Музыкальный приворот - Джейн Анна - Страница 56

Звездная болезнь — штука страшная. Вот у моего папы есть один друг, писатель-фантаст с сумасшедшими глазами навыкате, которые чем-то напоминают рачьи. Из-за этого дядьке в далекой молодости дали кличку Краб. Сначала его вообще-то хотели прозвать Раком, но в их веселой компании один гражданин такое прозвище уже имел, поэтому остановились на Крабе. Так вот, этот фантаст лет пятнадцать клепал романы и повести, и были они настолько плохими, что их даже мой всеядный до искусства отец не мог прочитать до конца. Прочие же вообще счастливо засыпали на странице двенадцатой. Но однажды к Крабу на огонек и на стаканчик коньяка залетел муз совсем из другой оперы, то есть жанра. И всего за неполный месяц этот мужик написал повесть в стиле последних тенденций постмодерна, смешав в ней стихи и прозу. К огромной неожиданности как самого писателя, так его многочисленных родственников и друзей, а также редакторов и литературных критиков, книга оказалась едва ли не гениальной. Краб получил за нее кучу премий, постоянно осчастливливал своим присутствием популярные передачи и культурнозначимые мероприятия и всего за три года стал известным прозаиком. Но из более-менее нормального человека, чей уровень заскоков не превышал норму, Краб превратился в натурального безумца, помешанного на собственной популярности. Он так загордился, что с ним перестали общаться едва ли не все родные. А потом добрые врачи, к которым его уговорила пойти собственная мать, поставили диагноз: «мания величия». Краб полечился какое-то время, стал получше, но до сих пор молится сам на себя.

У этих двух мальчиков тоже есть приятная возможность проделать такой же путь, как и у папиного друга. Особенно у Кея. Его синеволосый товарищ кажется мне немного более нормальным человеком. Только дымит сильно.

— Курить вредно, — заметила я как бы между прочим. Почему я на собственной и крайней любимой кухне чувствую себя чужой?

— Правда? — наклонился близко к моему лицу Келла и старательно выдохнул мне в лицо струю дыма.

— Говорят, капля никотина убивает лошадь, — неуверенно произнесла я, так как сама не проверяла эту информацию.

Ничуть не смущаясь, синеволосый парировал:

— А никотин убивает лошадь в человеке.

— Но все равно это очень вредно для легких! — закашлялась я.

Келла в очередной раз выдохнул прозрачный белый дым и выдал:

— Никотин уничтожает тридцать шесть видов микробов, и из них восемь вредных, девочка.

— Катя, — едва уже не скрипнула я зубами, раздумывая о том, сообщить ли злостному курильщику о том, какие заболевания вызывает табак.

— Ага, Катя, — тем временем произнес он, — на вот, сама затянись.

— Я не курю, — с достоинством сказала я.

— А ты покури. Где там эта доставка? Почему курьер такой тормоз? — заныл Келла. — Эй, девочка, я тебя все-таки слопаю, так что давай поиграем в Красную Шапочку и Волка?

— А мне тогда кем быть? Бабушкой или охотником? — серьезным тоном спросил мистер-Я-Крутой-Певец.

— Я не девочка, я Катя, — вновь произнесла я, не надеясь, что мое вроде бы несложное имя можно будет запомнить.

Мы продолжали ждать доставку и одновременно слушать то нытье, то шутки Келлы до тех пор, пока не зазвонил кеевский смартфон. Тот молча что-то выслушал и сказал всего лишь одно слово: «хорошо», после чего повернулся ко мне и спросил:

— У вас что, звонок не работает?

Я только прикрыла рот руками. Точно, не работает же! Как я могла забыть! Люди из службы доставки могли сколько угодно нажимать на красную кнопку звонка, а мы бы все равно ничего не услышали. Какой неудачный день! Нет, ночь! Хотя, если серьезно поразмышлять, это просто неудачные выходные.

— Курьер приехал и уже давно возле двери торчит, — поведал Кей, с улыбкой глядя на меня.

Не могу передать, как посмотрел на меня голодный Келла и сколько неприкрытого веселья было в глазах второго парня. Еще бы, будь я на месте кого-то из них, сама бы с удовольствием посмеялась бы над нерасторопной девицей. Ха-ха-ха, ну ничего, подумаешь, какая-то там пицца с опозданием прибудет. Зато я им кофе какой вкусный сварила, его тягучий аромат так и разносится в воздухе.

