Оборотная сторона Луны - Морозова Эльрида - Страница 51

Прошло добрых пять минут, прежде чем Волк ответил:

– Что же делать?

– Спать ложиться. Говорят, утро вечера мудренее. Завтра может само собой все решиться.

– Я не смогу спать, – сказал Волк.

– Попроси у доктора снотворное. Оно должно где-то быть. Не зря же он так нахваливает этот склад.

– С вашего позволения, – сказала я. – Мне тоже надо отдохнуть немного.

Волк посмотрел на часы.

– Ладно. Давайте отбой до завтра. Если придет письмо, я смогу получить его сам? – спросил он меня.

– Конечно.

– Тогда иди отсюда. Ты мне понадобишься, когда я буду посылать ответ. В каком номере ты остановился?

– Семьсот четырнадцать.

– Понятно. Запиши, Микки Маус. Мы позовем тебя, как станет нужно.

– Если станет нужно, – поправил его Микки.

Когда я вышла с наблюдательного пункта, я почувствовала, как мои плечи опускаются вниз. Значит, все это время я была в сжатом состоянии. Все это время я провела в холодном поту. Надо бы принять душ.

Я пошла, а потом почти побежала в семьсот четырнадцатую. Я бежала по коридору, и у меня было странное ощущение, которое трудно описать словами. Я чувствовала себя как будто бы хозяйкой этого корпуса. Я понимала, что никто из людей, живших здесь ранее, не знал его лучше меня. Не выстоял здесь столько, как я. И не пережил столько.

Засохшая кровь на стенах уже не производили на меня впечатления. Трупов практически не было. Значит, Том все-таки ведет свою странную работу. А я бежала практически домой. Не в номер, где мы жили с Дэном: это было бы опасно. А в номер, где когда-то ночевали я, Лео и Брайен.

Я ворвалась туда. Не могла сдержать улыбку на лице, как бы глупо это не было.

Я остановилась на пороге, выхватила знакомые лица Лео и Браейна. Рядом с ними сидели еще какие-то люди, и это немного охладило мой пыл. Но ненадолго.

– Ты? – воскликнул Лео, поднимаясь мне навстречу. – Живой?

Я сама не заметила, как мы обнялись. Это было очень быстро и почти незаметно. Но, наверное, и этого нельзя было допускать. Что бы сделал обычный рядовой каторжник в такой ситуации? Он встретил своих друзей, те думали, что его убили. Могли бы они обняться? Я не слишком хорошо знала. Мне казалось, что это было вполне мужское выражение чувств. А вдруг нет?

Брайен хлопал меня по плечу:

– Ну, парень, ты и напугал нас. Мы тебя уже оплакали и помянули.

Глаза у меня щекотало слезами, но я сдерживалась. Я рядовой каторжник, а не слабонервная девчонка. Лео предупреждал меня: можно расхлюпаться при нем или Брайене, но не при посторонних. А в нашей комнате сидели еще два человека. И они бы не поняли, если бы я начала реветь.

– Вот, познакомьтесь, ребята, – сказал Лео, подводя меня к столу.

Я не знала этих людей, но была убеждена, что они не могут быть плохими. Лео и Брайен не стали бы общаться с кем попало и приглашать их к себе домой. Я была заранее расположена к этим людям, несмотря на то что они были каторжниками.

– Это Эл, – представил меня Лео. – Это Эндрю. А это Кевин.

Я пожала им руки, как того требовали правила приличия. И только потом вспомнила:

– Я видела вас, Эндрю! Вы были в зале заседания и пытались урезонить Волка.

– Да, – грустно усмехнулся тот. – Глупая мысль: воззвать к совести того, у кого она начисто отсутствует. Волк – исчадие ада.

Однако я не была с ним согласна. Сегодня я целый день провела возле Волка, общалась с ним, смотрела, как он себя ведет. Он защищал свою мать. Он говорил, что никогда не простит себе ее смерти. И он пытался сказать Джеральду, что какая бы мать ни была, нельзя говорить о ней плохо.

Я не стала спорить с Эндрю.

Кевина я видела впервые. Он был очень угрюм и почти ничего не говорил. Но он был другом Эндрю, и потому сидел с ним. И мне он тоже нравился. Хоть я и не считала Волка исчадием ада, но все же в его стае было очень некомфортно. А в этой комнате сейчас собрались люди, которых я могла бы назвать своими друзьями. И среди них было гораздо, гораздо лучше.

