Марсианин - Вейер Энди - Страница 31

— Аэродинамические крышки выбросятся автоматически, — сказал Фогель. — Это будет жесткий взлет с тремя дырами в борту корабля.

— Спасибо за информацию, — отозвался Мартинез, поддерживая тягу и следя за датчиком крена. — Давай же…

— По-прежнему тринадцать градусов, — доложила Йоханссен.

— Что у вас там происходит? — спросила Льюис. — Вы замолчали. Ответьте!

— Мы наготове, — ответил Мартинез.

— Двенадцать целых девять десятых градуса, — сказала Йоханссен.

— Работает, — заметил Фогель.

— Пока, — отозвался Мартинез. — Я не знаю, на сколько хватит маневрового топлива.

— Двенадцать и восемь, — сообщила Йоханссен.

— Уровень топлива СОМ — шестьдесят процентов, — сказал Бек. — Сколько тебе нужно, чтобы состыковаться с «Гермесом»?

— Десять процентов, если нигде не облажаюсь, — ответил Мартинез, корректируя угол тяги.

— Двенадцать и шесть, — доложила Йоханссен. — Мы встаем на место.

— Или же ветер слегка поутих, — добавил Бек. — Топливо на сорока пяти процентах.

— Мы можем повредить клапаны, — предостерег Фогель. — СОМ не предназначена для продолжительных выбросов.

— Знаю, — сказал Мартинез. — При необходимости я смогу пристыковаться без носовых клапанов.

— Почти… — сообщила Йоханссен. — Все, миновали двенадцать и три.

— Выключаю СОМ, — доложил Мартинез.

— Продолжаем выравниваться, — сказала Йоханссен. — Одиннадцать и шесть, одиннадцать и пять… остановились на одиннадцати и пяти.

— Топливо СОМ на двадцати двух процентах, — сообщил Бек.

— Вижу, — отозвался Мартинез. — Этого хватит.

— Капитан, вы должны немедленно вернуться на корабль, — передал по радио Бек.

— Согласен, — поддержал его Мартинез. — Он погиб, мадам. Уотни погиб.

Четыре члена экипажа ожидали ответа своего командира.

— Принято, — наконец отозвалась она. — Иду.

Они сидели молча, пристегнутые к креслам, готовые к взлету. Бек покосился на пустое кресло Уотни и заметил, что Фогель смотрит туда же. Мартинез проверил носовые двигатели СОМ — использовать их стало небезопасно. Он отметил неисправность в своем журнале.

Заработал шлюз. Избавившись от скафандра, Льюис поднялась в кабину и молча пристегнулась к своему креслу. Ее лицо напоминало застывшую маску. Нарушить тишину отважился только Мартинез.

— По-прежнему готов к взлету, — тихо сообщил он.

Льюис закрыла глаза и кивнула.

— Простите, капитан, — продолжил Мартинез, — но вы должны вслух…

— Взлетай, — сказала она.

— Есть, мадам, — ответил он, активируя запуск.

Крепежные зажимы вылетели из пусковой платформы и упали на землю. Несколько секунд спустя сработал пирозапал предварительного зажигания, запустив основные двигатели, и МВА рванулся ввысь.

Корабль медленно набирал скорость. Ветер попытался сбить его с курса. Программное обеспечение заметило проблему и изменило угол взлета, чтобы противостоять напору.

Топливо сгорало, корабль становился легче, а ускорение — больше. Поднимаясь с экспоненциально растущей скоростью, аппарат быстро достиг максимального ускорения, которое определялось не мощностью корабля, а хрупкостью заключенных в нем человеческих тел.

Аппарат набирал высоту, и открытые порты СОМ не облегчали ситуацию: корабль отчаянно сотрясался, и экипаж швыряло в креслах. Мартинез и программное обеспечение держались, хотя шла непрерывная борьба. По мере того как атмосфера становилась все реже, турбулентность убывала, а потом исчезла совсем.

Внезапно все остановилось. Закончилась первая ступень. Экипаж испытал несколько секунд невесомости, затем людей снова вдавило в кресла — началась вторая. Первая ступень аппарата отделилась и полетела вниз, чтобы в конце концов разбиться в неизвестной области оставшейся позади планеты.

Вторая ступень подняла корабль еще выше и вывела на низкую орбиту. Она заняла меньше времени, чем первая, и прошла намного более гладко, словно они двигались по инерции.

