Моя любимая ошибка - Робертс Нора - Страница 55

— Рискую окончательно тебя разозлить и вывести из равновесия, даже стоя на своем месте, и все-таки утверждаю, что веду себя как и полагается человеку рассудительному.

— Тогда прекрати.

— Прекратить быть разумным человеком?

— Ты сбиваешь меня с мысли! — Эбигейл раздраженно встряхнула руками.

— Ответь на один вопрос: я тебе не безразличен?

— Не хочу никаких чувств!

— Понятно. Считаю твой ответ утвердительным. Теперь объясни, почему не хочешь?

— Не знаю, что с ними делать. И с тобой тоже. И зачем это мне? Просто хочу снова тишины и покоя. Хочу вернуться к привычному укладу, потому что это разумно. — Ее голос сорвался на крик, в нем слышались панические нотки. Эбигейл чувствовала, как почва уходит из-под ног, но справиться с собой не могла. — А когда появляешься ты, о покое нет и речи и все летит кувырком. Сюрприз за сюрпризом! Даже на рынок спокойно не сходишь, потому что ты оказываешься рядом, мы идем вместе по улице, заходим в гости к твоей матери, играем со щенком, и Санни угощает нас персиковым чаем. А я хочу, чтобы меня оставили в покое! Я умею жить одна.

— Пойдем подышим свежим воздухом.

— Не надо мне на свежий воздух!

— Милая, ты вся дрожишь и дышишь с трудом. Давай выйдем на минутку, дадим тебе возможность успокоиться.

— Не смей со мной сюсюкать! Я с семнадцати лет живу одна и способна о себе позаботиться! Никто мне не нужен!

Брукс отпер заднюю дверь.

— Пошли, Берт. — Он взял Эбигейл за руку и вытащил на крыльцо. — Если так, значит, черт возьми, тебе не встретился человек, которому ты не безразлична и который хотел бы о тебе позаботиться. А теперь, мать твою, дыши глубже!

— Не смей сквернословить в моем присутствии!

— Слушайся, и не буду.

Эбигейл, оттолкнув Брукса, прислонилась к деревянным перилам крыльца и прижалась к ним лицом. По щекам градом катились слезы.

— Хочешь от меня отделаться? Что ж, лучшего способа не найти. Рыдай! — Закрыв лицо руками, он пытался успокоиться. — Послушай, Эбигейл, если тебе так плохо из-за меня, если я виноват, обещаю оставить тебя в покое и больше никогда не тревожить. Только позволь тебе помочь.

— Это невозможно.

— Откуда ты знаешь?

Она повернула к Бруксу залитое слезами лицо:

— Что ты так за меня переживаешь?

— Ну, если не понимаешь, значит, не слишком разбираешься в социальной интеракции и межличностных отношениях.

— Опять ты надо мной насмехаешься.

— Нет, что ты. — Брукс даже не прикоснулся к ней, но его тихий ласковый голос пролился бальзамом на обнаженные нервы. — Я испытываю к тебе определенные чувства, пока сам не пойму какие, но мне это состояние нравится.

— Обычная химическая реакция, — покачала головой Эбигейл.

— Думай как хочешь. Я пытался изучать химию в школе, только результат получился хреновый. Неужели тебе так плохо со мной?

Эбигейл хотела ответить «да» и была уверена, что тогда Брукс уйдет и оставит ее в покое. И не сумела произнести это коротенькое слово. Не смогла солгать, глядя ему в глаза.

— Нет, мне с тобой очень хорошо, только я не хочу, чтобы ты делал меня счастливой.

— Так, получается, счастье является для тебя источником горя.

— Понимаю, это противоречит логике, но дело обстоит именно так. Прости, что так глупо себя вела.

— Не извиняйся.

Порывшись в карманах, Брукс извлек сложенный вчетверо носовой платок:

— Вот, возьми.

— Спасибо. — Не сдержавшись, Эбигейл фыркнула.

— Хочу задать еще один вопрос. Если не хочешь, не отвечай, только не лги. Кто тебя так обидел? Может муж, приятель или другой мужчина?

— Нет-нет. Ничего подобного. Никто меня не обижал.

— Да у тебя не душа, а сплошная рана. Хочешь сказать, что физического насилия не было?

— Именно так. — Немного успокоившись, Эбигейл промокнула глаза вылинявшей синей тканью и перевела взгляд на теплицу. — Я могу сама о себе позаботиться. Нет у меня ни родных мужей, ни приятелей и вообще никаких отношений.

