Предводитель волков. Вампир (сборник) - Дюма Александр - Страница 32

Как и говорил сеньор Жан, средство было превосходным.

Результат сказался тут же.

Госпожа Маглуар чихнула.

– Ах! – радостно воскликнул бальи. – Вот она и приходит в себя! Жена моя! Моя дорогая жена! Моя милая женушка!

Госпожа Маглуар вздохнула.

– Монсеньор! Монсеньор! – продолжал кричать бальи. – Она спасена!

Госпожа Маглуар открыла глаза и с испуганным видом принялась переводить взгляд с супруга на сеньора Жана, пока наконец не остановила его на бальи.

– Маглуар! Мой дорогой Маглуар! – произнесла она. – Это вы! О, как я счастлива видеть вас после такого страшного сна!

– Ну и ну! – прошептал Тибо. – Если я и не добиваюсь цели, ухаживая за дамами, то они дают мне очень хорошие уроки!

– Увы! Моя бедная Сюзанна, – сказал бальи, – это был не дурной сон. Это, похоже, ужасная явь.

– И правда припоминаю… – сказала госпожа Маглуар. Затем, сделав вид, что только что заметила присутствие сеньора Жана, она проговорила: – Ах, монсеньор! Я очень надеюсь, что вы не передали моему мужу те глупости, которые я вам рассказывала.

– Почему же, милая дама? – спросил сеньор Жан.

– Потому что честная женщина умеет защитить себя сама и не жужжит мужу в уши о подобной чепухе.

– Напротив, госпожа, – возразил сеньор Жан, – я обо всем рассказал моему приятелю.

– Как! Вы сказали ему о том, что весь ужин этот человек гладил меня под столом по колену?

– Я ему об этом сказал.

– О презренный! – воскликнул бальи.

– Вы сказали ему, что когда я наклонилась за салфеткой, то нашла вовсе не салфетку, а его руку?

– Я ничего не утаил от моего приятеля Маглуара.

– О бандит! – закричал бальи.

– Вы ему сказали, что когда господин Маглуар почувствовал себя неважно и закрыл глаза, то его гость воспользовался моментом и насильно поцеловал меня?

– Я считаю, что мужу должно быть известно все.

– О злодей! – воскликнул бальи.

– Наконец, – продолжала дама, – вы сказали ему, что, когда я вошла в спальню и ветер задул свечу, мне показалось, будто занавеси на окне колыхнулись, поэтому я позвала на помощь, подумав, что он прячется за ними?

– Нет, этого я не сказал, но как раз собирался это сделать.

– О негодяй! – завопил бальи, выхватывая из ножен шпагу сеньора Жана, которую тот положил на стул, и устремляясь к окну, указанному женой. – Если он действительно там, я проткну его, как зайца.

И он нанес два или три удара шпагой в занавеси.

Но вдруг бальи замер, как школьник, в игре коснувшийся стены. Его волосы под хлопковым ночным колпаком встали дыбом, и головной убор заходил ходуном. Шпага выскользнула из его дрожащей руки и со звоном упала на паркет.

Он увидел прячущегося за занавесями Тибо. И как убивающий Полония Гамлет считал, что наказывает убийцу отца, мэтр Маглуар, думая, что поражает пустоту, едва не убил своего нового друга, который уже успел показать себя другом неверным.

Впрочем, поскольку кончиком шпаги бальи приподнял занавесь, он оказался не единственным, кто увидел Тибо.

Его жена и сеньор Жан вскрикнули от изумления. Рассказывая то, что только что придумали, они и предположить не могли, что настолько близки к истине.

Сеньор Жан не только узнал некоего человека, но и признал в нем Тибо.

– Разрази меня гром! – воскликнул он, направляясь к нему. – Глаза мне не врут, это мой старый знакомый – человек с рогатиной.

– Как человек с рогатиной? – спросил бальи, стуча зубами. – Надеюсь, что сейчас, во всяком случае, рогатины с ним нет!

И он поспешил укрыться за спиной жены.

– Нет-нет, успокойтесь, – сказал сеньор Жан. – Даже если бы она и была, я выхватил бы ее у него из рук. Итак, господин браконьер, – продолжал он, обращаясь к Тибо, – вы не довольствуетесь охотой на косуль монсеньора герцога Орлеанского в лесах Виллер-Коттре, вы отправились в путешествие по долине и решили поохотиться на земле моего приятеля бальи Маглуара?

– Браконьер? – удивился бальи. – Разве мэтр Тибо не честный владелец хутора, живущий в сельском доме на доходы от сотни арпанов земли?

