Оборотная сторона Луны - Морозова Эльрида - Страница 45

– Всем остальным быть здесь! – закричал Джеральд. – И если будете плохо себя вести, я вернусь и всем отстрелю яйца.

– Да пошел ты! – дружно отвечали ему в зале. Но никто не стал лезть на рожон. Кроме пустых угроз каторжники больше ничего не делали.

Остался позади коридор. Я вышла из замкнутого пространства, в котором просидела почти сутки.

– Стоять, – сказал Джеральд.

Я послушно остановилась и ждала, когда он закроет эту дверь на замок. Я смотрела на их спины, когда он возился с замком. За эти секунды я многое успела передумать, но сделать не смогла ничего.

Меня снова окружили люди с автоматами и повели куда-то. Как много чести для меня одной. Ведут как особо опасного преступника. Замочат. Или изнасилуют, а потом замочат. Либо замочат, а потом изнасилуют. Не все ли равно? Когда-нибудь это должно кончиться.

– Налево, – сказал Джеральд.

Я слушалась его указаний. Так, под конвоем, я поднялась по лестнице вверх на несколько этажей и оказалась на самом последнем. Меня вели на мой родной наблюдательный пункт. Было в этом что-то символичное: оттуда я начинала, там я и закончу.

И только когда дверь передо мной распахнулась и я увидела Волка, то вдруг подумала: «А может, им просто нужен компьютерщик?»

Странно, что эта простая мысль раньше не приходила мне в голову. Ведь еще вчера Джеральд предлагал мне пойти с ним. А потом – они блефовали, рассказывая, что у них есть связь с Землей. А им она действительно нужна. И на самом деле если кто-то и смог бы это сделать, то только я. Одна на весь корпус.

– Привет, Сопляк! – сказал Волк, выходя мне навстречу.

Я что-то промямлила в ответ. Волк посмотрел на Джеральда.

– Что-то вы долго за ним ходили.

– Просто этот парень дрых, когда мы пришли за ним. Зато другие встали и начали орать, чтобы их выпустили.

Самым лучшим словом тут было «парень». Они видят во мне парня. Значит, я еще не разоблачена.

Я кинула быстрый взгляд на Волка, и мне стало легче. На нем не было щетины, он был гладко выбрит. В таком случае я могу сделать вид, что со мной все в порядке.

Итак, им просто понадобился компьютерщик. Правда, за компьютером сидел какой-то парень и тыкал клавиши. Я не знаю, получалось ли у него что-нибудь.

– Открой машинные гонки, – сказал мне Волк.

Я вспомнила, как прошлой ночью открыла ему гонки. Надо было действовать так же. Я оттеснила человека, сидящего за компьютером, нашла нужную программу, убрала меню, запрашивающее пароли и открыла игру. Все произошло очень быстро.

– Ну, что я тебе говорил? – почти ласково спросил Волк у парня за компьютером.

– Ну, я бы так тоже смог, если бы знал… – сказал он.

Это было последнее, что он сказал. Волк вскинул на него автомат и выстрелил. Парень хотел бежать, сделал неуклюжее движение, взмахнул руками и повалился на пол вместе со стулом. Он остался лежать на ковре, под ним была лужа крови.

Я с трудом перевела туда взгляд. Уши как будто бы заложило от только что услышанного грохота. Глаза отказывались показывать то, что здесь произошло, и, как специально, их чем-то заволокло.

– Ты уволен, – сказал Волк, подходя ближе к парню и пиная его ногой.

Я поняла, что прошла кастинг. Предыдущий компьютерщик уволен, теперь им буду являться я.

– Убери мусор, – сказал Волк Джеральду.

Тот не стал это делать своими руками. Он позвал уже знакомого мне Лоха. Казалось, тому в радость исполнять поручения своих господ. Или кем они ему приходились?

Лох потащил тело в коридор. Я стояла у стола и держалась за него, чтобы не упасть.

– Садись, – сказал Волк.

Я все еще стояла. Джеральд поднял с пола стул и услужливо пододвинул ближе. Я не стала смотреть, запачкан ли он кровью. Сейчас это было неважно.

– Чтобы через пять минут открыл программу связи с Землей, – сказал Волк.

Я поняла, что в моем распоряжении есть пять минут. Достаточно, чтобы принять решение. Если я сейчас слушаюсь Волка и открываю ему программу, он больше во мне не нуждается и убивает меня. Если я обещаю ему сделать это потом, то выигрываю время.

Второе. Если я открываю программу, он начинает подозревать, что я когда-то здесь работала. Это не просто главный компьютер какого-нибудь бизнес-офиса. Это главный компьютер Луны, и он может связываться с главным компьютером Земли. Он защищен от хакеров самыми надежными методами. Если я его вскрываю, значит, я не тот, за кого себя выдаю.

К тому же, вчера Волк тоже хотел связаться с Землей. Я сказала, что не могу это сделать, и он поверил. Если я сейчас открою программу, значит, я вчера сказала ложь. А он этого не простит.

– При всем моем уважении… – сказала я.

Волк обернулся. Я подумала, что совершенно не уважаю этого человека. Я презираю и боюсь его. Но шаблонные фразы вошли в привычку. Ими я говорю даже с Волком.

– Что ты там мямлишь, Сопляк? – спросил он.

– Я говорю, что не смогу за пять минут открыть эту программу. Я же говорил вчера. Здесь нужен опытный хакер.

– Тебя уволить, как его?

Волк показал пальцем в коридор, куда Лох утащил новый труп. Это было простое запугивание. Я не должна была вестись на это.

– Ты можешь меня уволить, но тогда точно не взломаешь этот комп, – сказала я.

– Хорошо. Сколько времени тебе нужно?

– Я не знаю. Дай мне посмотреть.

Я подвинула к себе клавиатуру. Только сейчас обратила внимание, что руки мои дрожат. Это был страх. Тот самый, который я не ощущала, но он был у меня внутри.

Я старалась действовать так, как бы это сделал хакер. Но поскольку я им не была, то просто что-то открывала, что-то закрывала, тыкала клавиши. Я надеялась только на то, что Волк и его товарищи разбираются в компьютерах еще хуже меня и, в таком случае, не заметят моих махинаций.

Минут через десять я открыла программу связи с Землей. Я порадовалась, что связи нет, а свои собственные письма оттуда я успела изъять вчера. Но вся личная переписка Арнольда Рассела с президентом Америки была у Волка как на ладони.

Он хищно набросился на нее. Читал письма президента, сыпал матом, угрожал в дальнейшем кастрировать его. Откровенно ржал, читая письма Арнольда Рассела. Говорил, что на него просто не было управы. Обещал навести порядки в корпусе.

Порядки он уже навел. Волк и сам не заметил, как установил тут свою диктатуру. Я не думала, что кто-то из каторжников подомнет тут все под себя, что будет централизованная власть и ее диктат. Будут свои правила и ограничения. Даже свой электорат.

– Сейчас мы ему напишем! – хищно говорил Волк. – Я заставлю это ничтожество пожалеть о том, что он стал президентом!

Откуда в нем было столько ненависти? Я бы поняла, если бы он мстил своему личному врагу. Но вряд ли Волк знал президента лично. Наверное, он был зол на эту систему, которая засадила его за решетку. Ему нужно было объявить кого-то виноватым. И самым доступным оказался президент.

– Ты умеешь писать быстро? – спросил меня Волк.

– Да.

– Тогда давай. Пиши: «Что, сволочи, довольны? Мы взяли ваш чертов корпус! Мы всех тут перерезали к чертовой матери! Всех ваших женщин мы поимели во все дыры! Мы…»

Я послушно писала то, что он диктовал. Наверное, рядовой каторжник сделал бы то же самое. Наверное, как и тот человек, который работал до меня, а потом Волк его «уволил». Вот к чему приводит беспрекословное подчинение дурацким приказам.

– При всем моем уважении… – осмелилась я вставить слово.

– Ну что опять?

– Вы собираетесь отослать это президенту?

– Да!

– По-моему, надо написать немного по-другому.

– Ты кто тут: секретарь или консул?

– При всем моем уважении, – снова сказала я. – Нужно знать, зачем вы пишете президенту. Если просто хотите его оскорбить, то это письмо составлено как нельзя лучше. Но если хотите о чем-то договориться, то это не пойдет.

– Много ты понимаешь, Сопляк!

Я думала о том, что заработала себе прозвище. Оно прилипло ко мне основательно. Волк специально унижает других людей, чтобы отбить у них охоту перечить. И все же…