Охотник - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 15

Подойдя к тихо стонущему Музыканту, вырвал кляп и показал лист дарственной на дом.

— Что это такое и как это понять?

— Знакомый один дом подарил… сука-а-а, как же больно…

— Продолжай, — жестко велел я.

— Ну, я с его сыном сидел. Он тут недалеко устроился… По Союзу мотался, пока я его случайно не встретил… С башкой у него что-то, то узнавал, то нет. Еще туберкулезом болел. Я его поселил и прописал на одной хазе, а потом уговорил написать дарственную на дом без внесения имени. Нотариус, чья печать стоит, умер, а архив у него сгорел, не подкопаешься. Нужно только данные из паспорта внести — и дом твой.

— И на хрена тебе все это было надо?

— Каменный дом в Сочи стоит больших денег, да и запасной вариант прятаться тоже нужен. Я уже отправлял в Сочи по этому адресу сообщение, что хозяин умер, а дом подарен, правда, не сообщая имени. До соседей и участкового должно дойти. А то там быстро его к рукам приберут. В общем, сделал все, как надо… хотел через пару недель скататься вступить во владение, не успел.

— Когда умер хозяин?

— Два месяца уже, туберкулез, похоронили на кладбище. Все официально, не подкопаешься. Участковый подписал свидетельство о смерти и отправил по месту жительства. То есть в Сочи.

— Что за дом?

— Не знаю. За ним следит соседка.

— Понятно.

Меня заинтересовала эта дарственная, подумав, я аккуратно сложил листок и убрал его во внутренний карман к деньгам. Пригодится. Возможно, я им даже воспользуюсь. А что? Все свидетели умерли или скоро умрут, ко мне не подкопаешься, если что, скажу подарок родителей на день рождения и путевка во взрослую жизнь. Будут спрашивать, как выглядит бывший хозяин, отвечу, что в глаза его не видел, родители оформляли покупку — и все. Мысль прибрать дом к рукам меня привлекала все больше и больше, но перед этим надо пробить всю информацию и отправить запрос в Сочи, благо каналы для этого есть.

— Баксы откуда? — спросил я. Для мелких воров сумма была слишком приличной.

— Чево?

— Доллары где взял? Документы, франки?

— Фраера заграничного раздели. Дернули кошель в магазине, куда он с бабой своей зашел. Сразу не разобрались, что он не наш, на удачу сыграли. Перчатки работа… не успели в общак убрать.

— Ясно… Ну что, думаю, нам пора прощаться? — сказал я связанным. Снова присев рядом с Музыкантом, я сделал ему кубинский галстук, причем так, чтобы брат и дружки видели. Пока Музыкант хрипел, захлебываясь кровью, я вышел в коридор и зашел в ванную. Скинув одежду, быстро принял душ, помыл голову шампунем. Кровью я забрызгался полностью, поэтому требовалось убрать все следы. Заодно помыл штыки, все равно больше пользоваться ими не буду. Переодевшись в сменную одежду, переложил в нее все вещи, включая деньги из последних трофеев. А окровавленную одежду отнес в зал и бросил на пол. После чего направился за канистрой с бензином.

Зайдя в зал, под испуганными взглядами трех пацанов стал поливать все бензином, стараясь, чтобы на меня не попало ни капли.

— Не держите на меня зла, — криво усмехнулся я им и чиркнул спичкой.

Дом был деревянным двухэтажным, с одним подъездом и четырьмя квартирами. На первых этажах жили пенсионерка и молодая семья с тремя детьми, на второй убиенные мной воры и проводник. В данный момент он находился в рейсе.

Выбежав из подъезда, я заорал:

— Пожар! Пожар!

Лишние жертвы мне были не нужны, поэтому и пришлось подать голос, чтобы спасти других жильцов.

Добежав до угла дальнего дома, удовлетворенно посмотрел, как из окна вылезает молодая семья, подавая детей, а из окон второго этажа уже вырывается пламя, заживо сжигая последних из оставшихся недоносков. Все, месть свершилась.

Думаю, узнай об этом лежавшая в психушке пострадавшая женщина, она была бы со мной солидарна в чувстве удовлетворения от свершившегося правосудия.

