Четырнадцатая дочь - Федорова Екатерина - Страница 44

— Я понимаю вас. — Губы Рута его не слушались. — Ради Керсы и во имя Элимора…

— Уберите меч, — потребовал Орл. — Во имя этих самых двух провинций, которые вы тут упомянули. Кстати, мы когда-то звали их Карис и Элом. Оставьте олекон в покое, его хоть и сложно повредить, но при надлежащем упорстве все возможно.

Рут сглотнул. Невероятно долгое мгновенье все лежало на весах, ярость Рута и его желание мести уравновешивал лишь вопль в глубинах его сознания: «Керса! Элимор!»

Керса и Элимор победили. Он снова положил меч на колени, сказал бесстрастно:

— Мои условия: сначала вы поклянетесь мне священным чревом и жаждой Рега Владыки Всего Сущего, которого мы зовем Рьягом Ненасытным. Поклянетесь, что будете говорить правду и ничего, кроме правды. Затем скажете, отчего восстали мертвые в этой стране. И как я могу защитить мое тело от вас. Потом…

Орл перебил его с ухмылкой:

— Так в этом мире еще помнят, как мы клялись и что для нас священно! Это хорошо, меньше придется учить потом.

— Просто у эрни очень долгая память, — холодно сказал Рут. — И лично у меня очень хорошие наставники. Я продолжаю. Потом вы и ваши собратья покинете эти тела. Все, в том числе и тела раненых в углу. Отправитесь под потолок и будете там ждать. Я оставлю олекон на скамье, под защитой заслонов. Через некоторое время, когда заслоны истощатся, он будет ваш.

— Так не пойдет, — твердо заявил Орл. — Вы отдадите нам олекон немедленно.

Рут улыбнулся, не глядя на него. Приподнял меч, держа его строго вертикально, приставил острие к олекону, нажал.

Выкованное в форме листа острие глубоко вмялось в пористую поверхность. Кровь, пятнавшая сталь у острия, начала исчезать.

— Клянусь! — зло выкрикнул Орл. — Священным чревом Рега — Владыки Всего Сущего, его жаждой…

— По полной форме, — напомнил Рут, не отрывая взгляда от олекона. И по-прежнему вдавливая в него меч.

Орл глянул с ненавистью, зачастил:

— Клянусь священным чревом Рега — Владыки Всего Сущего, что скажу правду, и да не отлучит он меня от чрева своего, дарующего мощь. Клянусь кровавой жаждой Рега Владыки Всего Сущего, что скажу правду, и пусть он выпьет меня, и да стану я никем и ничем, если нарушу клятву. А теперь слушай, проклятый эрни. В главном храме Элимора принесли мольбу, но попросили о помощи не одного из ваших богов, а демона. Ту, которую ты называешь Трирой Мстительной. Создательницу эрни.

Рут резко выдохнул и слепо глянул в сторону Орла.

— А кто ее принес и почему, мне неизвестно, — уже с издевкой в голосе сказал его собеседник. — Вот и все, собственно. Теперь ты знаешь столько же, сколько и мы. Клянусь тебе в этом.

— Как мне от вас защититься? — напомнил Рут, не спуская глаз с Орла, точнее, с того, кто сейчас прятался за его красивым лицом.

— А ты уже от нас защищен, эрни. — Чужой в теле одного из Тарланей махнул рукой, в которой держал голову Касимы. Ткнул туда, где в луже крови валялись перевернутые чаши. — На твоих руках кровь, которую мы посвятили Регу — Владыке Всего Сущего. Того, кто помечен священной кровью, не изберет для своего вместилища ни один из нас, это святотатство, которого Рег не простит.

— Уходите! — резко сказал Рут. И с натугой поднял меч.

Там, где олекон касался стали, лезвие отливало теперь снегом и серебром.

Лиловый свет над головами Тарланей озарил комнату. Рут бесстрастно считал вспышки: одна, две, три, четыре…

Гарт, переменившись в лице, быстро отнял руку от горла Чориса, дико повел глазами. Увидел лежащее у его ног обезглавленное тело Касимы и содрогнулся.

Орл нервно дернул ртом и недоуменно посмотрел на свою руку с окровавленным мечом. Перевел взгляд на другую руку, в которой все еще держал отрубленную голову. Взвыл, резко отшвырнул и то и другое, едва не угодив Гарту мечом по ноге. Поднес к лицу окровавленные пятерни и застыл, разглядывая их.

Алвин тяжело ворочал глазами, оглядывая комнату. И судя по лицу, понемногу сознавал, что произошло.

