Грозный отряд - Скалл Люк - Страница 41

— Мариус, — прорычал он. — Мы почти прикончили его! Что ты делаешь?

Чародей вздрогнул, словно застигнутый врасплох. Он отер пот со лба, оправил мантию на брюшке.

— Перевожу дух, — ответил он. — Давай покончим с этим.

Из ладоней толстяка вылетели завитки синего огня и оплели Похитителя, облепив золотую паутину, которая его захватила. Сдвоенная оплетка стала стягиваться, все плотнее сжимаясь вокруг своей жертвы. Трескалась кожа, ломались кости. С последним воплем Похититель взорвался стремительным потоком черной крови и вихрем энергии.

Когда побоище закончилось, он заметил, что на лице Мариуса играет легкая усмешка.

У Эремула кружилась голова. Он только что созерцал смерть бога. И не какого-нибудь, а одного из Главных: Похитителя, самого бога Смерти. В этот миг он вдруг понял, что за яд поразил Салазара.

Открыв один глаз, Полумаг оглянулся на Манипуляторов, тревожно ожидавших позади.

— Нужно пустить кровь, — заявил он. — Вскройте ему запястья. Я сделаю остальное.

Верховный Манипулятор посмотрел на него так, будто собирался возразить, но затем его губы вытянулись в скорбную линию. Кивнув, он подошел к кровати, плавным движением извлек из ножен клинок и положил острие меча на левую руку лорда-мага.

— Если ты лжешь, — сказал он, — то будешь висеть на Крюке. Тебя будут кормить и поить, чтобы не умер быстро. Думаю, ты это понимаешь.

Эремул закатил глаза.

— Просто вскрой его чертовы вены, — сказал он. Верховный Манипулятор склонился над Салазаром.

Полумаг сосредоточил всю свою магию. Он чувствовал, как она словно распускается внутри него. «А теперь я должен решить, — думал он. — Я могу спасти тирана и осудить город на вечные муки… Или я могу спасти город и вынести приговор самому себе».

Эремул был двойным агентом, обманувшим очень многих возможных сторонников, чтобы поддержать заблуждение властей, будто он — верный слуга лорда-мага. Он доносил на недалеких и отчаявшихся, на тех, кто и надеяться не мог осуществить реальные перемены. Все они были козлами отпущения, которыми следовало пожертвовать во имя вот такой возможности.

Упустить эту возможность сейчас было бы величайшим из предательств, пощечиной всем, кого он приговорил к смерти.

Он нахмурился. В этом городе всем на него наплевать. Его не любили. Его даже не уважали. Эремул хотел смерти Салазара, но после того, как он провел в страданиях всю свою жизнь, перспектива продолжительной, полной мучений смерти его вовсе не привлекала. Нет, тиран Сонливии умрет, но на условиях Эремула. Он не станет приносить себя в жертву. Не здесь. Не сейчас. Он — не герой.

«Трус», — зазвенело у него в голове, но, не обращая на это внимания, он сосредоточился на той вредоносной силе, что присутствовала внутри Салазара. Он направил против нее свою магию. Магия — это жизнь, возможность созидания и одновременно — проклятие для сверхъестественного яда, заполнившего жилы древнего гарзианского чародея.

Из запястий Салазара стала сочиться черная кровь. Она струилась по его рукам и собиралась в густые маслянистые лужицы — сущность Похитителя, бога Смерти, медленно вытекала из старого изнуренного чародея.

Пульс лорда-мага ускорился, стало различимым дыхание. Задрожали веки, и наконец открылись глаза.

— Барандас, — прохрипел он. Верховный Манипулятор склонился над ним с подозрительно влажными глазами и радостным выражением лица.

— Мой господин! Ты снова с нами. Лежи спокойно. Не напрягайся. Ты так много страдал.

Салазар опустил взгляд на свои запястья. Черные выделения прекратились, и теперь из его рук текла простая, чистая кровь, а не живой яд. Он что-то прошептал, и раны начали дымиться.

Эремул ловил ртом воздух от изумления. Кожа лорда-мага срасталась сама собой. «Такая сила, — думал он, ошеломленный. — Такая устрашающая сила».

Тиран Сонливии сел. Он обвел взглядом Манипуляторов, собравшихся вокруг него, и уставился на Эремула, по спине которого побежали мурашки.

