Старинный орнамент везения - Корсакова Татьяна Викторовна - Страница 36

– Но ему все равно придется рассказать.

– Не сейчас, я скажу когда. Все, иди.

– Когда мы увидимся?

– Не знаю.

– Когда?! – Любовь сделала его сильным и настойчивым.

– Я приду к тебе сама. Жди.

Вот и все, точно между ними ничего и не было, точно эта сумасшедшая ночь ему всего лишь примерещилась.

Месяц Тим прожил как в аду, в душевных терзаниях и сомнениях. Марина сказала – жди, и он послушно ждал, а она все не приходила. Даже не звонила, а позвонить сам он не решался.

Марина не обманула, ровно через месяц постучалась в двери Тимовой квартиры. Он ждал ее, кажется, вечность, а когда она, наконец, пришла, растерялся, застыл в ее объятьях бездушным истуканом.

…Как-то не так он представлял себе их свидание. Торопливый секс, дежурный поцелуй, удушливо-сладкий запах духов, и по-матерински обидное – будь хорошим мальчиком, Тима…

Марина упорхнула, оставив в душе растерянность и стойкое ощущение неправильности происходящего. А где же страсть и нежность, и разговоры о самом главном, об их будущем? Зачем она приходила?..

Тим продержался три недели: ждал, что Марина придет или, на худой конец, позвонит. Ничего. И тогда он решил действовать, взять судьбу в свои руки – приехал в родительский дом без приглашения. Ничего особенного, в конце концов, это и его дом тоже. Надеялся увидеть в глазах Марины радость, а увидел страх и, кажется, досаду. Зато отец его приезду обрадовался, и Тим почувствовал себя вором и последней скотиной. Зря он приехал, ох, зря…

После семейного ужина домой его не отпустили, отец настоял, чтобы Тим остался на ночь. Ночь – это время воров и разбойников, а еще влюбленных. Тиму хотелось думать, что он несчастный влюбленный, и не хотелось, что вор. Надо поговорить с Мариной, убедить ее, что отец имеет право знать, и они не должны больше скрывать свои чувства. Только вот как это сделать, если она в его сторону даже не смотрит?..

Полночи Тим промаялся, ждал, что она придет. Не пришла, и он рискнул. У Марины с отцом были разные спальни. Тим считал это глупыми аристократическими пережитками. Муж и жена должны спать в одной комнате, на одной кровати и желательно под одним одеялом. Но на сей раз, это обстоятельство оказалось ему на руку.

Марина не спала. Ждала? Он очень надеялся, что ждала.

– Пришел, – сказала холодно.

– Пришел, – он опустился перед ней на колени, заглянул в глаза, – я соскучился.

– Это очень опасно.

– Знаю.

– Тогда зачем пришел?

– Марина, я люблю тебя.

– Тима, – она вздохнула, потрепала его по волосам. – Не сейчас, я приду к тебе сама.

– Я устал ждать. Давай все ему расскажем.

– Нет, еще не время.

Тим долго молчал, всматривался в любимые черты, пытался найти в них ответы на мучившие его вопросы. Не нашел. Решительно встал, сказал:

– Я все сделаю сам.

– Что?

– Расскажу отцу, что мы любим друг друга.

– Тима! – Марина поймала его руку, прижала к своей щеке. – Тима, только не сейчас, прошу тебя! – В ее голосе была мольба, перед которой он не смог устоять. Ладно, он поговорит с отцом позже. В конце концов, он прокрался в спальню любимой женщины не затем, чтобы ссориться.

Ее кожа пахла чем-то пьяняще-сладким, ее поцелуи были обжигающе страстными, и Тим потерял голову.

…Свет вспыхнул внезапно, полоснул по привыкшим к темноте глазам. Тим зажмурился.

– Как вы посмели?! В моем доме… – Голос был тихим, почти спокойным, но воздух в комнате вдруг завибрировал, стал густым и вязким, хоть ножом разрезай.

Тим открыл глаза. Первое, что увидел, – бледное, насмерть перепуганное лицо Марины. Медленно обернулся и встретился взглядом с отцом. Решение пришло само собой – он мужчина, он обязан отвечать за свои поступки, Марина не должна пострадать.

– У тебя красивая жена, – сказал он с наглой усмешкой. – Красивая и очень несговорчивая.

– Да как ты смеешь?! – отец часто задышал, сжал кулаки.

Главное сейчас не переиграть, спасая Марину, и не довести отца до сердечного приступа. Непосильная задача.

