытащить капсули из вашего допотопного оружия, а видеть снова Михаила Михайловича.

Я с удовольствием посмотрел на вытянувшееся лицо собеседника. Незаметно вынул руку, он посмотрел заряды в двуствольном пистолете скрытого ношения и, убедившись, что я сказал правду, убрал его обратно в карман. После чего быстро обхлопав себя, тихо и вежливо попросил вернуть все вещи. Того гонору что у него был в начале нашего разговора я больше не видел.

— Ну так как? Я понимаю что с ВАШИМИ возможностями можно сделать много, но у моего человека в отличие от моего оружия, пистолет заряжен.

— У нас тоже, — с милой улыбкой сказал Аля, и стволом пистолета приподняла скатерть так, чтобы показался вороненый ТТ.

Внезапно наш собеседник рассмеялся и показал руки, мол, все, сдаюсь.

— Ваши условия? Вы должны понимать что мы от вас не отстанем, и куда вы направляетесь, знаем.

— И вы тоже должны понимать, что просто так мы вам ничего не вернем, я обещал жене купить… купить? — и растерянно посмотрел на девушку, мне ничего не приходило в голову.

— Ну, за тут сумму что у меня в бумажнике, который вы мне, кстати, не вернули, достаточно чтобы отблагодарить за ту вещь что потерял наш человек.

— Да, сумма солидная. Хорошо, согласен. Давайте пройдем к нам в каюту и совершим эту не равноценную сделку.

При слове неравноценная делец ощутимо дернулся, но молча встал и с приятной улыбкой поклонившись громко сказал:

— Приятно иметь дело с образованным джентльменом, — потом этот гад поцеловал ручку Али и с достоинством поклонившись в сопровождении своих людей, вышел из ресторана.

— Криминал? — спросила Аля, немного наклонившись ко мне.

— Не похоже, но связи имеет, это точно.

— Кто он?

— Вот его паспорт, на, посмотри.

Пока Аля изучала документы парня, я расплатился за обед и, встав, элегантно подал 'супруге' руку, помогая встать, направился с ней к каюте.

Около нее стояли со скучающем видом, наши новые 'знакомые'. Постучав определенным кодом, у нас их было три. Свои, свои с гостями, и свои с врагами. Я постучал третьим кодом. Поэтому как только вошел, ушел вместе с Алей в сторону не мешая работать Андрею.

— Андрей спокойно. Мы договорились, так что поспокойней, пинать не надо, — поторопился сказать я, когда Андрей навис над тремя разлегшимися на полу гостями.

— Ну что же вы Владимир Михайлович, пол холодный, заболеете. Вставайте, уже можно. А вот остальным я разрешения не давал, — сказал я, заметив, что остальные тоже пытаются встать. Профессор, заинтересовавшись шумом выглянул из каюты, и с интересом уставился на ноги лежащих парней, но заметив мой жест быстро скрылся.

— Однако вы опять смогли меня удивить, — сказал делец, по моему приглашению садясь в плетенное кресло у иллюминатора.

— Бывает. Вот кстати ваши вещи. Бумажник я все-таки оставлю, там такой красивый орнамент.

Забрав все вещи, делец вопросительно приподнял бровь.

— Ах, да. Андрей можно вернуть тот сверток со стеклом, — сказал я.

Получив требуемое, и убедившись, что все на месте, гости удалились. На пороге делец обернулся и сказал:

— Хорошо, что мы решили все полюбовно. Все-таки разговоры бывают разные.

— Да, точно, я до сих пор еще не решил, правильно ли поступил. Может было лучше отправить вас на корм рыбам? — слегка отрешенно с холодком спросил я.

Еще раз окинув меня каким-то странным взглядом делец молча кивнул и удалился.

Сошли они на следующей остановке судна, в каком-то городке, под внимательным взглядом Андрея. Следующим был Гданьск, где мы должны были пересесть на судно петербургской линии.

До Питера мы доплыли вполне нормально. Я даже сказал бы превосходно. По крайней мере, я, точно. Мы просто отдыхали, получая удовольствие от самого путешествия. Многие часы проводили на палубе, где было странно мало народа — наверное, из-за сильного ветра, который жестоко трепал одежду и вырывал из рук вещи. Но нам нравилось, даже Але, принужденной здесь держаться за мою руку, а иногда и с силой повисать на моем плече, чтобы не улететь в море в раздувающемся платье и с раскрытым зонтиком, в то время как ветер бешено рвал ее накидку и шляпку. Однако для нее все это было гораздо легче, чем часами сидеть в салоне, в женском обществе, за обсуждением модных новинок и всяких прочих вещей, и делать при этом титанические усилия, чтобы не проколоться. И уж конечно, это было приятно мне — видеть нашу непобедимую амазонку слабой, и нуждающейся в моей поддержке.

— Кронштадт, — облокотившись о перила, сказал Андрей, глядя на видневшиеся вдали громаду острова.

Но я рассматривал не базу флота, а большой парусный корабль, который в облаках парусов весь увешанный флагами шел нам на встречу. Наше судно было новой постройки и имело паровую машину, что позволило хоть и с трудом, идти против ветра, в отличие от красавца корабля который прошел в километре от нас.

— Тридцатипушечный фрегат, — сказал Карл Фридрихович, тоже с интересом разглядывая военное судно.

— Красавец, — глядя на получившиеся снимки, пробормотал я, — Вот только не понимаю, в книгах описываются белоснежные паруса. А где здесь? Желтые, какие-то неопрятно-грязные?

Андрей, оторвавшись от созерцания Кронштадта, повернулся к нам и тоже прислушался к разговору.

— Ну, это зависит от сроков использования. Новые, они конечно белые. Кстати заметьте у фрегата на второй мачте средний парус светлее. Это означает, его недавно меняли, — ответил профессор.

Ветер снова с яростью набросился на нас, и конечно же, больше всех досталось Але. Я обхватил девушку за плечи — здесь это было можно, так как все ее пышное платье летело за ее спиной, плотно облепив ноги, и мы могли стоять совсем рядом друг с другом, пытаясь спрятаться от ветра за ее наклоненным зонтиком, он весь гнулся, хлопал, и порывался улететь. Мы целовались, широкие поля ее шляпки нам мешали. Вдруг Аля вскрикнула: