Ключ - Азимов Айзек - Страница 5

– Можно ли определить, с какого направления он двигался?

– Да, но вряд ли это поможет. По состоянию выходных отверстий двигателей лодки ясно, что он много раз поворачивал.

Дейвенпорт вздохнул.

– Вероятно, у вас есть с собой копия листка?

– Да. Вот она. – Он протянул Дейвенпорту листок размером три на пять. Дейвенпорт некоторое время разглядывал его. Вот что было на листке:

Дейвенпорт сказал:

– Не вижу тут никакого смысла.

– Я тоже вначале не видел, и консультанты тоже. Но подумайте. Дженнингс, должно быть, считал, что Штраус его преследует; он не знал, что Штраус выведен из строя, на время, если не навсегда. Он смертельно боялся, что ультра найдут его раньше умеренных. И не смел оставлять слишком понятный ключ. Это, – и начальник отделения указал на листок, – представляет ключ, казалось бы, непонятный, но для изобретательного ума совершенно ясный.

– Можем ли мы на это рассчитывать? – с сомнением спросил Дейвенпорт. – В конце концов это умирающий, испуганный человек, сам подвергшийся воздействию этой мозговой машины. Он не мог думать ясно. Например, почему он не попытался достичь Лунной Станции? Он чуть ли не окружность описал. Свихнулся и не мог ясно думать? Стал настолько параноиком, что даже Станции не доверял? Но они поймали его сигналы, значит сначала он пытался с ними связаться. Вот что я хочу сказать: этот листок, внешне исписанный бессмыслицей, на самом деле исписан бессмыслицей.

Эштон, как колоколом, покачал головой из стороны в сторону.

– Он был в панике, да. И, вероятно, ему не хватило хладнокровия, чтобы направиться в сторону Станции. Им владела только мысль о бегстве. И все же это не бессмыслица. Слишком все сходится. Каждая запись на листке имеет смысл, но все вместе ничего не значит.

– Где в таком случае смысл? – спросил Дейвенпорт.

– Вы видите, что в левой стороне листка семь отдельных записей или рисунков, в правой – два. Рассмотрим левую строну. Третья запись сверху похожа на знак равенства. Что еще напоминает вам знак равенства?

– Алгебраическое уравнение.

– Ну, это в общем смысле. А что-нибудь особое?

– Нет.

– Предположим, здесь изображены параллельные линии.

– Пятый постулат Эвклида? – наугад предположил Дейвенпорт.

– Хорошо! На Луне есть кратер Эвклид, это греческий математик.

Дейвенпорт кивнул.

– Я понимаю, к чему вы клоните. В таком случае F/А означает силу, деленную на ускорение, это определение массы, данное Ньютоном во втором законе движения…

– Да, и на Луне есть кратер Ньютон.

– Да, но подождите, нижний рисунок – это астрономический символ планеты Уран, а на Луне, насколько мне известно, нет кратера – и никакого другого объекта с таким названием.

– Вы правы. Но Уран был открыт Уильямом Гершелем (Herschel), и Н в этом символе – начальная буква его фамилии. Кстати, на Луне есть и кратер Гершель, точнее, даже три: второй назван в честь Керолайн Гершель, его сестры, и третий – в честь Джона Гершеля, его сына.

Дейвенпорт немного подумал и сказал:

– РС/2 – давление на половину скорости света. Я не знаком с таким уравнением.

– Попробуйте кратеры. Р – Птолемей, С – Коперник (Copernicus).

– А что значит половина? Середина расстояния между Птолемеем и Коперником?

– Я разочарован, Дейвенпорт, – сардонически сказал Эшли. – Я считал, что вы лучше знаете историю и астрономию. Птолемей разработал геоцентрическую картину Солнечной системы с Землей в центре, а Коперник – гелиоцентрическую, с Солнцем в центре. Один астроном предложил компромисс, среднее между системами Птолемея и Коперника…

– Тихо Браге! – воскликнул Дейвенпорт.

– Верно. Кратер Тихо – самая заметная деталь на поверхности Луны.

– Ну, хорошо. Попробуем остальное. С-С – обычный способ изображения химической связи, и мне кажется, есть кратер Бонд[3].

– Да, в честь американского астронома. Уильяма Кренча Бонда.