– Успокойся, папа, я ей ничего не сделал. У тебя чуткий сон.

Удар кулаком пришелся прямо в челюсть, Тим всхлипнул, закрыл лицо руками, упал на колени.

– Щенок, ублюдок! – отец врезал ему по уху. – Убью!

Мог бы и убить – в ярости отец был страшен, но вмешалась Марина, с криком повисла у него на шее:

– Сережа! Не надо! Это же сопляк! Глупый мальчишка! Ты посмотри на него и посмотри на себя!

Отец захрипел, попытался оттолкнуть Марину, но та вцепилась в него мертвой хваткой, прижалась всем телом, зашептала:

– Сереженька, родной, ведь ничего страшного не случилось. Это просто мальчишеская блажь, глупая влюбленность.

– Блажь?! – Отец посмотрел на Тима налитыми кровью глазами. – Она же моя жена! Ты это понимаешь, ублюдок?! Тебе мало было своих шалав?

Тим встал, вытер кровь с разбитой губы, сказал тихо:

– Прости меня, папа.

– Папа?! – Отец оттолкнул Марину, сгреб его за ворот футболки, притянул к себе. Под его тяжелым, ненавидящим взглядом Тиму захотелось зажмуриться. – С этой секунды у меня больше нет сына, – сказал отец устало и разжал пальцы. – Пошел вон из моей жизни.

Он так и сказал – пошел вон из моей жизни. И эта фраза в одночасье сделала Тима сиротой. Отец не простит, никогда.

Он собрался за пару минут, побросал свои вещи в рюкзак, аккуратно застелил постель, вышел из комнаты. В коридоре остро пахло сердечными каплями, из-под двери Марининой спальни пробивался свет, слышались возбужденные голоса. Тим потер глаза, захотелось расплакаться, как в детстве. Когда жизнь летит в тартарары, маленькая слабость позволительна, но Тим не стал делать для себя поблажек, стиснул зубы, решительно направился к выходу. Можно утешать себя тем, что он вывел из-под удара Марину, и с отцом не случилось ничего непоправимого, а остальное… с остальным он как-нибудь разберется, нужно только время…

Ничего не вышло, время не помогло. Отец не желал его больше видеть, Марина тоже. Она бежала от него как черт от ладана. А Тиму нужно было объясниться, попросить прощения, рассказать, как сильно он ее любит и как сожалеет о случившемся. Марине оказались не нужны его сожаления. Марина хотела, чтобы Тим оставил ее в покое, навсегда исчез из ее жизни. Она так и сказала во время их последней встречи:

– Тима, наши отношения были ошибкой. Из-за тебя я едва не потеряла самого дорогого мне человека. Все, я больше не желаю тебя видеть.

Вот так, сначала отец, потом и любимая женщина. В одночасье всеобщий любимчик Тимофей Чернов стал изгоем, и когда друг и бывший одногруппник Илюха завел разговор о далекой Африке, Тим принял решение. Он не станет никому мешать, его попросили исчезнуть, и он исчезнет, уедет так далеко, что его никогда не найдут. А они потом одумаются, и отец, и Марина, начнут искать, переживать. Ведь не чужой же он им человек, родная душа…

Глупый он тогда был. Глупый и наивный. Десять лет понадобилось, чтобы понять, что никто его не простит и искать не станет. Отец гордый и принципиальный, если сказал однажды «пошел вон из моей жизни», значит, так тому и быть. Отец всегда ненавидел предателей и аутсайдеров, а Тим в его понимании являлся и тем и другим. Да что там в его понимании?! Тимофею Чернову потребовались годы на то, чтобы переродиться в Счастливчика Тима и понять, что никакой он не аутсайдер. Предатель? Да, то, что он сделал, по-другому не назовешь. Что там в заповедях? Не возжелай жены ближнего своего? Вот, а он возжелал, посмел влюбиться в жену отца.

Марина. С Мариной все оказалось намного проще. И страдал Тим недолго, всего каких-то пару лет, а потом любовь прошла, выгорела под жарким африканским солнцем. Единственное, что Тим долго не мог понять, – зачем она его дразнила, играла в кошки-мышки, ведь не любила же никогда? А потом многомудрый Коляныч все ему популярно разъяснил: и про неземную любовь, и про кошки-мышки. Коляныч имел необычайный дар – он видел в людях самую суть. Вот и в Марине разглядел, пусть даже и заочно.