Тени прошлого - Костин Михаил - Страница 11

Аул наклонился и перешел на шепот:

– Слышу шорох. Я спрятался. Гляжу: из леса человек выходит… в длинном одеянии, весь черный, ну как брат из Ордена. Вышел на поляну и давай там все рассматривать. Фургон со всех сторон обшарил, внутрь залез. А потом раз и бежать, ну, он в одну сторону, а я в другую, так до деревни и не останавливался.

– Помнишь, куда этот «брат» ушел? – спросил я.

– Куда, куда! Лес большой. Хотя… к дороге он не пошел, нет. Он на юг направился. Там и обитель Ордена есть, сам я в той части не был, но то, что она есть, – знаю, Итэр рассказывал, да и братьев этих я в деревне не раз встречал… Хмурые такие, ничего не говорят, все только ходят да высматривают…

– Это все? – спросил я.

– Если б было еще чего, я б сказал, – застенчиво ответил Аул.

– Уверен?

– Конечно, а что мне скрывать? Не-е, скрывать мне нечего. Аул – честный человек.

– А вообще много людей живет в округе? – осведомился Арк.

– Откуда много, люди наши места не любят, дикие, говорят, места у вас, и потому предпочитают жить в грязных, тесных деревнях.

– Ты считаешь, что Лулион – грязная деревня? – удивился Айк.

– У-у! – только и промычал Аул.

– Значит, здесь никто больше не живет? – уточнил я.

– Нет.

– А много ли неместных мимо проходит?

– Нет. Путники ходят по дорогам к западу, там и лесов поменьше и люду побольше. Но я их не виню. Здесь и посмотреть-то не на что.

В голосе Аула проскользнула грустная нотка. Он казался искренним. Я задал отшельнику еще несколько вопросов, но он больше ничего не знал, зато с радостью поведал нам о своей жизни, доме и яблоках, которые, по его словам, были лучшими во всей провинции. Так мы узнали, что Аул всю жизнь провел один, без семьи и друзей, в уходе за яблонями. После урожая он продавал свои яблоки Итэру, а на вырученные деньги селился в трактире, слушал рассказы, сплетни, на людей смотрел. Ну, а когда деньги заканчивались, он возвращался домой, и все начиналось заново. Такая жизнь Аулу нравилась, хотя, возможно, в душе он мечтал о чем-то лучшем.

Закончив с рассказами, Аул неожиданно пригласил нас к позднему обеду. Мы попытались отказаться, но он настоял, и мы, дабы не обижать хозяина, расселись вокруг грубого неказистого стола, а Аул тем временем скрылся за занавеской. Его отсутствие сопровождалось звуками роняемой посуды, плеском воды и стуком ножа. Минут через десять он появился с подносом в руках. Аул угощал нас тушеными яблоками, пирогами с яблоками и сидром с мякотью. Стряпня отшельника оказалась неожиданно вкусной, но засиживаться мы не могли, нас ждала поляна, где Аул нашел фургон отца.

Поначалу дорога была широкой, и мы могли идти плечом к плечу, не мешая друг другу, но понемногу она превратилась в узенькую тропинку, уводящую в самую чащу леса. Как здесь мог пройти целый караван, я не понимал, как не понимал и того, почему отец оставил фургон именно здесь. Мучимый раздумьями, я безучастно шагал за друзьями. Наконец наш отряд вышел на небольшую зеленую поляну. Место было мне знакомо. Тут же вспомнился тот страшный сон об отце и Эйве. Вспомнились и черный незнакомец с южным акцентом, и леденящие сцены убийства погонщиков, и смертельная тишина. Сомнений не было – именно здесь караван отца попал в засаду, именно здесь таинственные незнакомцы похитили моих родных!

– Ты уверен? – услышал я голос Айка. Я подумал, что вопрос предназначался мне, но Айк спрашивал Роба.

– Так карта говорит.

– Что-то не очень похоже, что здесь кто-то бывал…

– Роб прав, это – то самое место, – ответил я.

– Откуда такая уверенность? – удивился Арк.

– Я эту поляну во сне видел, – пояснил я.

– Что ж, раз это – то самое место, приступим к осмотру, – объявил Арк.

– Верно, верно. Сейчас найдем чего-нибудь интересненькое, – подхватил Айк преувеличенно бодрым тоном. – А потом займемся ужином.

– Ты можешь думать о чем-нибудь кроме жратвы? – пробурчал Роб и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вы с Дарольдом проверьте вон те кусты. Арк, займись холмиком, а я пошарю у деревьев.

Не теряя времени, мы разошлись в разные стороны. Первым шагал Айк, следом я. Пройдя вдоль всего края поляны, мы повернули обратно. Нередко приходилось опускаться на колени, шарить руками по траве, заглядывать под ветки и листья, но ничего необычного мы так и не заметили. Зато Робу повезло больше.

– Эй, парни! – крикнул он с другого конца поляны, – Сюда, живее!

– Что такое? – отозвался Арк из-за бугра.

– Да идите же, – ответил Роб.

– Идем, идем!

Все бросились к Робу. Он стоял у поваленного дерева и рассматривал что-то на земле. Я нагнулся. Под одной из веток, слегка прикрытый листьями, лежал мешочек из фиолетового бархата. Находка оказалась потемневшим от влаги кошельком, расшитым тонкими золотыми нитками, размером не больше зрелой груши, да и весил совсем немного. На кошельке не было ни инициалов, ни каких-либо иных знаков.

– Дарольд, тебе знакома эта вещица? – спросил Роб.

– Нет, – честно признался я.

– Может, это кошелек твоего отца? – поинтересовался Арк.

– Не знаю. У отца их было несколько. – Я потянул за два тонких золотых шнурка и высыпал на ладонь содержимое: две серебряные монеты, пять медяков и кольцо.

– Ого! – сказал Роб. – Ничего себе находочка!

Монеты оказались самыми заурядными, а вот кольцо было необыкновенным. Тонкий изящный серебряный ободок удерживал три красноватых овальных камня, на которых были вырезаны миниатюрные фигурки оленей. Детальность резьбы свидетельствовала о высоком мастерстве создателя кольца, что в свою очередь указывало на его немалую ценность, чтобы быть брошенным в лесу.

– Ну-ка, дайте мне посмотреть! – Айк выхватил кольцо. – Х-м-м-м, а колечко-то знакомое! – заметил он мгновением позже.

– То есть как знакомое?! – поразился я.

– У моей матери было точно такое же кольцо. Оно перешло к ней от ее матери и так далее. Но мать его не носила, а хранила в шкатулке. Семейная реликвия. Правда, месяца два назад она подарила это кольцо моей старшей сестре. Сестренке стукнуло восемнадцать. Но кольцо ей оказалось велико, и мой отец искал ювелира, чтобы тот сделал колечко поуже.

– Так это кольцо твоей сестры? – спросил я.

– Определенно не скажу. Видел раза два, да и то мельком. Но оленей помню.

– Вполне возможно, что отец Айка отдал это кольцо отцу Дарольда, чтобы тот взял его в столицу на переделку, – предположил Арк.

– Звучит резонно… у нас в Биллоне и ювелира-то путевого не сыщешь. – Айк вертел кольцо в пальцах.

– Три красных камня с вырезанными на них оленями, – задумчиво произнес Арк. – Таких совпадений не бывает. – Он взял кольцо у Айка и поднял его, чтобы лучше рассмотреть в свете заходящего солнца. – Если это кошель твоего отца, а кольцо сестренки Айка… – продолжил рассуждать Арк, верный своему логическому образу мышления, – выходит, караван здесь все же был, а если так… твой сон, Дарольд, мог оказаться правдой… Я подозреваю, что кошелек, вероятно, соскользнул с пояса твоего отца во время борьбы. А возможно, твой отец выбросил его намеренно. Обрати внимание: и Аул, и солдаты прочесали это место, но ничего не нашли. А мы нашли. Твой отец словно предвидел…

– А как же повозка? – спросил я.

– Скорее всего, ее оставили здесь сами бандиты. Уж больно много им досталось добычи. Но это только предположение… думаю, стоит расширить зону поиска.

– Согласен, – сказал я, – нужно зайти в обитель Ордена Духов, может, братья что-то видели.

От поляны тропа вначале круто пошла вверх, резко повернула на юг и повела нас мимо многочисленных мелких ручьев, разбегавшихся по лесу, словно кровеносные сосуды. Потихоньку спустились сумерки. Мы шли, пока над головами среди ветвей не зажглись первые звезды, а впереди, среди могучих дубовых стволов, не появилась полоса изумрудно-зеленой даже в сумерках травы. На лужайке мы скинули снаряжение, разожгли костер и приготовили простой ужин. К этому времени стало совсем темно. Мутная луна давала желтоватый свет, который перемешивался с отблесками костра, освещая два или три ближайших дуба, все остальные деревья тонули в непроглядном мраке. В тот вечер я чувствовал себя особенно усталым и заснул быстро.