Келла и Кей вдвоем забирали «гостинцы» из пиццерии — так много всего решил заказать Кей. Кто бы мог подумать, что эта зануда с пирсингами такая щедрая? Или зануда просто элементарная обжора?

— Угощайся, девочка, — сразу подобрел Келла, — и налей мне кофе, окей?

— Окей, блин, окей, — пробурчала я и спросила у светловолосого, нужен ли кофе и ему? Оказалось, что нужен.

Пока они ели, я работала официанткой. Изредка я бросала на Келлу взгляд и понимала, что они с Нинкой ну очень похожи — столько-то есть не каждый сможет.

Вместе с ними и я тоже вяло откусывала от большого куска грибной пиццы — по принуждению синеволосого, который, видите ли, не любил, когда он ест, а кто-нибудь в этот момент не набивает свой желудок продуктами. Пока я жевала, размышляя о том, придет ли сейчас кто-то из взрослых или мне повезет, музыканты принялись за какой-то деловой разговор. А я под шумок еще раз попробовала записать их голоса на диктофон, и к моей огромной радости, на звукозаписывающее устройство попали: монолог Келлы о том, «какая тут кле-е-евая пицца, блин», а «паста еще круче!», и их вполне серьезный разговор с Кеем, посвященный не какой-нибудь фигне, а барабанной партии для записи новой песни. Мол, ее нужно украсить какими-то «разбросами» в середине, переделать сочетания бас-барабана и малого барабана, что-то сотворить с какими-то там «скоростными зарубами» и т. д. и т. п… Их монолог был разбавлен кучей странных специфических словечек и музыкальным сленгом, который воспроизвести я была бы не в силах.

Еще, попивая маленькими глотками холодную колу, я узнала кучу ненужной мне, но крайне необходимой другим информации. Например, свой будущий хит они желали назвать «Равновесие» (ну и название, по-моему, оба они не уравновешенны совершенно). К другой песне им нужно было обязательно переделать какую-то ритм-секцию (по словам Келлы, их гитарист, видите ли, указывает ему, какой ритм играть, а сам в этом вообще не шарит!). И на следующем концерте надо сказать какому-то неведомому мне Лису, чтоб в конце песни «Освещение жизни» барабанный звук вывели в мониторы громче (что за мониторы, я так и не поняла), потому что на этом концерте, по авторитетному мнению барабанщика, их было «ни хрена не слышно!».

Они говорили о многом, но в их разговоре я вновь мало что поняла.

Зато их голоса есть на диктофоне. Покажу Нинке, она послушает и умрет от зависти! Будет знать, как напиваться. Если бы не моя подруга, я давно бы уже спала в своей кроватке, не бегала бы по клубу и не застряла бы в лифте с этими двумя. Кстати, когда Келла и Кей разговаривали о серьезных вещах, они не ехидничали и не подкалывали друг друга, и не ржали, казалось, понимали друг друга с полуслова. Сейчас светловолосый фронтмен группы казался очень даже нормальным молодым человеком. И жесты его мне нравились. У синеволосого движения немного порывистые, резковатые, уверенные, а у Кея — более плавные, размеренные, но казался он от этого еще более самоуверенным и одновременно (парадоксально, но факт!) надежным. Знаете, в душе у каждой представительницы прекрасного пола есть некий тайный архетип того, каким должен быть ее идеальный мужчина-защитник. Проклятый Кей каким-то образом вписывается в этот самый архетип, засевший в глубинах моего мозга. Вот Келла не вписывается, хотя я не смогу назвать его слабым или хилым, по-моему, не каждый способен долгое время на руках держать шестьдесят килограммов (это я Нинку имею в виду). Хотя он же барабанщик, руки у него должны быть сильными…

Но и знакомых парней я надежными назвать не могу. Даже бугая Папу, хотя при случае он защитит, наверное, даже от стаи голодных крокодилов. А вот этого музыканта с крашеными прядками волос и серебряным медальоном, в топазе которого самозабвенно играет электрический свет, могу. Надо же, вот незадача. Единственный раз в жизни, когда меня посещали подобного рода мысли, я имела честь влюбиться первый и последний раз в жизни. В том, что последний — я обещаю себе. Еще одного такого раза моя тонкая чувствительная психика не выдержит! Лучше я вообще буду доживать свой век в гордом одиночестве. Ну вот, заговорила, как бабушка. Грустно, Катя, грустно, когда такие мысли приходят в твою темноволосую голову. Но еще грустнее будет, если ты вдруг начнешь что-либо чувствовать сейчас по отношению к человеку, с которым ты никогда не будешь.