– Этот? – сеньор Жан расхохотался. – Он, похоже, заставил вас в это поверить. У прохвоста хорошо подвешен язык. Владелец? Это оборванец! А то, чем он владеет, носят на ногах мои слуги. Это Тибо-башмачник, Тибо-сабо.

Госпожа Сюзанна, услыхав, чем занимается Тибо, состроила презрительную гримасу. Мэтр Маглуар отступил на шаг и покраснел. Вовсе не потому, что храбрый толстяк был горделив. Нет, он ненавидел ложь. И покраснел он не оттого, что пил с башмачником, а из-за того, что пил с лгуном и предателем.

Тибо снес поток оскорблений, скрестив руки и с улыбкой на губах.

Он был уверен, что лишь только наступит его очередь говорить, как он с легкостью отыграется за все. Ему показалось, что время пришло.

И он воскликнул насмешливым тоном (а это доказывает, что мало-помалу он привыкал говорить с людьми более высокого положения):

– Клянусь рогами дьявола! Монсеньор, вы прекрасно знаете, что проболтались некоторое время назад, и если бы все поступали так, как вы, мне не пришлось бы даже делать вид, что я нахожусь в двусмысленном положении!

Сеньор Жан ответил на угрозу Тибо, совершенно ясную и ему, и госпоже бальи, гневным взглядом.

– О! – несколько непредусмотрительно сказала госпожа Маглуар. – Вот увидите, он тотчас же выдумает обо мне какую-нибудь гадость.

– Будьте спокойны, госпожа, – произнес Тибо, вновь обретя свойственный ему апломб, – что до гадостей, то мне нет нужды их выдумывать.

– О злой дух! – воскликнула госпожа бальи. – Видите, я не ошиблась: он нашел способ оклеветать меня, он хочет отомстить за пренебрежение, которым я ответила на его томные взгляды, наказать меня за то, что я решила не жаловаться мужу на его поведение.

Пока госпожа Сюзанна говорила, сеньор Жан поднял шпагу и направился к Тибо. Но бальи бросился между ними и удержал руку барона.

Это было очень кстати, ибо Тибо не отступил ни на шаг и, без сомнения, собирался предупредить угрожавшую ему опасность каким-нибудь ужасным пожеланием.

Но благодаря вмешательству бальи ему не пришлось этого делать.

– Спокойнее, монсеньор! – сказал мэтр Маглуар. – Этот человек недостоин нашего гнева. Видите, я всего лишь простой мещанин, но презираю его россказни, кроме того, прощаю ему то, что он хотел злоупотребить моим гостеприимством.

Госпожа Маглуар сочла, что пора оросить сложившуюся ситуацию слезами. Она разрыдалась.

– Не плачьте, Сюзанна! – сказал бальи со свойственным ему простодушием и доброжелательностью. – В чем может обвинить вас этот человек, если предположить, что он так поступит? В том, что вы меня обманываете? Боже мой! Если вы до сих пор меня, такого, каким я создан, не обманывали, то я должен только благодарить вас за прекрасные дни, которыми вам обязан, – делом и словом. Вот почему не бойтесь, как бы из-за воображаемого зла не изменилось мое отношение. Я всегда буду добрым и снисходительным, Сюзанна, и как никогда не затворю моего сердца для вас, так не закрою дверей своего дома для друзей. Когда ты скромен и слаб, лучше смириться и доверять людям. Тогда приходится бояться только трусливых и злых, а я, к счастью, убежден, что их меньше, чем мы думаем. И еще… Клянусь честью! Если птица зла проникнет в мой дом через дверь или окно, то – святой Грегуар, покровитель пьяниц, тому свидетель – я подниму такой шум! Я стану петь и стучать стаканами! И ей придется отправиться восвояси тем же путем, каким она сюда попала.

Госпожа Сюзанна бросилась к ногам толстячка и принялась целовать ему руки. Было очевидно, что меланхолически-философская речь бальи произвела на нее куда большее впечатление, чем самая красноречивая проповедь.

Не было никого, кто не был бы тронут, даже сеньор Жан. Кончиком пальца он отер слезинку, блеснувшую в уголке глаза, затем, протягивая бальи руку, сказал:

– Клянусь рогами Вельзевула, вы справедливы и добры, приятель, и было бы грешно отягощать вашу голову заботами! И если я когда-то подумал о вас плохо, пусть Господь простит меня! Уверяю вас, впредь это не повторится.