Охотник - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 29

Получив новый временный пропуск в архив — тот, оказалось, работал круглосуточно, — я поправил лямки рюкзака на плече и направился в очень интересное для меня помещение. Я тут уже был и знал, куда идти.

— Здорово, — плюхнувшись на соседний стул, протянул мне руку Андрей. То есть мой непосредственный начальник подполковник Вихрь.

Широко зевнув — всю ночь не спал, изучая материалы, — я пожал ему руку, после чего потер покрасневшие веки.

— Привет. Сколько времени? — удобно, что у нас больше приятельские отношения, чем начальник — подчиненный. Хотя думаю, что когда начну по полной работать, этого уже не будет.

Тот посмотрел на наручные часы и ответил:

— Полдвенадцатого.

— М-да, часы надо покупать, засиделся я у вас. Вон, даже дежурного архивариуса заставил спать тут.

— Ничего, они суточники, — посмотрев на посапывающего старичка, ответил мой командир.

— Пакет передали?

— Читал я твой талмуд, да и сопроводиловку из сочинского отдела тоже. Сам понимаешь, я в этом не разбираюсь, но понять кое-что смог. В общем, утром я его отправил наверх, так что жди скорого вызова.

— Скорого — это когда?

— Когда у генерала до твоего пакета руки дойдут. Сам знаешь, не наше это направление.

— Понятно.

— Ты тут долго еще будешь сидеть?

— Да я уже почти закончил. Сейчас домой, отосплюсь, ну а завтра с утра в Киев. Кстати… — наклонившись, я достал из рюкзака две бутылки мадеры.

— Держите, подарок с юга. Коллекционные.

— Ого, — принял тот. — Спасибо. Дорогие, небось?

Наблюдая, как силовик с интересом крутит одну из бутылок в руках, я ответил:

— Нормально. Я отцу вообще ящик купил. С трудом, но достал.

— А он у тебя что, закладывает? — посмотрел на меня подполковник и щелкнул по горлу.

— Хм, — я с сомнением почесал затылок. — Можно и так сказать. Только водку он не пьет, а знаешь, дорогие и эксклюзивные вина.

— А-а-а, понял. Ценитель.

— Ну да. Ему однажды бутылку коньяка подарили. Так он его полгода цедил, потом, когда осталось на донышке, распил с однополчанином. Тот тоже ценителем оказался.

— Ну, тогда понятно. Ящик он наверняка оценит. Завернуть есть чем? А то с бутылками в руках по управлению не походишь.

— Есть, конечно, — достал я из рюкзака свернутую плотную вощеную бумагу фиолетового цвета.

— Ну все, спасибо.

Как только мой непосредственный начальник вышел из архива, я окликнул старичка, что спал на диване:

— Дядь Жень, я закончил.

Сдав все дела и папки со сводками, я направился было к выходу, но сменившийся дежурный меня задержал:

— Подождите, лейтенант.

Сняв трубку, он сообщил обо мне и, положив ее обратно на аппарат, сказал:

— Сейчас подойдет сопровождающий. Ожидайте.

Подошедший сержант, убедившись, что я — это я, повел меня на второй этаж в приемную.

— Проходите, вас ожидают, — известила меня пожилая секретарша в форме старшего лейтенанта и наградными планками на груди.

Оставив рюкзак у секретарши, я прошел через две двери, вытянулся и громко сообщил:

— Товарищ генерал-лейтенант, младший лейтенант Соколов по вашему приказу прибыл!

Кроме начальника первого управления — я узнал у сержанта, к кому иду — в кабинете находился еще один офицер в звании генерал-майора. Именно перед ним и лежал мой талмуд о маньяках.

После того как я представился, второй генерал начал говорить. За полчаса я узнал, что лезу не в свое дело, что, согласно решению партии, в Союзе нет и не может быть никаких маньяков. Генерал не орал и не топал ногами, но выволочку устроил мне по полной программе.

— Вам все понятно? — спросил он.

— Так точно. Больше маньяками не заниматься.

Продолжавший сидеть молча начальник управления попросил меня подождать в приемной. Сидя на диванчике, я узнал, кто на меня наехал. Оказалось, это был первый заместитель начальника ПГУ КГБ генерал Мортин. Замполит, короче говоря.

