Музыкальный приворот - Джейн Анна - Страница 16

Ух ты, неужели дядя не хочет при Антоне казаться ловеласом?

— Ей что, так первый заказ понравился?

— Не то слово, — со стуком поставил чашку на стол дядя, — просто проходу не дает. Хочет, чтобы я на ней же…. Э-э-э… Чтобы я с ней же поработал вновь. Но вся наша фирма против. У нас и так сильно много других заказов — более выгодных, — скомканно закончил он свою речь, улыбаясь Антону. Тот в ответ выдавил непонимающую улыбку.

— И вообще, молодой человек, — к моему огромному изумлению, произнес Леша, постукивая пальцами по все тому же столу, — девушек нельзя бросать просто так, особенно если ваши отношения только начинаются. Это крайне непорядочно и даже неэтично.

— Я знаю, — ответил Антон и вопрошающе посмотрел на меня, когда родственник отвернулся.

Я пожала плечами.

— Расставание — вещь очень серьезная, — продолжал вещать Леша. — Настоящий мужчина в первую очередь обязан заботиться о чувствах своей дамы. И вообще должен уметь защищать ее не только физически, но и морально. И ни в коем случае он не должен причинить ей страданий.

— Кто бы говорил, — едва слышно прошептала я.

— Вот скажи, друг мой Антон, если ты влюблен в девушку, ухаживаешь за ней и встречаешься с ней, можно ли обращать внимания на других особ противоположного пола?

— Нет.

— Правильный ответ, — щелкнул пальцами в воздухе дядя, — помни, на мужчине лежит огромная ответственность за девушку, даже если они только начали встречаться. А кто для влюбленного мужчины является идеалом красоты: Анжелина Джоли, Джей Ло или Ева Мэндес?

— Что за дебильные вопросы, — возмущенно спросила я. — Мы тут… заниматься пришли, а ты ерунду какую-то говоришь. Можно подумать, что ты пьяный. Иди со своими Джей Ло и Мэндес куда-нибудь в другое место. Ты вообще поработать хотел.

Антон вдруг ответил, пристально посмотрев на меня, — уголки его губ при этом поднялись вверх и выражение лица немного изменилось:

— Идеалом всегда будет любимая девушка.

— Бинго! — обрадованно воскликнул Леша. — А ты молодец, парень!

И он пустился в длительное рассуждение о том, что такое настоящая любовь и что должен сделать нормальный мужчина, чтобы девушка чувствовала эту настоящую любовь.

Закончил свою двадцатиминутную бредовую речь Леша странновато:

— Именно плотская, а не платоническая любовь — лучшее доказательство искренности.

— Что ты имеешь в виду под плотской любовью? — искоса взглянула я на родственника.

— Слушай, — несколько надменно поглядел на меня дядя, — если ты не знаешь значения этого слова, то я вообще удивлен, как ты завела себе пар…

Но договорить он не успел. Кто-то вновь включил свет в темной прихожей.

— Кто меня потревожил? Убью на хре-е-еен! — как следствие, проорало на весь дом.

Впрочем, никто не обратил на это внимания.

— Когда эту штуку только уберут? — покачал только головой со стильно уложенной прической Леша и сам себе философски ответил: — Никогда. Кстати, Антон, запомни, брюнетки, они намного более верные, чем блондинки.

Это еще почему?

— У тебя что, статистика? — спросила я.

Дядя выразительно покрутил пальцем у виска, пока Тропинин не видел.

И только тут я поняла, к чему клонил все это время мой бесценный дядя. Он принял меня и это чучело огородное за пару! И решил Антона поучить тому, что должен делать «настоящий мужчина»! Вот ужас. Не переубеждать же дядю прямо сейчас, что он все неправильно понял.

— Яххо![7] А вот и я, — ворвалась в кухню сестра, с ног до головы одетая в розовую одежду. Юбка, маечка и даже колготки были ядовито-розовыми. Лишь многочисленные браслетики и значки приятно радовали глаза другими цветами.

— Ты, жертва безвкусия, — немедленно переключился на нее Леша. — Что ты на себя напялила? Мне как дизайнеру хочется рыдать и стенать, блин. Будешь на улице в таком виде и увидишь меня — не подходи. Я позориться не хочу.

— Ва-а-а, нытик, — схватилась за голову девочка. — Ой, а кто тут у нас? Мальчик какой-то! Ой, ты мне так кого-то напоминаешь… Кто это, кто это?

— Это мой сокурсник Антон, а это моя сестра Нелли, — устало сказала я парню. — Слушай, пошли в мою комнату, они нас вдвоем точно задолбают.

— Ну чего ты, посидите со мной! — с ноющими интонациями заговорила Нелька. — Я хочу с мальчиком поближе познакомиться!

Такая реакция Антона явно смутила, но он все-таки сказал ей:

— Здравствуй.

— Оно разговаривает! — захихикала сестра. — Нет, ты мне все-таки кого-то напоминаешь! Определенно десу![8]

— Наверное, Дэвида Бэкхема. У него тоже одно время были белые волосы. — Вкрадчиво сказал Леша, и они вдвоем расхохотались.

Что дядечка, что племянница — оба обожают ехидные подколы.

— Не обращай на них внимания, — с укоризной посмотрела я на родственников. А если опять в этом чудике суицидальные наклонности проснутся из-за их шуточек?

Но наклонности крепко спали, потому как Антон тоже улыбнулся во весь рот.

— Нет! — вдруг заявила сестра. — Он напоминает мне Эла. Из «Тетради смерти». Энергетикой и выражением лица. Только тот был черноволосым и большой палец во рту держал. И сидел все время ногами на стуле!

— Зачем? — с искренним изумлением переспросил Леша. — Он что, олигофреном был, что ли, этот твой Эл?

— Сам ты олигофрен! Он был гениальным детективом! И просто кавайным лапочкой! — Нелли ненавидела, когда кто-то говорит гадости про ее любимых персонажей. А про эту «Тетрадь смерти» она мне в прошлом году прожужжала все уши. Мол, какое аниме интересное, и какие герои классные, и сюжет крутой. А когда там кого-то убили, сестра плакала целый день!

— И вообще это нужно считать комплиментом! — наставительно обратилась она к Антону. — Эл хорошенький! Я сейчас его покажу вам! — и она с топотом убежала в свою комнату.

Спустя минуту мы вчетвером принялись разглядывать принесенное изображение задумчивого, но милого с виду Эла.

— Хорошенький? — переспросил Леша. — Судя по его глазам и выражению лица, у этого парня из твоего аниме явное наличие прогрессирующей болезни Дауна.

— Ой, блин, на себя посмотрел бы лучше, — надулась Нелька. — Дебил.

— И он брюнет, твой герой из мультиков, — продолжал Алексей, — а наш гость беловолос.

Я печально посмотрела на Антона, мол, прости, у меня дома душевнобольные проживают.

— Неважно! Я говорю про общее впечатление. Слушай, — обратилась младшая сестра ко мне, — а ты…

Как это всегда бывает у нас в квартире вечером, когда нужно включать свет в темной прихожей, прогромыхало знакомое:

— Кто меня потревожил? Убью на хре-е-еен!

— Папа пришел! — поскакала к входным дверям излишне активная сестра. — Ото-сан! Па-а-ап! У нас гости!

— Кто? — появился на пороге тот, даже не раздеваясь. Гостей наш художник любил безмерно.

— Вот он, — кивнул Леша на Нинкиного кавалера-неудачника, которого он принял за моего друга.

— А это кто у нас? — радостно осведомился Томас, горячо пожимая руку парню.

— А это у нас друг, — выразительно покосился на старшего брата Леша. — Однокурсник, так сказать.

— Меня зовут Антон, — почему-то встал парень.

Наверное, моя семья совсем затюкала его. И ничего ведь уже не поделаешь.

— Очень приятно, молодой человек, я — папа этой прелестной кареглазой леди, можете называть меня Томасом.

— Он знает, как тебя зовут, — скучным голосом сказала я. — И ему очень нравятся твои работы. Он как пришел, так сразу начал: «О, какие картины!», «Ах, это же Томас нарисовал!»

— Я не так говорил, — тихо произнес смутившийся Антон. — Просто ваше творчество мне давно уже нравится. Я бывал на ваших выставках. Вы — мастер.

Лицо папы просияло, словно он нашел два с половиной миллиарда долларов. Он картинно выставил вперед руку и начал разглагольствовать:

— Я вижу, вы большой знаток мира искусства! И настоящий эстет! Мое творчество сложно понять и сложно принять, и эти, — обвел он глазами нас троих, — меня совсем не понимают, а, главное, не воспринимают как настоящего художника!