Музыкальный приворот - Джейн Анна - Страница 25

— Шерри — моя новая подруга. Дочь банкира, между прочим, — хвастливо ответил дядя. — Катя, что за ужасный макияж? Лучше бы вообще не красилась.

— Вот и я говорю, что естественная красота — намного лучше! — обрадовался папа, который почему-то терпеть не мог, когда я или Нелли пользовались декоративной косметикой.

— Да отстаньте вы от меня! Что вам вечно надо?

— А куда ты, собственно, красишься? Ты вообще это дело редко делаешь, — заметил дядя.

— Она пойдет с кем-то гулять, — тут же сообщил папа, — сказала, что с кем-то из своего немногочисленного окружения!

— Тогда привет Антону, — отозвался Леша, как раз в то время, когда я, высунув от напряжения кончик языка, вновь подкрашивала ресницы тушью. Поэтому я, немного увлекшись, автоматически сказала:

— Передам.

— Вы с ним прямо каждый день встречаетесь. Молодцы, — похвалил меня родственник. — Смотри не надоедай ему сильно звонками и сообщениями. В девушке должна оставаться хотя бы капля загадки, которую настоящий мужчина стремится раскрыть и…

Я прервала словесный поток Алексея:

— Чего? — закричала я. — Слушай, ты что мелешь? Я с Нинкой иду!

— Ну-ну. А то мы не видим. Ради Нинки своей ты так красишься?

— А, Леша, оставь ее. Все влюбленные нервными становятся, — махнул рукой папа.

— Ну, Кэтрин, — потрепал меня по голове Леша, — желаю с ним удачи. Помни — не все парни такие же плохие, как твой любимый дядечка. Этот твой Антон хоть и похож слегка на чмо, зато тебя не бросит.

Нет, ну сколько уже можно? Почему они все думают, что меня и этого дурачка Антона связывают какие-то отношения?

— Это ты чмо, дядечка. Мы вообще не встречаемся, — с этими словами я нечаянно размазала тушь на правом глазу, взвыла и побежала в ванную — устранять этот непорядок.

Хорошо, что Алексей мне добродушно помог в этом нелегком деле. С косметикой он был на «ты», красить умел едва ли не совершенно и сделал мне действительно красивый, но не кричащий макияж, легкими движениями нанеся не только тени и тушь, но и тональный крем, пудру, румяна, помаду и блеск.

Как я не опоздала — уму непостижимо!

Когда Нина заехала за мной на своем обещанном такси, то уже не дулась, да и я остыла. Подруга чуть ли не разлеглась на заднем сиденьи, выставив босые ноги на второе пассажирское место.

— Сядь вперед, — коротко велела она мне, когда я открыла заднюю дверь.

Интересно, что у нее там случилось, что ее лицо такое сосредоточенное, а брови сведены к переносице? Да и манера сидения в авто у нее какая-то странная.

Едва я оказалась на месте рядом с водителем, пожилым мужчиной с седой бородкой, как тут же спросила подругу, оглянувшись:

— Нин, ты чего там без обуви расселась? Туфли, что ли, забыла?

— Забыла. Сотня бородатых уродов! — совсем не по-женски взвыла она, и водитель, выезжающий на перекресток, удивленно оглянулся.

— Что смотрите? — огрызнулась Нинка. — Лучше за дорогой следите.

— А я слежу, девушка, — ничуть не обиделся тот, поворачивая машину на дорогу.

— Ты, правда, забыла обувь? — несколько обескураженно спросила я, не почувствовав подвоха.

Вроде бы Нинка при полном параде: умело накрашенная, облаченная в новенькие узкие черные джинсы и трикотажную нежно-серую тунику, которая словно кричала, что была куплена в бутике и подчеркивала достоинства фигуры Нинки. На тунике в свете вечернего солнца, проникающего сквозь окна машины, блестела и переливалась длинная нитка черного жемчуга. Этот же камень был и в ушах блондинки.

Подруга повернула лицо ко мне и выдала гневную тираду:

— Ты что, совсем того? Катя, ты вообще понимаешь, что ты иногда морозишь? Я вышла из дома без туфель! В плюс десять! Какая смешная шутка! Я тут спешу на самую важную встречу в моей жизни, а ты мелешь ерунду! Да, Катенька, да, я вышла босиком! А это, — потрясла она в воздухе черной изящной туфлей на огромном каблуке, — это я в машине нашла! Дяденька-водитель это, наверное, носит!

Дяденька-водитель оглянулся, увидел туфлю и тут же запротестовал:

— Нет-нет, это не мое!

— Это не его! — как маленькому ребенку сказала мне подруга. — Как думаешь, чье тогда?

Я спокойно улыбнулась ей. Хорошо, что Нинка нервничает и злится по пустякам. Если бы она до сих пор на меня обижалась, то вообще бы всю дорогу молчала. А ссориться с подругой, тем более из-за какой-то ерунды, мне совсем не хотелось.

— Так что с тобой? — вновь спросила я.

— Мозоль натерла, — коротко ответила подруга.

— Когда успела? — изумилась я. — Ты же утром была нормальная.

— Я и сейчас нормальная. Я, как ушла от тебя, решила пробежаться по магазинчикам. Полечить шопингом свои несчастные нервы. Видала? — ткнула себя в грудь Нинка. — Классная штука, туника из легкого французского трикотажа, последняя коллекция «Элизабэт Мэйлер». Но не об этом речь. Я купила себе новые туфли, — с ненавистью ее глаза уставились на предмет обуви, который подруга до сих пор сжимала в руке. — И прямо в магазине их надела. Решила разносить. А они… мне мозоль натерли, эти чертовы калоши! — она с размаху ударила ни в чем не повинной туфлей по мягкому сиденью.

Водитель опять оглянулся — наверное, хотел удостовериться, что его транспортному средству не принесли вреда действия странной длинноволосой блондинки.

— Бедная, — искренне посочувствовала я Нине, — сильно натерла?

— Сильно. До крови. И, главное, когда? В такой важный день! Но ничего, даже если обстоятельства против меня, я не сдамся! Проклятые туфли. Проклятый бренд. А чертов продавец меня убеждал, что они удобные и кожа в них мягкая! Ага, мягкая! Как наждачка.

Далее Нинка, потирая вытянутые ноги, сообщила мне, привычной ко всем ее ругательствам, и водителю, который немного опешил, в какое место она запихает наждачную бумагу бедному продавцу, куда вставит ему злосчастные туфли и почему заставит съесть его то, что не удалось в него же засунуть.

Выговорившись, она закашлялась от переизбытка эмоций. Я с сочувствием посмотрела на подругу.

— Нин, а чего ты другие туфли-то не обула, чтобы не так больно было? — поинтересовалась я.

— Мне одинаково больно во всех моих туфлях.

— Может быть, нужно было надеть балетки?

— Ненавижу их. Не понимаю обувь без каблуков, — поморщилась она, выуживая из сумки зеркальце в тонкой серебряной оправе.

— Кроссовки тогда можно было бы. — Не успокаивалась я.

— Нельзя! Я же не дура, чтобы под такую одежду спортивную обувь надевать. Ой, Катя, в тебе — бездна вкуса. Тебе только трусы носить на голове осталось.

Я обиделась. Подруга, не замечая этого, принялась подводить и без того щедро накрашенные светло-розовой помадой губы.

— Ты меня слезно уговаривала поехать, а теперь обзываешься, — укоризненно ответила ей я. — Ты забыла?

— Да ладно тебе, Катька. Кстати, я же сказала тебе одеться получше. А ты что напялила? Мы на рок-концерт идем или на твое собеседование в госструктуры?

— Отстань.

Я внимательно оглядела себя: расстегнутая бежевая куртка, черный жакет со вставленной косой молнией и белым воротником-стойкой, черная же прямая юбка чуть ниже колен. Вполне официальный костюм, я в нем обычно на экзамены хожу, чтобы преподаватели относились ко мне, нерадивой студентке, немного серьезней.

— Ну, журналисты же должны одеваться во что-то официальное, — осмотрела я еще раз собственную одежду. Чисто, опрятно и, как мне кажется, элегантно. Чего ей опять не нравится?

На это она лишь фыркнула:

— Должны, как же! Это же пресс-конференция рок-группы, а не будущего президента Российской Федерации. Вся журналистская братия припрется в нормальной повседневной одежке. А ты вообще на учительницу похожа. Надо было проследить за тобой, милочка. Хотя… Это даже твоему домашнему стилисту не под силу. — Нинка махнула рукой. — Но что с тобой поделаешь? Не переодевать же тебя. Хоть накрасилась прилично, и с прической порядок. Леша постарался? Я так и подумала. Ты пакет-то взяла? Если нет — я тебя задушу, а водитель спрячет твое тело.