Военный трофей (ЛП) - Вон Элизабет - Страница 22

Я небрежно посмотрела на Симуса. Всё его внимание было приковано к моему рассказу.

— Он плакал как ребёнок, когда мне пришлось отрезать ему ступню.

Я сделала глоток каваджа.

— Как он тогда жил? — спокойно поинтересовался Жоден.

— О, ну, ступни у него больше не было, но заражение крови распространилось на ногу. — Я стала играть с кисточкой на подушке. — Нога почернела и раздулась, чуть ли не в два раза. — Я сделала ещё один глоток. — Как раз гной потёк. Это был позор, но у нас не оставалось выбора. Несколько дней спустя я отрезала ему ногу по колено. — Я уставилась на угли в жаровне. — Я думала, что избавилась от дурной плоти, и Ланис пойдёт на поправку.

Симус откашлялся. Я подняла глаза и улыбнулась.

— Отрезала я ровненько и аккуратненько. До сих пор горжусь проделанной работой.

Симус откашлялся.

— Так как он жил после…

Моё лицо вытянулось.

— Заражённая кровь добралась до мозга. Мы давали ему огромные дозы лучших трав, но он умер от непереносимой агонии. — Гробовая тишина. — А можно ещё немного каваджа, пожалуйста? — Я протянула свою кружку Жодену, и тот наполнил её без всякого выражения на лице. — О, но это было ничем по сравнению с…

После второй кружки каваджа Симус посерел, Жодену стало дурно, а я же была бодра и полна энергии.

Интересно, что же всё-таки добавляют в этот напиток.

Я не стала задерживаться дольше второй кружки.

К Симусу вернулся естественный цвет, но выглядел он усталым. Я знала, он должен отдохнуть. Поэтому я встала, попрощалась и оставила палатку. Жоден вышел вслед за мной, сказав, что ему нужно принести дров для очага. Как только мы оказались на улице, он положил руку мне на плечо:

— Моя благодарность. Симус тебя послушает.

Я подняла глаза.

— Надеюсь. Я не выдумала эти истории.

Жоден дрогнул.

— Жоден, где палатки целителей? — нахмурилась я. — Уверена, что у них должно быть ещё лекарство от лихорадки или нечто подобное.

— Жрец-воин не делится своими знаниями. — Жоден указал на группу палаток, расположенных далеко внизу. — Его палатка там. — Он заколебался. — И я снова благодарю тебя, военный трофей. За жизнь моего друга.

Я изучила его на мгновение.

— Раньше ты называл меня по имени, Жоден.

Он улыбнулся с сожалением.

— Теперь ты военный трофей.

Я поморщилась и повернулась уйти, так как Жоден вернулся в палатку, прошла несколько шагов к палатке Кира, но услышала «это». Звук кнута, бьющего о плоть. Я заколебалась и повернулась к источнику звука, осторожно проходя между палатками. Бросив быстрый взгляд, я поняла, что охранники почти не обращают на меня внимания, так что я прошла немного дальше и посмотрела, что происходит.

Позади палаток, привязанный к позорному столбу, стоял обнажённый по пояс мужчина с окровавленной спиной. Его окружали два воина, один из которых полосовал спину провинившегося кнутом. Я знаю, что военная дисциплина строга: отец рассказывал мне об этом. Но одно дело — говорить, и совсем другое — видеть. Плеть опускалась на плоть с регулярным ритмом, и при каждом ударе из груди бедняги вырывался резкий вздох. Я замерла от ужаса. В страхе я наблюдала, как воины остановились, развязали верёвки и посмотрели, как мужчина беззвучно падает на землю. Другие воины взяли его за руки, дотащили до палатки жреца-воина и бросили прямо за пологом. Они ушли, словно это перестало быть их заботой.

Я ожидала гневного окрика, ответа из палатки, но ничего не произошло. У костров спало множество воинов, но никто даже не пошевелился. Я все ещё видела ногу того бедняги у самого входа. Никто ему не помогал.

Лагерь вокруг нас зашевелился немного сильнее. Я видела, как люди бегают с оружием и лошадьми по разным заданиям. В конце концов, его заметят. А, если он очнётся и перевернётся в грязь… я сделала осторожной шажок вперёд, затем второй. Никто не преградил мне путь, ни крикнул: «рабыня сбегает!». Я бросилась на помощь. Нога мужчины даже не дёрнулась, когда я осторожно подняла полог главного входа и вошла внутрь.