Двигатель остановился, и какофонию сменила гнетущая тишина.

— Основной двигатель выключен, — сказал Мартинез. — Время взлета: восемь минут четырнадцать секунд. Курс на перехват «Гермеса».

Обычно успешный взлет приветствовали аплодисментами. Этот заслужил лишь молчание, нарушаемое тихими всхлипываниями Йоханссен.

Четыре месяца спустя…

Бек старался не думать о болезненной причине, по которой экспериментировал с ростом растений в невесомости. Он отметил размер и форму листьев папоротника, сделал фотографии и записал показания в блокнот.

Выполнив научную задачу на сегодня, он сверился с часами. Как раз вовремя: скоро будет готов дамп данных. Бек проплыл мимо реактора к лестнице в Полуконус А.

Двигаясь вперед ногами, он вскоре вынужден был ухватиться за лестницу, ощутив действие центростремительной силы вращающегося корабля. Когда Бек добрался до Полуконуса A, гравитация составляла 0,4 g.

И это была не роскошь — центростремительная гравитация поддерживала экипаж в форме, иначе первую неделю на Марсе они едва смогли бы ходить. Тренировки в невесомости позволяли сохранить здоровыми кости и сердце, однако ничто не заставило бы их работать на полную мощь с самого первого сола.

Поскольку на корабле действовала эта система, они использовали ее и на обратном пути.

Йоханссен сидела за своим пультом, Льюис расположилась в соседнем кресле, а Фогель и Мартинез болтались поблизости. Дамп данных содержал письма и видеозаписи из дома. Это была кульминация дня.

— Уже скачался? — спросил Бек, входя на мостик.

— Почти, — ответила Йоханссен. — Девяносто девять процентов.

— Ты выглядишь радостным, Мартинез, — заметил Бек.

— Вчера моему сыну исполнилось три. — Мартинез сиял. — Должны прислать фото с праздника. А для тебя?

— Ничего особенного, — сказал Бек. — Отзывы рецензентов на статью, которую я написал пару лет назад.

— Готово, — объявила Йоханссен. — Вся личная почта разослана на ваши ноутбуки. Также есть телеметрическое обновление для Фогеля и системное обновление для меня. Хм… А еще голосовое сообщение всему экипажу.

Она оглянулась на Льюис.

— Запускай, — пожала плечами та.

Йоханссен запустила сообщение и откинулась на спинку кресла.

— «Гермес», это Митч Хендерсон.

— Хендерсон? — озадаченно переспросил Мартинез. — Обращается к нам напрямую без оператора связи?

Льюис предостерегающе подняла руку.

— У меня есть новости, — продолжил голос Митча. — Не знаю, как бы поделикатнее сказать, поэтому выскажусь без обиняков: Марк Уотни жив.

Йоханссен задохнулась от изумления.

— Чт-т-то… — заикаясь, произнес Бек.

Шокированный Фогель стоял с открытым ртом.

Мартинез посмотрел на Льюис. Та наклонилась вперед и ущипнула себя за подбородок.

— Я знаю, вы удивлены, — говорил Митч. — И знаю, что у вас много вопросов. Мы на них ответим. Но сначала я введу вас в курс дела. Он жив и здоров. Мы узнали об этом два месяца назад и решили не сообщать вам; мы даже проверяли личные сообщения. Я был категорически против. Мы рассказываем вам это сейчас, потому что наконец нашли способ связаться с ним и разработали приемлемый план спасения. Короче говоря, его подберет «Арес-четыре» с модифицированным МПА. Мы представим вам полный отчет о том, что произошло, но вашей вины в этом точно нет. Марк постоянно об этом твердит. Простое невезение. Не торопитесь, обсудите полученную информацию. На завтра вы освобождены от научных экспериментов. Присылайте все свои вопросы, и мы на них ответим. Конец сообщения.

На мостике воцарилась тишина.

— Он… он жив? — неуверенно спросил Мартинез и улыбнулся.

Фогель возбужденно закивал:

— Он жив!

Йоханссен смотрела на экран широко распахнутыми глазами.

— Твою мать! — рассмеялся Бек. — Твою мать! Капитан! Он жив.

— Я бросила его, — тихо сказала Льюис.

Когда экипаж увидел выражение лица своего командира, радость мгновенно угасла.