Добежав до машины, я погнал ее в другой район, в тот, где сегодня точно не был. Дальше я загнал машину на тротуар и проколол колесо. Машину найдут, подумают, что подростки решили покататься, и вернут владельцу. Мысль самому незаметно вернуть машину на место, где она стояла, как пришла, так и ушла, рисковать не хотелось, вполне возможно, что пропажу уже заметили.

Перчатки, испятнанные кровью, улетели в воду притока Днепра, а я прогулочным шагом направился в частный сектор, где вот уже неделя, как снял жилье.

Но дойти мне не дали, хотя еще долго оставалось. Мне навстречу вышли две темные фигуры и осветили фонариком.

— Гражданин, ваши документы, — сказал один из них молодым, несколько ломким, но строгим голосом.

— Мне шестнадцать будет только через три недели, какие еще документы? — недовольно закрывшись от яркого света, бьющего в лицо, спросил я.

— Игорь, ты, что ли? — спросил другой милиционер знакомым голосом.

На секунду задумавшись, я спросил:

— Кирилл?

— Он самый, — удовлетворенно хмыкнул сержант. — Ты что по улицам в двенадцать ночи бродишь? Да и усталый какой-то.

Ответ пришел молниеносно:

— Сержант, с тобой такое было, чтобы красивая женщина швыряла тебя на кровать и несколько часов насиловала?

— Не-ет, — протянул тот удивленно.

— А со мной только что было, — сделав вид блаженного, сказал я. — Даже спину потянул. Домой вот иду.

— Подожди, тебе пятнадцать, какая еще женщина?!

— Сержант, неужто ты думаешь, что я буду под одеялом с шершавеньким играть? Я полноценный мужчина и люблю женщин… Вот только попробуй мне что-то сказать.

— Ладно, парень ты по поступкам действительно взрослый, сделаю вид, что не было этого разговора.

— Вот и молодец… тихо!

Мне послышался женский крик вдалеке.

— Кричат? — неуверенно спросил молодой милиционер, когда крик повторился.

— Да… Там! — указал я рукой и первым рванул в указанном направлении, милиционеры, топая сапогами, последовали за мной.

Близкий крик, который явно попытались заглушить, помог мне скорректировать направление. Я влетел в темную арку, где слышалось сопение и тяжелое дыхание. В это время забежавший следом сержант осветил небольшую кучу людей, что позволило мне определиться и футбольным ударом снести одного из воняющих перегаром парней с девушки. Удар пришелся сзади по голым волосатым яйцам, я их хорошо рассмотрел, когда бил.

Через секунду во дворе эхом прозвучал визг, но мы уже крутили второго подельника. Потом застегнули наручники на обоих нападающих, пока молодой милиционер — рядовой, судя по чистым погонам — приводил в себя девушку.

— Яша, Яша, опять ты за старое. Ничему тебя не научил прошлый срок, — проговорил сержант, осмотрев пострадавшего насильника. Тот был в одежде стиляги. Как я уже говорил, несколько раз видел похожих индивидуумов, ничего кроме брезгливой улыбки они не вызывали.

Потом сержант занялся девушкой, а молодой побежал к ближайшему телефону-автомату вызывать наряд. Естественно, меня никто не отпустил, и пришлось ехать в отделение, где опросили как свидетеля и даже постелили на диване, чтобы я поспал остаток ночи. Меня никто не обыскивал, поэтому оба штыка и деньги, которые могли подставить, так и остались незамеченными. А утром, разбуженный дежурным, я вышел из отделения и поехал к схрону. Теперь в нем не было нужды. Дойдя до схрона и переодевшись в чистую и привычную всем одежду, я взял сидор и направился домой.

Родителей уже не было, Толик еще спал, сестры продолжали гостить у бабушки, поэтому, приняв душ, я убрал сидор под кровать и тоже завалился спать.

Разбудил меня брат, вскочив в одиннадцать. После плотного обеда я поспешил к школе. Уроки в школе закончились, но некоторые учителя все еще ходили на работу, завершая незаконченные дела. Вот и Марина Львовна тоже находилась на работе. Я знал, что обычно в обед она шла домой.