Грозный отряд - Скалл Люк - Страница 36

Тут же раздался гул, и возникло ощущение, что в воздухе собирается энергия. У Коула волосы встали дыбом, он ощутил запах серы.

Основание сверла начало вращаться с чудовищным воем. Оно крутилось все быстрее и быстрее, пока под ним не затряслась вся платформа. Магическая Сердцевина сначала имела мерцающий синий цвет, затем приобрела странный оттенок пурпурного и, наконец, начала бледнеть, пока не превратилась в белую сферу, такую яркую, что у Коула заслезились глаза.

Сверкнула ослепительная вспышка света, словно взорвалось маленькое солнце. Ночное небо внезапно озарилось огнем. Языки пламени алчно охватили платформу. Армин стоял на коленях, два его помощника тлели рядом. Соуман исчез, очевидно, его испарил выброс энергии из неисправной Сердцевины.

По всему «Красному призу» раздавались вопли. На воду спустили шлюпку. Бросив взгляд на «Искупление», Коул увидел, что взрыв также привлек внимание солдат на каракке. Они стали высаживаться в свою шлюпку. Все шло по плану.

— Давай! — крикнул он.

Заговорщики, как один, бросились к бочке, в которой за день тайно припрятывали инструменты для предстоящей кровавой работы. Запустив в нее руку, Коул вытащил лом. Проклятье.

Лодка с «Красного приза» достигла разрушенной платформы в то же время, как шлюпка с «Искупления» поравнялась с коггом. До них донеслось шипение Фалькуса:

— Что случилось? Кто-нибудь, гасите пламя!

Коул оценил положение. Маленькая команда «Красного приза» стояла на палубе, глазея на пылающую платформу и совершенно не обращая внимания на мятеж, поднятый на их корабле. Нужный момент настал.

— Вперед, к лодке! — крикнул Коул и понесся по палубе, прыгая через кольца каната и груды ящиков.

Вторая гребная лодка когга была закреплена возле бизань-мачты. Трехпалый и Джек устремились к ней с тесаком и топором и обрубили веревки, которые удерживали ее на месте. Двенадцать мужчин подняли лодку над головами и скинули ее за борт, раздался всплеск. Подхватив бухту каната, Джек привязал один его конец к поручням и перебросил остальное через борт, где бухта развернулась, и канат достал до воды.

— Вниз по канату! — крикнул Коул.

Заключенные по очереди хватались за канат и скользили по нему в ожидавшую внизу лодку. Она была предназначена только для восьмерых, но они, невзирая ни на что, набились в нее и, расхватав весла, принялись изо всех сил грести к «Искуплению».

«Мы это сделаем», — подумал в восторге Коул.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они достигли каракки. В лодке была абордажная кошка, и Джек, мастерски нацелившись, бросил ее так, что она зацепилась за нос корабля над ними. Один за другим они взобрались по канату на палубу «Искупления».

Молодой моряк в замешательстве уставился на новоприбывших.

— Эй, что вы делаете… — начал он, но тесак Трехпалого разрубил его голову надвое.

Подбежал капитан Крамер в сопровождении двух солдат, которые не сели в шлюпку, посланную на обследование горящей платформы.

— Что все это значит? — спросил он.

Коул выступил вперед.

— Мы захватываем этот корабль, капитан. Немедленно разворачивайте его и берите курс на запад.

Стиснув челюсти, Крамер заскрипел зубами, словно пытаясь разжевать камни.

— Ни за что! Солдаты, убейте этих ублюдков!

Подняв мечи, два стражника бросились на мятежников. Их встретили Трехпалый, Джек и еще четверо заключенных. Схватка оказалась короткой и кровавой. Солдаты были лучше вооружены, но доведенные до отчаяния беглецы превосходили их в соотношении три к одному.

Человек с выбитыми зубами получил удар мечом в грудь, но оставшиеся бунтовщики скоро закололи, забили и затоптали стражников.

Во время схватки малочисленная команда «Искупления» тоже взялась за оружие. Теперь моряки неуверенно встали лицом к лицу с беглецами. Трехпалый обхватил рукой горло Крамера, и лезвие его тесака коснулось подбородка капитана.

— Скажи своим людям сдаться и развернуть корабль, — прорычал он.

— Пошел ты, — ответил капитан.

Голос Трехпалого понизился до неумолимого шепота.

— Не знаю, что ты обо мне слышал, — сказал он, — но в любом случае это и наполовину до правды не дотягивает. Я могу с тобой такое сотворить, что видавший виды солдат в штаны наложит. Разворачивай корабль, или я украшу его частями твоего тела. Начиная с твоего достоинства. — Заключенный убрал тесак от горла Крамера и приставил его к паху.