Спокойнее всех приняла случившееся Арлена. Быстро, почти деловито обвела взглядом труп, горестно сморщилась. Тут же шагнула к Орлу. Мягко коснулась его рук, что-то прошептала. Кровь, пятнавшая кисти, исчезла. Она материнским жестом притянула его голову к себе, погладила каштаново-рыжие кудри. Тихо зашептала. Судя по тому, как долго шевелились ее губы, это было не заклинание, а просто слова утешения.

Чорис, стоявший впереди всех, дрожал, и глаза его неотрывно смотрели в одну точку где-то над головой Рута.

В углу всхлипывали и стонали стражники.

А под потолком кружились лиловой каруселью призраки, и на лицах их он видел злорадство.

Рут встал, не вкладывая клинок в ножны. Перекинул ногу над скамьей и шагнул за пределы заслонов.

Надо было уходить.

— Благородные господа Тарланьского дома, должен вам сообщить неприятное известие: в вас только что побывали адельбергцы, — резко бросил Рут. — Стойте спокойно, я должен кое-что сделать.

И метнулся в угол, где окунул руки в кровь. Вернулся, пятью быстрыми движениями пометил каждого из стоящих.

— Это то, что предохраняет от адельбергских душ, — пояснил он в ответ на удивленные и даже разъяренные взгляды. — Мне удалось кое-что узнать, но об этом лучше поговорим потом. И не здесь. Нам надо уходить. Благородный княжич Алвин, примите у Арлены вашего родича и приглядите за ним. Из всех адельбергцев, что вселились в вас, ему достался самый…

С его языка едва не сорвалось грязное слово. Ни к чему попусту злить тварей, реющих под потолком. Нужно уводить всех живых. И идти в главный храм Элимора.

К тому же не в обычаях эрни разбрасываться обидными словечками. В их обычаях мстить. При этой мысли он ощутил, как в душе что-то шевельнулось и запело.

Мстить.

Как ни жаль, но все, что он может, это вернуть адельбергские души туда, откуда они выползли, — в посмертную бездну Рьяга Ненасытного.

— …Самый опасный, — закончил наконец свою фразу Рут. — Благородная Арлена, там, в углу, раненые. Помогите толстяку, иначе он не доживет до рассвета. Переломы не лечите, надо их просто обезболить. Потом прочтите над всеми тремя заклинание переноса. Заберем их с собой. Торопитесь!

Арлена внимательно глянула на него, кивнула и ушла. Алвин по-братски обнял Орла за плечи, завздыхал.

— Благородный Гарт, за вами Чорис, — продолжал распоряжаться Рут. — Не отпускайте его.

Гарт шагнул вперед, опустил на худые плечи Чориса мощную длань, повел вокруг тяжелым взглядом.

Рут еще раз прогулялся к луже, измазал кровью Тарланям лбы и тыльные стороны кистей. Сделал то же самое с Чорисом.

Арлена отступила от раненых, и замолчавшие наконец стражники всплыли над полом. Она метнула на Рута вопрошающий взгляд.

Он измазал кровью и этих троих, распорядился:

— Выходим. Сначала Алвин с Орлом, потом Арлена со стражниками, Гарт и я. Вперед, быстро.

— А как же олекон?! — вскинулся вдруг Орл. — Вы оставите им их… его… после всего?

Пористый мякиш лежал на скамье, надежно прикрытый заслонами от всех, даже от Рута — ибо из-за заслонов можно выйти, но войти за них снова уже нельзя. Нельзя дважды встать под защиту одного и того же заслона, таково свойство невидимых щитов.

— Это часть сделки, — хмуро ответил Рут. — Объясню все потом. Уходим.

До городских Врат они добрались без проблем.

В маленьком отряде, что шагал по ночной улице Вирени, почти все пребывали в некотором оцепенении, а раненые стражники так и вовсе плыли по воздуху в полном беспамятстве. Рут, идя сзади, держал наготове обнаженный меч и прятал далт в левой руке, на всякий случай.

Но все было спокойно, призраки жались к домам, глядели на них, переговаривались. И кроме их болтовни и шагов своей маленькой колонны Рут ничего не различал.

Так они и дошли до Переходных Врат, причем по дороге никто из них не проронил ни слова.

Площадь пестрела лиловыми силуэтами, но вокруг Врат словно кто-то очертил небольшой круг, за который никто из умерших душ не заступал. Рут глянул вскользь, задумчиво приподнял бровь.