– Верхнее изображение, XY в квадрате. Гмм. XYY. Один икс и два игрека. Подождите! Альфонсо Х. Королевский астроном в средневековой Испании, прозванный Альфонсо Мудрый. Х Мудрый. ХYY. Кратер Альфонс.

– Очень хорошо. Как насчет SU?

– Тут я в тупике, шеф.

– Расскажу вам одну теорию. SU – это Советский Союз (Soviet Union), прежнее название Российского Района. Советский Союз первым сделал карту обратной стороны Луны, и, может, это кратер на той стороне. Например, Циолковский. Итак, символы на левой стороне можно истолковать как обозначающие кратеры: Альфонс, Тихо, Эвклид, Ньютон, Циолковский, Бонд, Гершель.

– А как же символы на правой стороне?

– Это тоже совершенно ясно. Разделенный на четыре четверти круг – астрономический символ Земли. Стрела, показывающая на Землю, означает направление вверх.

– Ага, – сказал Дейвенпорт, – Синус Медии, Срединный залив, над которым Земля всегда в зените. Это не кратер, поэтому он в правой стороне листка.

– Хорошо, – сказал Эшли, – все надписи имеют смысл, или мы считаем, что они имеют смысл. Поэтому есть неплохая вероятность, что это не ерунда, что тут нам стараются что-то сказать. Но что? Упоминаются семь кратеров и один некратер, ну и что? Очевидно, Аппарат может быть только в одном месте.

– Ну, – в раздумье сказал Дейвенпорт, – кратер нелегко обыскать. Даже если предположить, что Дженнингс прятался от солнечной радиации в тени, все равно нужно в каждом обыскать долгие мили. Предположим, стрелка к символу Земли вычеркивает ближайший кратер, с которого Земля ближе всего к зениту.

– Об этом уже подумали, старина. Остаются еще семь пунктов на всей территории Луны. Но который из семи?

Дейвенпорт хмурился. Пока он не придумал ничего, о чем не подумали до него.

– Нужно обыскать все, – резко сказал он.

Эшли коротко рассмеялся.

– Все прошедшие недели мы именно это и делали.

– И что вы нашли?

– Ничего. Ничего не нашли. Конечно, мы продолжаем поиски.

– Очевидно, один из символов истолкован неправильно.

– Очевидно!

– Вы сами сказали, что есть три кратера Гершель. Символ SU, если он означает Советский Союз и обратную сторону Луны, может соответствовать множеству кратеров на той стороне: Ломоносов, Жюль Верн, Жолио Кюри – любому из них. Кстати, символ Земли может означать Атлас, поскольку в мифах он держит на плечах Землю. А стрела может означать Прямую Стену.

– Об этом не нужно спорить, Дейвенпорт. Но даже если мы знаем правильную интерпретацию, как отличить ее от неправильных? Или от правильных интерпретаций не тех символов? Где-то здесь находится ключ, совершенно ясный, который сразу дает возможность отличить нужный символ от отвлекающих внимание. Мы этот символ не увидели, и нам нужен свежий ум. Что вы видите, Дейвенпорт?

– Могу вам кое-что сказать, – неохотно начал Дейвенпорт. Мы могли бы проконсультироваться… О, Боже! – Он привстал.

Эшли мгновенно насторожился.

– Что вы увидели?

Дейвенпорт чувствовал, как дрожат его руки. Он спросил:

– Скажите, а прошлое Дженнингса проверяли?

– Конечно.

– Где он учился?

– В Восточном университете.

Дейвенпорта охватила радость, но он сдержался. Этого недостаточно.

– Он прослушал курс экстратеррологии?

– Конечно. Это обычно для геологической специализации.

– Ну, хорошо, а знаете, кто читает экстратеррологию в Восточном университете?

Эшли щелкнул пальцами.

– Этот чудак. Как его? Уэнделл Эрт.

– Совершенно верно, этот чудак, который к тому же исключительно умный человек. Чудак, который в нескольких случаях консультировал Бюро, и всегда с прекрасными результатами. Чудак, к которому я хотел предложить обратиться, когда заметил, что как раз это и предлагает нам листок. Стрела указывает на символ Земли. Ребус, в котором написано «Идите к Эрту», придуманный человеком, который учился у Эрта и который его знает[4].