Охотник - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 1

Владимир Поселягин

ОХОТНИК

Пролог

— Давай, — кивнул я Косте.

Мы расположились по обеим сторонам от двери, чтобы, если что, нас не достала пуля или взрывная волна. Это уже профессиональная привычка.

Костя Мельников, опер из нашего отдела, нажал на дверной звонок.

Адрес был не простой. Я бы даже сказал, очень не простой. Он был вторым в списке, где мог находиться Кривой — отморозок, которого мы ловим вот уже полдня. Почему второй? Потому что в первом мы уже были, и он там не появлялся.

По второму адресу жил его сослуживец. Кривой с ним не общался, но я поставил его на верхнюю строчку в поисках, чутье редко подводило меня.

Было нас пятеро. Кривой, в миру Всеволод Зиновьев, был когда-то капитаном. Служил в Афгане в мотострелковых войсках, командовал разведротой. Тот еще тип. Тренировок не забросил, жиром за пятнадцать лет не заплыл — опасный соперник, но не для меня, я и не таких делал. Сейчас Зиновьев считался элитным киллером. Но работал он грязно, свидетелей, даже если это дети, убирал на месте без всяких сомнений. Именно поэтому мы и работали по нему. Наш райотдел хоть и находился в новостройках, но был на хорошем счету. Восемьдесят процентов раскрываемости — это как? Работаем. Нужно сказать, что мозги у меня всегда варили, поэтому неудивительно, что я уже два года как зам нашего начальника СКМ. Так что все раскрытия были на мне. Нет, реально, почти весь процент раскрытий был на мне. Голова варила, хотя все удивлялись, как-то не вязалась гориллоподобная фигура с титаном мысли, но… Уже три года, как должны были дать майора, но я все еще ходил в капитанах из-за одного случая с полковником.

Так вот, на последнем деле Зиновьев положил чету предпринимателей. Так еще, когда уходил, убил и соседей жертв, двух мальчишек семи и девяти лет, вышедших на лестничную площадку в ожидании родителей.

Плохо было не только то, что он убил детей, хуже для него было, что он сделал это в нашем районе. Сейчас же мы находились в другом районе Питера, проверяя его возможные хаты. Три дня мы пахали как проклятые, пока не смогли его вычислить, и вот теперь очередной адрес. Повезет или нет.

Работали мы как обычно. Один опер в подъезде на первом этаже. Один на улице, и двое со мной.

«Макаров» в руке, уже готов к бою, когда, наконец, мужской голос спросил:

— Кто там?

Глазка в двери не было, и хозяин четырехкомнатной квартиры на одиннадцатом этаже не видел нас.

Заранее приглашенный сосед, бросив на нас испуганный взгляд, слегка дрожащим голосом сказал:

— Сергей, это Витя. У тебя стольника до завтра не будет? Трубы горят.

— Что, опять наклюкался вчера? — благожелательно поинтересовался хозяин, щелкая замками.

По моему жесту сосед отошел в сторону и спустился на несколько ступенек вниз, с интересом наблюдая.

Как только дверь чуть приоткрылась, я просунул пальцы и, упершись ногами о косяк, мощным рывком дернул дверь на себя.

Как и думал, цепочку хозяин не снял. Со звоном отлетело порванное звено, и я от толчка покатился назад. Все это отрабатывалось не раз, так что на моем пути никого не было. Пока я вставал, оба опера с криком: «Лежать! Работает ОМОН!» — ворвались в квартиру, положив хозяина на пол. Вскочив, я последовал за ними, держа пистолет наготове.

Быстро осматривая комнаты, мы продвигались дальше. Вдруг сзади раздался щелчок. Повернувшись, я чуть не получил резко распахнувшейся дверью по лицу. Комната, которую только что проверил Костя, была не пустой.

От удара я защитился рукой, но все равно толчок был мощный, и мои сто семнадцать килограмм живого веса полетели назад. С грохотом приземлившись на спину, я тут же вскинул пистолет и, не обращая внимания на боль в спине, дважды нажал на спуск, дырявя дверь.

— Проверка! — крикнул я, вскакивая.

Мы держали дверь на прицеле, придвигаясь ближе.

— Граната!!! — заорал второй опер Алексей Мотыльков.