— Теперь есть. Я имею в виду близкие отношения. — Брукс взял ее рукой за подбородок, а другой вытер со щек слезы. — Напряги свой гениальный мозг и придумай, как с ними поступить.

— Я не похожа на остальных людей, Брукс. Я другая.

— Да, ты явление уникальное. Почему бы и нет?

— Ты не понимаешь.

— Тогда помоги понять.

Ну как ему объяснить? Ведь если Брукс узнает слишком много, всему конец.

— Хочется выпить.

— Сейчас принесу вино. — Эбигейл не успела ответить, а Брукс уже исчез в доме, и она воспользовалась моментом, чтобы привести в порядок запутанные мысли. Тянуть дольше незачем, убеждала она себя. Пора поставить точку.

— Не хочу, чтобы за мной ухаживали, — обратилась она к Бруксу, когда тот вышел на крыльцо с бокалами вина в руках. — Для меня важно все делать самой.

— Ты о вине? Серьезно? — Поставив свой бокал на ступеньки крыльца, Брукс сел. — Хорошие манеры тоже важны. Обычная вежливость. Моя мать очень талантливая и независимая женщина, по она не возражает, когда я приношу бокал вина. Насколько мне известно, ты не менее одаренная и самостоятельная, но это не означает, что я не имею права оказать тебе любезность.

— Как глупо получилось. — Окончательно растерявшись, Эбигейл мяла в руках носовой платок. — Ненавижу себя за глупость. И вообще не притворяйся, будто не понимаешь, что я хотела сказать.

— Тогда сядь рядом и скажи прямо.

После минутного колебания Эбигейл жестом отпустила Берта во двор, а сама села рядом с Бруксом.

— У меня много талантов, но дар сохранять отношения с людьми отсутствует.

— Почему?

— Когда мать решила завести ребенка, то занялась поиском подходящих доноров.

— Значит, у нее никого не было?

— Никого, с кем бы она хотела произвести потомство.

Произвести потомство? Эти слова многое объяснили Бруксу.

— Она достигла возраста, когда захотела обзавестись ребенком. Нет, это не совсем точно. Ей хотелось продолжить род, и к донору предъявлялись очень определенные конкретные требования. Мать — женщина очень умная, и потому естественно, что ей хотелось получить такое же потомство. Высокий интеллект, крепкое здоровье, безупречная наследственность. Определенного типа внешность, строение тела и выносливость.

— Так, теперь картина проясняется.

— Определившись с выбором донора, она рассчитала дату зачатия путем искусственного оплодотворения, в соответствии с личным и рабочим календарями. Разумеется, она обеспечила самое лучшее наблюдение во время беременности, и я появилась на свет с помощью запланированной операции кесарева сечения, была здоровым младенцем с требуемым весом и ростом. О кормилице и няне она тоже позаботилась, так что уход за мной был идеальный. Лучшие специалисты следили за моим развитием.

Радостная птичья трель прозвучала диссонансом в наступившей тишине и была такой же неуместной, как кружение колибри над вазоном с малиновыми гвоздиками.

— Ты сама об этом узнала или рассказала мать?

— Она рассказала. Я с самого начала все знала. Это входило в программу обучения. А обучение и физическое развитие являлись основными приоритетами. Мать — женщина удивительно красивая, и моя внешность стала для нее в некотором роде разочарованием. Черты лица приятные и правильные, цвет кожи и волос тоже вполне подходящий, но я не достигла той безупречной красоты, на которую она рассчитывала. Однако этот недостаток компенсировали мощный ум, превосходные рецептуально-моторные навыки и ретенция. В целом, мать была удовлетворена результатом.

— О господи, детка!

Брукс обнял ее за плечи, но Эбигейл вырвалась:

— Не надо меня жалеть.

— Нужно это как-то пережить.

— Я рассказываю такие подробности, чтобы ты понял мое генетическое строение. Мать, в целом довольная полученным потомством, никогда не пыталась наладить со мной эмоциональную связь. Она меня не любила и даже не пыталась полюбить. Не допускала мысли, что у меня могут быть свои планы, цели и желания. А вот ее намерения в отношении меня всегда были очень четкими и продуманными до мелочей. Долгое время мне казалось, что мать не любит меня из-за каких-то недостатков или дефектов, а потом я осознала, что она вообще не способна на сильные чувства. Просто не умеет проявлять чувство привязанности. Учитывая генетический фактор и влияние окружающей среды, у меня такая способность тоже отсутствует. Вероятно, я не наделена даром завязывать отношения, но хорошо понимаю, что для их развития и поддержания наличие чувств и привязанности к человеку является условием первостепенной важности.