Именно в этот момент я сделала открытие в себе. Кажется, я влюбилась в Лео. Я не пыталась анализировать, ругать себя за это чувство или гнать его от себя. Оно просто было.

Мне было комфортно рядом с этим человеком. Мне хотелось смотреть на него, слушать его. И я заранее одобряла все его действия. Разве это не любовь?

Я рассказывала, как провела этот день. Сначала хотела чистосердечно выложить все, но потом подумала, что не следует этого делать. Как я могу доверять Эндрю или Кевину? Где гарантия, что они не пойдут и не заложат меня Волку? Я обманывала его целый день. Это была тонкая и сложная игра. А если бы я сейчас выдавала себя незнакомым людям, это могло бы перечеркнуть все.

Я просто сказала, что полдня подбирала ключи от программы, а потом Волк отослал письмо на Землю.

– Что он планирует делать дальше? – спросил Лео.

– У него нет четкого плана. Он высказывал несколько идей. Но, по-моему, они все нереальны.

– Раньше надо было думать о нереальности, – проворчал Эндрю. – Когда заварил всю эту кашу.

– Что сделано, то сделано, – сказал до сих пор молчавший Кевин. – А что мы планируем сделать в этой ситуации?

И вот тут мы сидели долго, и долго молчали. Моя радость по поводу того, что я вижу Лео и Брайена, была омрачена. Дальше-то делать было нечего. Никаких перспектив на будущее. У нас оставалось только настоящее: и с каждой минутой все меньше и меньше. Да, можно было вкусно покушать. Можно было посмотреть в голубые глаза Лео. Можно было лечь спать в теплую кровать. На этом радости жизни кончались, как кончалась и сама жизнь.

– Земля не прилетит сюда с помощью, – сказал Лео. – Надо исходить из этого. И она не будет вступать в переговоры с Волком. От этих данных мы и оттолкнемся.

– Ну и куда толкать? – спросил Брайен.

– Если бы тут был хоть какой-то завалящий корабль, мы могли бы улететь на нем на Землю. Но, как я понимаю, корабля нет.

– На Луне сейчас нет кораблей, – подтвердила я.

– Значит, нам остается только одно. Ждать, когда к нам прилетят с Земли. Мы начнем возделывать почву и выращивать урожай. Земля будет думать, что мы все вымерли, а мы тут сделаем новую цивилизацию. А пока не вырос новый урожай, мы наберем запасов и будем их уничтожать.

Брайен сказал, что он может набрать запасы. Но кроме него никому не понравилась эта идея. Эндрю и Кевин качали головами, слушая его. Мне тоже не хотелось строить новую цивилизацию с каторжниками.

– Черт побери, я просто говорю, какие есть варианты! – рассердился Лео. – Ясное дело, что это – самый последний. Это даже и вариантом-то не назовешь. Какая-то игра на выживание.

– Можно еще поубивать всех, чтоб не мучились, – сказал Брайен.

Его слова не восприняли всерьез. Эндрю спросил:

– Как вы думаете, на что может отреагировать президент, чтобы ответить нам?

Я знала, что президент не ответит в любом случае. Наши письма до него не доходят. И мне казалось, что не говоря всей правды этим людям, я обманываю их лучшие побуждения. Может, стоит сказать? Ведь они хотят найти выход, и это очень хорошо. А я не даю им полной информации.

Но самая полная информация заключалась в том, что я не каторжник и не мужчина. Такое нельзя было говорить. И я молчала. Чувствовала себя предателем этой группы, но продолжала молчать. Иначе бы предала сама себя.

– Знаете, – сказал Лео, – президент может отреагировать только на одну вещь. Он не будет отвечать ни Волку, ни кому бы то ни было из каторжников. Если бы ему написал кто-то из гражданских, он бы ответил.

– Так они ж все убиты, – напомнил ему Кевин.

– Не все.

Сердце мое упало. Такого предательства от Лео я не ожидала. Я видела в нем друга, поддержку, защиту, а он выдает меня. А я в него еще успела влюбиться. Он совершенно не стоил этого. Я просто сильно рано забыла о том, что среди преступников нельзя искать себе друзей. Надо было всегда к ним так относиться: просто быть в их тени и пользоваться их защитой, но никогда не впускать их в свое сердце. Они не достойны этого.