Зиновьев был боевым офицером, так что шансов у нас не было. Граната разорвалась без задержки. Меня спасло то, что это была РГД и все двери были открыты. Взрывная волна, приподняв, швырнула меня назад. Судя по тому, что упал на мягкое, и это мягкое вскрикнуло, упал я на одного из своих оперов. Леха стоял справа, значит, придавил Костю. Взрыв не прошел бесследно, грудь и живот пекло. Я заслонил собой от осколков и Леху, и Костю. Проблема была еще в том, что получил контузию, да еще фактически не слышал.

Перед глазами что-то стремительно мелькнуло и выскочило на лестничную площадку.

Шатаясь, я встал, обвел взглядом своих парней:

— Как вы?

Судя по тому, что ответа не было, они получили такую же контузию, как и я.

— Я за ним, оставайтесь тут! — скомандовав, я ринулся вслед за Зиновьевым — на сто процентов уверен, что это был он.

Перепрыгнув через продолжавшего лежать в прихожей хозяина квартиры — судя по всему, ему досталось осколками, — поскакал по ступенькам вниз, перепрыгивая сразу через несколько. Бежать было трудно. Сильно пекло грудь и стала проявляться слабость, но, сжав челюсть, я продолжал спускаться со всей возможной скоростью.

На нижней площадке полулежал Кирилл — тот опер, что я оставлял внизу, — зажимая окровавленный живот.

— У него мой пистолет… и еще нож. Быстрый, сука… я удары даже не заметил, — прохрипел он.

Молча пробежав мимо — кровника надо догнать, — я рывком распахнул входную дверь и сразу же получил две пули в грудь.

В десяти метрах передо мной стоял Зиновьев с надвинутой на глаза бейсболкой. Он был во всем черном, стоял и стрелял в меня.

«Как глупо попался!» — была последняя мысль.

Костя, придерживая сломанную руку, быстро спускался вниз, следуя за капитаном.

«Черт, если бы лифт работал!..»

На третьем этаже он услышал, как скрипнула входная дверь, сразу же за этим раздались выстрелы. Подскочив к окну, Мельников посмотрел вниз. Там стоял разыскиваемый Зиновьев и стрелял в командира. На глазах Кости происходило страшное.

Капитан Вольных, получая в грудь полю за пулей, шел на подкашивающихся ногах вперед, приближаясь к киллеру, лицо которого все больше вытягивалось. Вдруг капитан вскинул руку, и прозвучала быстрая серия выстрелов. Было такое впечатление, будто в руках у командира не обычный «Макаров», а пистолет-пулемет.

Получив эту «очередь» в грудь, Зиновьев упал. Поглядев на покачивающегося капитана, Костя собрал все силы и стремглав побежал вниз. Он прекрасно знал: в этот раз Олег бронежилет не надел.

— Как ты? — спросил он Кирилла, лежавшего на ступеньках.

— Держусь… со «скорой» бы поторопились… — в два приема выдохнул молодой опер.

— Ща всё будет! — проорал Костя, продолжая бежать, он уже успел связаться с дежурным отдела.

Выбежав наружу, Константин замер. Вольных лежал на спине, изредка по его телу пробегала судорога. Зиновьев лежал без движения. Только сейчас Мельников заметил пятого оперативника, Егора. Он лежал чуть сбоку с ножом в горле. «Метательный», — машинально отметил он.

— Олег? — подбежал Костя к капитану и упал рядом на колени.

Прохрипев несколько слов, тот замер.

Завыв, Мельников со всей силы ударил рукой по земле.

Меня натурально месили ногами. Это была не драка, а убийство, так бьют, чтобы убить. Знаю, сам не раз бывал в такой ситуации, и ногами работать умел.

Сквозь кровь, которая стекала на глаза, я быстро осмотрелся, продолжая закрываться руками. Удивительно, что били меня пизд…ки лет по пятнадцать-шестнадцать. Самое главное — я не понимал, где я. Последнее, что помню — как Зиновьев выпускает в меня магазин, пуля за пулей… и все, я почти сразу оказываюсь на земле, и меня месят эти малолетние твари.

До скрипа зубов хотелось ответить, но проблема была в другом, я совершенно не чувствовал своего тела. То есть мозг давал импульсы конечностям, по крайней мере когда я захотел закрыть голову руками, это произошло, но все же тела я не чувствовал.