Марсианин - Вейер Энди - Страница 62

В обычный день я просыпаюсь, убираю спальню, складываю солнечные панели, еду четыре часа, раскладываю солнечные панели, ставлю спальню, проверяю все оборудование (особенно ходовую часть и колеса марсохода), после чего выкладываю азбукой Морзе отчет для НАСА, если удается набрать достаточное количество камней.

В «воздушный день» я просыпаюсь и включаю оксигенатор. Солнечные панели уже разложены со вчерашнего дня. Все готово к работе. Затем расслабляюсь в спальне или марсоходе. В моем распоряжении целый день. Спальня достаточно обширна, чтобы не чувствовать себя запертым в тесноте, а компьютер обеспечивает меня неисчерпаемым запасом паршивых телесериалов.

Технически я въехал в Марсианскую долину еще вчера, но узнал об этом, только посмотрев на карту. Вход в долину настолько широк, что я не заметил стен каньона.

Теперь я определенно в каньоне с хорошим, ровным дном. Как я и надеялся. Удивительное дело: эту долину сотворила не река, медленно сглаживавшая камень. Она возникла в результате гигантского потопа за один день. Представляю, что это была за картина!

Странная мысль: я больше не на Ацидалийской равнине. Я провел там 457 солов, почти полтора года, и никогда туда не вернусь. Интересно, буду ли я впоследствии испытывать ностальгию по этому поводу?

При условии, что это «впоследствии» наступит, я с радостью поностальгирую. Но сейчас единственное мое желание — попасть домой.

— С вами снова Си-эн-эн с «Репортажем о Марке Уотни», — сказала Кэти в камеру. — Мы беседуем с нашим частым гостем, доктором Венкатом Капуром. Доктор Капур, полагаю, все мы хотим знать, обречен ли Марк Уотни?

— Мы надеемся, что нет, — ответил Венкат, — но его ждет суровое испытание.

— Согласно вашим последним спутниковым данным, песчаная буря в земле Аравии не утихает и заблокирует восемьдесят процентов солнечного света. Верно?

— Верно.

— А единственный источник энергии Уотни — его солнечные панели, так?

— Так.

— Сможет ли его самодельный марсоход работать на двадцати процентах энергии?

— По нашим данным, нет. Одно лишь его жизнеобеспечение потребляет больше энергии.

— Когда он въедет в область бури?

— Сейчас он только въехал в Марсианскую долину. При нынешней скорости он окажется на краю бури на четыреста семьдесят первый сол. То есть через двенадцать дней.

— Конечно, он поймет, что что-то не так, — заметила Кэти. — При такой низкой видимости он быстро осознает, что у его солнечных панелей возникнут проблемы. Он не сможет просто развернуться?

— К сожалению, все работает против Марка, — ответил Венкат. — Край бури — не какая-то волшебная линия. Это область, где пыль становится немного плотнее. Чем дальше он углубится, тем плотнее она станет. Изменения будут едва уловимыми: каждый следующий день окажется чуть темнее предыдущего. Это нельзя заметить сразу.

Венкат вздохнул.

— Он проедет сотни километров, гадая, почему падает эффективность его солнечных панелей, прежде чем заметит проблемы с видимостью. Кроме того, буря движется на запад, а Уотни — на восток. Он заедет слишком далеко, чтобы выбраться.

— И нам остается лишь наблюдать за трагедией? — спросила Кэти.

— Надежда есть, — ответил Венкат. — Быть может, он осознает проблему быстрее, чем мы думаем, и вовремя развернется. Возможно, буря внезапно рассосется. Или же он найдет способ заставить свое жизнеобеспечение потреблять меньше энергии, чем мы считаем возможным. Марк Уотни — эксперт по выживанию на Марсе. Если кто-то и в состоянии с этим справиться, то лишь он сам.

— Двенадцать дней, — сообщила в камеру Кэти. — Вся Земля следит, бессильная помочь.

Еще один сол без происшествий. Завтра «воздушный день», так что сегодня у меня вроде как пятничный вечер.