Опозоренный адмирал сглотнул, и в конце концов плечи его обмякли.

— Все наверх, — скомандовал он экипажу, и в его голосе звучала покорность. — Взять курс на запад.

Экипаж «Искупления» немедленно бросился выполнять приказ. Коул с волнением наблюдал за «Красным призом», ожидая в любую минуту увидеть приближающиеся лодки, полные алых стражников, но солдаты все еще были заняты тушением пожара на плавающей платформе. Вскоре они тронулись с места. С парусами, полными ветра, «Искушение» вскоре опередит даже самую целеустремленную команду гребцов.

— Движение с левого борта! — крикнул Джек. — Расстояние — сто ярдов.

Коул бросил взгляд на темную фигуру, медленно плывущую в их сторону. Было почти темно, и расстояние с каждой секундой увеличивалось, но сомнений, кто там выбивается из последних сил, не было.

Соуман.

Казалось, он замедляется. Время от времени инженер опускался под воду и вновь показывался на поверхности.

Трехпалый прошел на бак и встал рядом с Коулом.

— Отвратный расчет времени, — сказал осужденный. На его лице заиграла злобная усмешка. — У него ничего не выйдет. Мы не набрали еще и половину скорости, а он уже отстает.

Коул смущенно переступил с ноги на ногу.

— Мы не можем просто бросить его здесь. Он рисковал своей жизнью ради нас.

Трехпалый сощурился.

— Не валяй дурака, парень. Если мы развернемся, «Приз» нас достанет. Соуман упустил свой шанс.

Коул посмотрел на свою команду. Они смотрят на него. Они рассчитывают на него, несомненно. Остается только одно.

— Никого не бросим, — громко сказал он. — Я иду за ним.

Трехпалый бросил на него сердитый взгляд.

— Да что с тобой? Соуман — ходячий мертвец. Ты же видел, как он кашлял. К чему геройствовать?

Выпрямившись в полный рост, Коул смерил Трехпалого самым что ни на есть суровым взглядом.

— Это единственное, что я умею.

Юный Осколок оставил без внимания вспышку раздражения на лице Трехпалого и его приглушенное «Да какого черта».

— Скажи рулевому замедлить движение корабля и повернуть на север, — приказал Коул. — Дайте мне пять минут. Если мы не вернемся за это время, плывите, как если бы от этого зависела ваша жизнь.

Сделав последний глубокий вдох, он прыгнул через поручни и нырнул в бурлящую внизу воду.

ТРЕВОЖНОЕ ВРЕМЯ

— А каково твое мнение по этому вопросу, Верховный Манипулятор?

Этот вопрос вырвал Барандаса из приятных грез. Он посмотрел на главного магистрата Тимеруса, который сидел, поставив локти на стол и держа сложенные вместе ладони перед лицом, одна его бровь была выжидающе приподнята. О чем это он?

«Ах да, наши перспективы в войне с Телассой».

Барандас кашлянул.

— Наш флот уничтожен. Однако Теласса никогда не обладала значительным флотом, и, если слухи, которые дошли до нас, верны, Белая Госпожа наняла не менее трех батальонов наемников из Сумнии. Люди из Солнечных земель не слишком склонны к военным действиям на море.

— Что вы хотите сказать, Верховный Манипулятор? — упорствовал Тимерус. — Что нам нечего опасаться нашего соседа по Благоприятному краю?

Барандас вздохнул.

— Я говорю, что попытки восстановить наш флот — вероятно, пустая трата времени. Белая Госпожа будет стремиться к вторжению по земле, а не по морю.

— И когда можно ожидать этого вторжения?

— Известно, что сумнианские наемники обходятся очень дорого. Лорд-маг Телассы не захочет, чтобы они долго прохлаждались без дела.

Канцлер Ардлинг — бесцветный человек с белыми волосами, широкими серебристыми бровями и болезненным лицом — поднял руку. Даже его магистратская мантия имела цвет древесного угля и была начисто лишена эмблем и украшений, навешанных на мантии двенадцати остальных магистратов, которые сидели за массивным столом из темного дерева в зале Большого Совета. Рядом с ним даже труп показался бы более живым, но Ардлинг — большой знаток финансов и управляет казной Сонливии с ловкостью виртуоза. Говорили, что деньги — его единственная страсть. Жена канцлера, по слухам, совершила самоубийство, прыгнув с крыши их пятиэтажного особняка, и единственной реакцией мужа стало выражение некоторой досады на лице, когда он осознал, что необходимо будет нанять дополнительную домашнюю прислугу.