— А, Полумаг. Ты великодушно отплатил за мою милость. — Его голос стал тверже, набирая силу, по мере того как он говорил. — Ты ничего не расскажешь о том, что увидел, когда наши разумы соединились. Я получу твое слово или твой язык. Что это будет?

Эремул с трудом сглотнул.

— Мое слово, — ответил он.

— Хорошо. Помоги мне подняться, Верховный Манипулятор. У нас нет времени.

— Мой господин? — неуверенно спросил белокурый воин.

Салазар посмотрел на свои морщинистые ладони и медленно свел их вместе перед лицом.

— Война, — сказал он. — Это покушение на мою жизнь — дело рук Белой Госпожи. Только она обладает возможностью использовать кровь Похитителя, чтобы отравить меня. Мы должны готовиться к войне.

ЦЕНА ЧЕЛОВЕКА

Он разрезал воду, как стрела, смаргивая с глаз жалящие слезы, и быстро приближался к Соуману. Инженер был уже всего лишь в ста ярдах. Барахтающийся человек снова ушел под воду, и на мгновение Коул подумал, что тот больше не всплывет.

«Не смей тут у меня умирать, — сердито подумал он, прибавляя скорость. — Это моя минута. Я никогда не прощу тебя, если ты утонешь».

Из всех своих многочисленных качеств Коул особенно гордился собственным атлетизмом. Он бегал быстрее и дальше любого из знакомых, а в воде ему было так же удобно, как на земле. Чувствуя на себе взгляды Трехпалого и остальных, он прекрасно представлял написанные на их лицах благоговейный трепет и уважение — сейчас, когда они воочию наблюдали за его героическими деяниями. Пришло время миру узнать, чего стоит Даварус Коул.

Лысая макушка Соумана снова показалась над волнами, но на сей раз он не продолжил, пусть и с огромным трудом, плыть к «Искуплению». Вместо этого он отчаянно взмахнул руками и вновь скрылся под водой.

Захрипев от напряжения, Коул удвоил усилия. Достигнув места, где исчез инженер, он хорошенько глотнул воздуха и нырнул. Даварус увидел человека прямо под собой. Тот жалко подергивался. Мощно фыркнув, Коул схватил руку Соумана и, повернув в противоположном направлении, отчаянно заработал ногами.

Вынырнув и вытащив на поверхность инженера, он одной рукой держал открытым его рот, а другой принялся колотить ему по груди, в то же время неистово перебирая ногами, удерживаясь в вертикальном положении. Соумана вырвало водой, и он закашлялся. Коул вздохнул с облегчением. Он будет жить.

— Держись крепко, — сказал он и, подхватив одной рукой Соумана под грудь, чтобы поддерживать на плаву, направился к каракке, маячившей перед ними.

Вдвоем они продвигались мучительно медленно, но тем не менее «Искупление» приближалось.

— Ты спас меня, — удалось прохрипеть Соуману, когда он несколько пришел в себя.

— Я это делаю, — ответил Коул. — Старайся сохранять неподвижность. Если будешь извиваться, только помешаешь.

Он спас жизнь человека. Даварус вспомнил про Крюк и свою неудавшуюся попытку выручить беднягу старика, на которого пал выбор в Черной лотерее. Гнев из-за того, что старик все-таки умер, по-прежнему терзал Даваруса, в особенности потому, что все пошло совершенно не так в убежище Осколков. Гарретт и остальные научатся уважать его довольно скоро, когда он вернется с Проклятием Мага и командой преданных людей под его началом.

— У, — пробурчал Соуман. Правой рукой он показывал на что-то перед собой.

— Что там? Кажется, я сказал тебе держаться спокойно… — Коул не договорил, увидев, на что указывал инженер. Гребная лодка, полная стражников. Она сокращала расстояние между ними с устрашающей скоростью. — Работай своими чертовыми ногами! — крикнул Коул, колотя по воде со всей силой, на которую был способен.

«Искупление» находилось уже близко.

— Сбросьте канат! — крикнул он. Кто-то, должно быть, его услышал, поскольку побежал по палубе и перебросил канат через борт корабля. «Еще пятьдесят ярдов», — подумал Коул.

Его ноги уже горели от изнеможения и стали такими тяжелыми, что, казалось, вот-вот утянут на дно, но тут Коул схватил висящий канат и обмотал вокруг себя. Крепко держа Соумана, он крикнул: