Сожженный заживо (СИ) - Леннокс Нина - Страница 45

— Странное убийство. Очень странное, — произнёс полицейский, выглядевший сбитым столку. — Крови нет, гематом тоже. Такое ощущение, будто женщина просто упала и умерла. Хотя, возможно, сердечный приступ или что-то типа того. Но всё равно нутром чую, что что-то здесь не то, — озадаченно сказал мужчина. — Последнее слово за судмедэкспертом после вскрытия. Мы вам позвоним и вызовем в участок. До свидания.

Полицейские не заметили маленьких проколов на шее мамы. Зато их заметил Кристиан. Мортем просто выпил маму, всю, не оставив крови в ней вообще. Что она видела в последние минуты своей жизни? Как он выглядит? Знала ли она, что её дочь была предательницей и обманщицей? Знала ли она, что это из-за меня она сейчас мертва? Потому что я связалась с этим чертовым вампиром, который сломал мне жизнь? Но больше я не буду такой дурочкой. Пусть вампиры так и останутся жить на страницах книг для меня. Больше никогда я не полезу в неизвестность.

За полицейскими закрылась дверь, труповозка уехала, навсегда увозя маму в мир мёртвых. Оттуда она уже точно не вернётся. Я просто стояла и смотрела в окно невидящими глазами. Они ослепли сегодня навечно, точнее наоборот стали лучше видеть. Мои глаза видели теперь только темноту, но в ней было больше смысла, чем во всём дневном свете, что за всю жизнь в них отражался.

— Анна, — позвал меня Кристиан. — Давай поговорим, пожалуйста.

Он просит меня поговорить с ним? Просит? Хорошо, пусть говорит. Мне всё равно. Пусть все люди мира заговорят одновременно, я их не услышу. В ушах стоял лишь мамин смех. Двадцать лет она была рядом, двадцать лет она была моей опорой, моей защитой, копилкой моих слёз и улыбок. Она была моей мамой, самым дорогим человеком, какой только мог у меня быть. Она меня родила, она дала мне жизнь, которой я так неумело воспользовалась. За это она и поплатилась. Не надо было рожать меня. Папа правильно сделал, что ушёл. Он всё понял. Понял, насколько я безнадёжна. Но мама была со мной до конца. И конец её жизни положила я. Эти мысли разрывали мою голову и без того разбитое сердце. Почему я винила Кристиана? Виновата была я и только я. Это я с ним связалась, зная, что поступаю неправильно. Я в него верила. Никто не виноват, что он не оправдал моих надежд. Только я. Я…я…я! По щекам опять потекли слёзы, ноги подкосились, но я не упала. Как всегда, он не дал. Я больше не чувствовала теплоты его рук, они стали холодными, как камень, бездушный камень. Мне больше не хотелось быть в его объятиях, обнимать его за шею и класть голову ему на грудь. Его кровавый взгляд больше не вызывал во мне никаких эмоций, кроме безразличия. Эта была кровь моей мамы в его глазах, моя кровь, что он выпил из меня за всё это время. Кровь была и на его руках, на его теле, в его душе. Я больше не чувствовала никакого трепета по отношению к Кристиану. Кто он? Знала ли я его когда-нибудь? Нет. Я знала того Кристиана, которого хотела знать. Вампиры…это просто вскружило мне голову. Дура. Вот теперь и осталась одна. Всё правильно.

— Анна, прекрати! — сказал Кристиан и начал меня трясти. — Прекрати винить себя во всём! Я чувствую твои эмоции. И они меня пугают. То чувство вины, то ненависть, то безразличие. Прекрати винить себя. Это я во всём виноват. Я, — произнёс Кристиан и вздохнул. — Прости меня, Анна. Больше я не могу ничего сказать или сделать. Только это. Прости.

— Мне не за что тебя прощать. Мои иллюзии разбились, нечего было их строить изначально. Ты предупреждал, что я пожалею. Буду впредь прислушиваться к людям, — ответила ему я спокойным тоном мёртвого в душе человека. Теперь ничего не имело значения. Хотя, нет имело. — Скажи, что ты будешь делать дальше? Полетишь в Испанию разбираться с Мортемом, когда он в тысячу раз сильней тебя? Продолжишь свою заведомо обречённую войну? Что ты будешь делать, Кристиан?

— Я не знаю, — сказал Кристиан и закрыл глаза. — Я…запутался. До сегодняшнего дня я был одержим идеей убить Мортема и вернуть власть. А теперь я не знаю.

— А что изменилось? Больше на твоей шее нет обузы в виде меня, хотя, я так понимаю, что и раньше я тебя не останавливала.

— Остановись, Анна. Ты никогда не была и не будешь обузой для меня. Ты не можешь представить себе, что я чувствую сейчас внутри. Впервые в жизни я раскаиваюсь. Впервые в жизни я хочу вернуть время назад. Этого я не хотел даже тогда, когда пришёл в себя в той пещере. Понимаешь? Я никогда не хотел возвращать время назад, считая, что никто не вправе этого делать. Время-это всего лишь мираж. За ним не угнаться и его не вернуть. Поэтому нужно просто жить дальше и идти вперёд. Но сейчас я бы бросил вызов самому времени и пространству, чтобы вернуть твою маму. Я бы отдал своё бессмертие за твою улыбку, Анна.

— Верю, — безразлично сказала я. — Ну, что, можешь уходить. Время не ждёт, тебе нужно бежать за ним, чтобы успеть на свою войну.

Удачи, Кристиан, — сказала я и посмотрела на него заплаканными глазами.

— Анна, поживи у меня пока. Сейчас тебе опасно оставаться одной.

— С тобой ещё опасней. Так я умру быстрей. Полицейские разрешили мне остаться в этом доме, поскольку мне больше некуда идти. Завтра приедет Джек. Надо будет ещё с ним встретиться, потом сходить в участок, договориться о похоронах. В общем, найдётся, чем заняться.

— Хорошо. Помни, что ты всегда можешь позвать меня, просто подумав обо мне, и я буду тут. Твои вещи я привезу завтра, — сказал Кристиан и направился к двери.

Сегодня он решил уйти через дверь, а не просто исчезнуть. Ждал ли он, что я позову его назад, попрошу остаться? Он шёл медленно, спина напряжена, руки тоже. Как будто ждал, что вот-вот я скажу, и он остановится, вернётся, подхватит меня на руки и поцелует, как будто ничего не случилось. Но ведь случилось. И больше ему было не место в моей жизни. А мне в его.

— До свидания, Анна, — сказал Кристиан, задерживаясь взглядом на моём лице, и вышел.

— Прощай, Кристи, — прошептала я, прислоняясь лбом к окну и провожая взглядом его удаляющуюся в ночи фигуру. Ещё одна слеза упала и разбилась об пол.

Дни проносились калейдоскопом сумасшедших картинок. Слёзы, боль, истерики — это всё, что я помню. Иногда среди этого хаоса появлялись какие-то события, но мне они были неинтересны. Например, звонок того полицейского. Он сказал, что мама умерла от сердечного приступа, но они также никак не могли понять, что случилось с её кровью. Как можно быть такими идиотами? Я поражалась. Абсолютно здоровая женщина с абсолютно здоровым сердцем и без капли крови в теле. Ну да, что тут может быть странного? Конечно, приступ. Это первое, что приходит в голову. И почему патологоанатом не увидел проколы на шее? Я не знаю, как они сейчас выглядели, но навряд ли они затянулись на мёртвом теле. Как всегда врачи и полицейские выполняют свою работу качественно. Этот офицер сказал, что все силы были брошены на поимку преступника. По их мнению, это был какой-то вор, залезший в дом в поисках чего-нибудь ценного. Тут мне опять в голову пришло лишь слово «идиот». Какой нафиг вор? Ну, какой придурок полезет в Рождество в дом? Тем более, вечером, когда все обычно собираются вместе. Тем более, в доме горел свет и куча различных гирлянд. У этого полицейского логика отсутствовала напрочь. Но я его не винила. Что он мог сделать? Выследить Мортема и упечь его в тюрьму? Даже Кристиан не смог этого сделать, а нью-йоркский коп сможет. Я просто хотела, чтобы меня никто, вообще никто не трогал. Ни полицейские, ни Джек, ни даже папа. Никто. Но, как специально, мне названивали все, кто только мог. Я просто не успевала отвечать на звонки. Сначала Джек, набивающийся мне в отцы. У него горе, также как и у меня, всё понятно. Я даже не удивилась, когда он начал всхлипывать в трубку. Мужчины тоже плачут. Случай позволял делать это публично. Потом он два часа пересказывал мне их с мамой историю любви: как они встретились, как он до этого столько лет ею восхищался, но Марисса была замужем, как он был несказанно рад, когда она развелась, и у него появился шанс, и всё в таком духе. Мне было очень приятно слушать, хоть он и радовался тому, что моя семья распалась. Но виноват-то в этом был не Джек. Он сделал мою маму счастливой, что казалось, было просто невозможно. За это я полюбила его как родного. Кого любила мама- того люблю и я. Увы, только нам с Джеком теперь любить было некого. Он-то, конечно, найдёт себе ещё женщину. А я…где мне найти себе новую маму? И пусть, я уже взрослая, но в душе-то мы всегда остаёмся детьми, которым нужна мамина забота. Он даже открыл мне тайну под конец нашего разговора. Оказывается, Джек хотел сделать маме предложение, при мне и Кристиане. Он хотел позвать мою маму замуж. Этот день мог стать самым счастливым в наших с ней жизнях. Самым счастливым…но уже никогда не станет. Джек хотел предложить руку и сердце маме, а я Кристиану. Причем, сердце в прямом смысле этого слова. Я бы отдала ему свою жизнь в обмен на вечность, если бы только это было возможно. Но он решил, что ему ничего не надо, кроме этой беспощадной и глупой войны. Войны, которая унесла жизнь моей матери и навсегда сломала мою, а возможно и Джека. Джек предлагал мне переехать к нему, или ему переехать ко мне. Он так переживал за меня. Говорил, что дочь Мариссы- его дочь. Как это было трогательно. Но я уже взрослая девочка, за мной присматривать не было нужды. К тому же, у меня оставался ещё отец, который также не давал мне своими звонками уйти в забытье.