Я преодолел половину Марсианской долины. Как и надеялся, ехать по ней легко. Нет больших перепадов высот. Почти никаких препятствий. Гладкий песок с камнями диаметром меньше полуметра.

Возможно, вам интересно, как я ориентируюсь? Во время путешествия к «Патфайндеру» я следил за прохождением Фобоса по небу, чтобы определить восток и запад. Однако та поездка была легкой прогулкой по сравнению с этой, и я имел множество ориентиров.

Сейчас ситуация иная. Моя «карта» (какая есть) состоит из спутниковых снимков, сделанных со слишком низким разрешением. Я вижу только крупные ориентиры вроде кратеров диаметром 50 километров. Никто и представить не мог, что я заберусь так далеко. Качественные снимки области «Патфайндера» оказались у меня лишь потому, что их дали нам для приземления, на случай если Мартинезу придется садиться далеко от точки назначения.

Поэтому на сей раз мне требовался надежный способ определить свое местоположение на Марсе.

Широта и долгота — вот ключ ко всему. С первой проблем нет. Земные моряки древности сразу с ней разобрались. 23,5-градусная ось Земли показывает на Полярную звезду. Наклон Марса составляет чуть более 25 градусов, поэтому он смотрит на Денеб.

Сделать секстант несложно. Для этого требуется трубка, чтобы смотреть через нее, нить, грузик и шкала с градусами. Я соорудил его меньше чем за час.

Теперь я каждую ночь выхожу наружу со своим самодельным секстантом и ищу Денеб. Если подумать, это весьма глупо. Я торчу на Марсе в скафандре, а для навигации использую инструменты шестнадцатого века. Но они работают!

Долгота — иное дело. На Земле самый первый способ определить долготу состоял в том, чтобы узнать точное время, а потом сравнить его с положением солнца на небе. Наиболее сложным было придумать часы, которые работали бы на корабле (маятники на кораблях не работают). Лучшие ученые умы эпохи трудились над этой проблемой.

К счастью, у меня есть точные часы. Прямо сейчас передо мной четыре компьютера. А еще Фобос.

Фобос расположен абсурдно близко к Марсу и облетает планету меньше чем за один марсианский день. Он движется с запада на восток (в отличие от Солнца и Деймоса) и заходит каждые одиннадцать часов. И разумеется, перемещения его весьма предсказуемы.

Каждый сол я провожу тринадцать часов, сидя на заднице, пока солнечные панели заряжают батареи. За это время Фобос гарантированно садится хотя бы один раз. Я отмечаю время его захода. Подставляю в мерзкую формулу, которую вывел, скрипя зубами, и получаю долготу.

Таким образом, чтобы узнать долготу, нужен заход Фобоса, а чтобы узнать широту — ночь, когда виден Денеб. Это не слишком быстрая система. Но я пользуюсь ею один раз в день. Остановившись, я узнаю свое местоположение и использую его для перемещений на следующий день. Получается нечто вроде последовательного приближения. Думаю, пока оно работает. Но кто знает? Так и вижу себя с картой, почесывающего затылок в попытках понять, как оказался на Венере.

Майнди Парк с привычной ловкостью увеличила последний спутниковый снимок. В центре виднелся лагерь Уотни с солнечными панелями, как обычно, разложенными кругом.

Мастерская была надута. Проверив время на снимке, Майнди поняла, что он был сделан в полдень по местному времени. Она быстро отыскала сообщение — когда камни имелись в избытке, Уотни всегда выкладывал его рядом с марсоходом, обычно к северу от него.

Чтобы сэкономить время, Майнди выучила азбуку Морзе, и теперь ей не приходилось каждое утро искать буквы в справочнике. Она создала имейл, указав в адресной строке постоянно растущий список людей, желавших ежедневно получать отчеты Уотни.

Нахмурившись, Майнди добавила:

Марсианская долина была конфеткой, но все хорошее когда-нибудь кончается. Теперь я в земле Аравии.

Я только что пересек границу, если мои расчеты широты и долготы не врут. Однако изменения ландшафта очевидны и без всякой математики.