В первую очередь меня поразило ужасное зловоние. Задыхаясь, я закрыла нос рубашкой и осмотрелась. Что во имя Богини…

Это была большая палатка с несколькими койками из замка. На них лежали больные; кто-то стенал. Зловоние шло от переполненных ночных горшков, стоящих под каждой койкой.

Мужчина у моих ног был без сознания, но дышал. По одному виду я поняла, что ни за одним из этих людей не ухаживали. Их никто не обмывал. Об этих людях вообще не заботились.

Я отпрянула и вышла на свет и воздух, вытирая лицо от слез, и в ярости посмотрела по сторонам. Да как так можно! Оказалось, у кострища рядом с палаткой спит целая дюжина воинов. По стоящим рядом огромным котлам я поняла, что здесь занимаются стиркой. Я прошла к воинам, заплетая косу на ходу. Конечно же, эти люди выглядели здоровыми и высыпались после пирушки.

Я замахнулась и пнула ближайшего человека по голени.

Он завопил, выпрыгивая из одеяла. Я прошла дальше, пиная одного за другим. Их брань заполнила воздух. Меня это не впечатлило.

— Вы ухаживаете за людьми в той палатке?! — закричала я столь яростно, что с губ слетела слюна — Да как вы смеете спать, когда эти люди страдают?!

Стоящий передо мной воин протёр лицо и посмотрел на меня пьяными глазами. Кто-то схватил меня за плечо и развернул к себе.

— Какое тебе до этого дела, собака? А?!

Надо мной возвышалась крупная белокурая женщина. Без всяких сомнений на её долю выпало много долгих сражений и нелёгкая жизнь. Но не успела я удивиться, как меня затрясли что есть силы, и её пальцы до боли впились в кожу. Я попытался освободиться, но безрезультатно. Тогда я испепелила соперницу взглядом.

— Тем людям в палатке нужна помощь, а вы прохлаждаетесь у огня.

Женщина затрясла меня ещё сильнее, и мои волосы рассыпались по плечам. Я упёрлась ногами в землю, пытаясь освободить руку. Это лишь разъярило её. Я заметила, как она подняла ладонь, чтобы ударить меня.

Мужчины схватили её поднятую ладонь, убеждая остановиться. Один из них наклонился к ней и отчаянно зашептал на ухо. Воительница побледнела, бросила мою руку, словно та была ядовита, и отступила. Я потёрла место ушиба и последовала за ней шаг в шаг.

— Как вы можете бросить людей в таком состоянии и наслаждаться отдыхом?

Я остановилась и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Лентяи начали оправдываться и объясняться, но я не желала их слушать. Я плюнула на землю перед их ногами.

— Вот сколько стоят ваши басни. — Я указала на котлы. — Разожгите костры и нагрейте воду, ведь судя по всему, только на это вы и способны.

Я потопала обратно к палатке, но обернулась прежде, чем войти.

— И не смейте входить в палатку. Вы меня поняли?

Я не стала дожидаться ответа.

С помощью воды и терпеливых уговоров, я отвела раненого на койку, где тот снова потерял сознание. Я изо всех сил пыталась поднять стены палатки, чтобы проветрить это место. Это работа не для одного человека, но будь я трижды проклята, если попрошу помощи у тех здоровых воинов. Управившись, я двинулась через палатку, быстро осматривая каждого пациента. Большинство выздоравливало после ранений, хотя некоторых явно лихорадило. Каждого мучил сильный кашель, который очень меня обеспокоил. Все были укрыты тёплыми одеялами, хотя понятно, что ни одно из них долгое время не меняли.

Я вышла из палатки и закричала на ленивых болванов.

— Принесите кавадж и еду этим людям, — крикнула я и вернулась внутрь. Я не стала ждать, чтобы увидеть повинуются ли мне. Если ослушаются, то ощутят мой гнев на своей шкуре.

В дальней части палатки лежали чистые одеяла и матрацы. Стол был уставлен флягами, ножами и другими инструментами. Большинство фляг оказались пусты, но в некоторых содержалось густое клейкое вещество. Я поднесла его к носу и тут же узнала. Варёная скунсовая капуста. Я нанесла мазь на тыльную сторону запястья и почувствовала покалывание. Сойдёт в качестве мыла.