Долго ждать не пришлось. Когда генерал-майор ушел, меня через десять минут пригласили в кабинет.

— Я надеюсь, вы поняли, что ваш пакет, лейтенант, дальше не уйдет?

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Моя совесть чиста, я сделал все, что мог.

— Наглец, — негромко хмыкнул генерал, потом вдруг спросил: — Какими языками владеешь? Можешь спокойно говорить, я в курсе о полученных тобой чужих знаниях.

— После проверки выяснилось, что я хорошо владею английским и довольно не плохо французским. Это все.

— Вот как? — задумался генерал. — Честно говоря, я твой доклад не читал, знаю все со слов Федора Константиновича, но даже устный доклад дал мне понять, что он хоть и не соответствует политике партии, но, как ни горько это осознавать, кое в чем ты прав. О сочинском деле и о брянских жертвах мне сообщили. К начальнику мы его не отправим, но вот передать другому управлению можем. Вы свободны, лейтенант.

— Есть, — вытянулся я. — Спасибо, товарищ генерал. Разрешите идти?

— Идите, — кивнул тот.

Я было направился к выходу, но у дверей остановился и обернулся.

— Товарищ генерал-лейтенант, разрешите вопрос?

— Разрешаю.

— Вам известно о таких людях, как Тонька-пулеметчица и Алекс Лютый?

— Что-то знакомое, — нахмурился генерал. — Нет, не припоминаю.

— Информация по ним была, ну, да ладно. Разрешите идти?

— Да иди уже.

Начальник управления мне понравился, серьезный такой дядька, который, если нужно, может поговорить с подчиненным, как начальник и как простой мужик.

Забрав рюкзак, я попрощался с секретарем и беспрепятственно вышел из дверей управления.

— Этого и стоило ожидать, — буркнул я себе под нос, когда, пройдя полквартала, обнаружил за собой слежку. То, что это были коллеги, мне было ясно на сто процентов. Выучка у нас одна.

Неторопливо шагая, я нашел столовую общепита и, набрав на поднос гору всякой еды, стал спокойно есть, благо обед закончился и в помещении было почти пусто. Я был голоден, поэтому ел жадно, но аккуратно, размышляя о своих планах на сегодня, а они были грандиозными.

В общем, пока я отдыхал на курорте, у меня со скуки сформировалась идея, как наказать сделавших состояние во время блокады Ленинграда дельцов. Когда я собирал архив по маньякам, мне много что тогда попадалось под руки из старых известных дел. Вот и о брильянтовой квартире я тогда узнал. Их тоже ограбят, но произойдет это в восемьдесят третьем году, да и сопряжено это будет с тройным убийством. Я же решил сделать это раньше и без убийств. Причем решил не только наказать не имевших совести торговцев, но и поймать за этот же день очередного московского маньяка. Вернее, действовал он в Москве, бывая наездами. Жаль, в прошлый мой приезд мы с ним не встретились.

Допив компот, я поставил граненый стакан и внезапно улыбнулся. Проблема с наружкой, после некоторых размышлений за время обеда, могла, наоборот, принести плоды. Они послужат мне свидетелями и подтвердят алиби.

Обед мне стоил девяносто семь копеек, такси же обошлось в сорок. Тут ехать было всего четыре километра. Причем из-за небольшой суммы такси были постоянно заняты, многие граждане ездили на них на работу и с работы, зачастую водитель брал попутных пассажиров. Вот и со мной случилась та же история. Пока ехали, он подобрал двух девушек. Меня высадил у нужного дома, а их повез дальше. По одному счетчику двойной навар.

Поправив лямки рюкзака, я осмотрелся и направился во внутренние дворы. Бежевая «Победа» наружки последовала следом. Один сотрудник находился за рулем, а второй шел за мной пешком. Я не показывал, что засек их, не стоит им этого знать раньше положенного.

Наконец нужный двор. Судя по описанию из сводки, девочку-подростка нашли в кустарнике, у одного из зданий. Даже странно, двор проходной, да и жителей гуляет много, особенно детей хватает, каникулы же, однако никто ничего не видел, согласно рапорту опроса следователя.

Однако я знал, что опера и следователи с участковым зря искали в окрестных домах, убийство пострадавшей произошло в подвале другого дома в четырехстах метрах от места страшной находки. В доме, что стоял сразу за садиком.