Ты, я и Париж - Корсакова Татьяна Викторовна - Страница 47

Ели в полной тишине. Даже болтун и балагур Шурик словно воды в рот набрал, попивал вино, исподлобья посматривал то на Алину, то на Яна.

— Кто-нибудь наконец объяснит мне, что здесь происходит? — Яну надоела эта игра в молчанку.

Шурик отложил вилку. Открыл было рот, но Алина предупреждающе накрыла его руку своей. Яну этот слишком уж интимный жест очень не понравился.

— А можно я у тебя кое-что спрошу? — Алина лучезарно улыбнулась, а руку, кстати, так и не убрала.

— Спрашивай, — Ян откинулся на спинку стула.

— Тебе понравился тот диван, который мы с тобой купили прошлой осенью?

— Диван? — он растерянно моргнул.

— Да, диван! Белый, кожаный, для твоей гостиной.

Вообще-то, диван ему не нравился. Хуже того, он его раздражал, и когда Алины не было рядом, Ян никогда на него не садился. Диван был из последней коллекции какого-то супермодного дизайнера, стоил бешеных денег и оказался чудовищно неудобным. Но зачем же расстраивать красивую женщину из-за таких пустяков? Он и сейчас хотел соврать, но Алина не дала, сказала строго:

— Только не ври мне, Немиров!

— Он очень неудобный.

Она бросила быстрый взгляд на Шурика, удовлетворенно кивнула.

— А та рубашка, которую я привезла тебе из Лондона? Никогда тебя в ней не видела. Что, она тоже неудобная?

— Удобная.

— Тогда почему ты ее не носишь?

— Ненавижу розовый цвет.

— Розовый — это хит сезона.

— В той рубашке я чувствую себя педиком, — проворчал Ян, все еще не понимая, куда она клонит.

Алина снова улыбнулась.

— Так, поехали дальше. Скажи, а чем это от тебя пахнет? — она принюхалась.

— Туалетной водой, я не понимаю, к чему…

Она не дала ему договорить, нетерпеливо взмахнула рукой.

— А что с тем одеколоном, который я подарила тебе на Двадцать третье февраля?

— Меня от него мутит, — сказал Ян и покраснел.

— И последний вопрос. Ты помнишь, когда мы последний раз занимались сексом?

От неожиданности Ян закашлялся, потом невероятным усилием воли взял себя в руки, спросил с угрозой в голосе:

— Дорогая, а это обязательно — обсуждать подробности нашей интимной жизни при посторонних? — Он виновато улыбнулся Шурику, сказал: — Прости, друг.

— Он переживет, — заявила Алина без тени сомнений, — но ты-то хоть понял, к чему я все это?

Ян раздраженно мотнул головой. Алина грустно улыбнулась.

— Это я к тому, Немиров, что мы с тобой не совпадаем ни по одному пункту.

— Хочешь уйти? — до него наконец начало доходить.

— Хочу.

— Просто от меня или к кому-то конкретному?

— Ян, — заговорил Шурик, — Алина уходит ко мне.

Это было как удар под дых. Шурик и Алина! Да они же терпеть друг друга не могут…

— Давно? — Ян перевел взгляд с любовницы, бывшей любовницы, на друга, которого в бывшие записывать не хотелось.

— Уже полгода, — Шурик нервно смял салфетку.

— И ты полгода то со мной, то с ним? — Ян обернулся к Алине.

— Больше с ним, чем с тобой, Немиров. И не надо сцен, мы же оба прекрасно понимаем, что нас удерживала только сила инерции. Шесть лет вялотекущего романа и никаких перспектив ни для меня, ни для тебя. Мне надоело жить по инерции.

Ян долго молчал, борясь с очень противоречивыми чувствами. С одной стороны, мало кому понравится, когда лучший друг уводит твою женщину, а с другой, Алина права насчет несовпадений — они давно уже живут по инерции…

— Старик, — молчание нарушил Шурик, — прости нас. Мы держались, сколько было сил.

— Вообще-то, она считала тебя разгильдяем и безответственным типом, — сказал Ян мстительно.

— И сейчас считаю, — парировала Алина и посмотрела на Шурика с такой нежностью, что вопрос о «любви-нелюбви» отпал сам собой.

— Ты ему уже купила новый диван?

— И диван, и рубашку, и новый галстук, — Алина улыбнулась.

— И что?

— Мне все нравится, — Шурик улыбался улыбкой идиота, виновато и счастливо одновременно.

— И ты ради нее согласен носить розовые рубашки? — на всякий случай уточнил Ян.

Шурик энергично закивал.

— Знаете, я, пожалуй, пойду. — Ян встал из-за стола. — А вы тут как-нибудь сами, без меня…

— Старик! — Шурик рванул следом.

— Не суетись, — он улыбнулся, — Алина не любит суетливых мужиков.

На улице было слякотно и промозгло. Март еще только-только вступил в свои права, и права эти пока еще, по большей части, были чистой формальностью. Ян поежился, поднял воротник пальто.

На душе творилось что-то странное, под стать погоде. Слякоть пополам с холодом и уверенность, что скоро все изменится к лучшему. Изменится, изменится, оно уже начало меняться, в тот самый момент, когда Алина заговорила про несовпадения.

Домой идти не хотелось. Дома он обязательно захандрит, начнет с мрачным мазохистским удовольствием ворошить прошлое, выяснять, был ли он плохим любовником, или всему виной то самое несовпадение. Нет, домой никак нельзя. Нужно к людям, туда, где шумно и весело и жизнь бьет ключом. Вместе с новорожденным мартом он тоже переродится, как мифический аспид сбросит старую шкуру, заживет с чистого листа. Давненько он не начинал жить с чистого листа, расслабился, утратил сноровку.

Решено — он пойдет к людям! Здесь недалеко, в паре кварталов, открылся новый ночной клуб. Шурик, который знал все более или менее приличные злачные места города, очень рекомендовал. «Немиров, там хорошо. Никаких отмороженных малолеток, никаких бьющих по барабанным перепонкам децибелов. Все очень респектабельно, я бы сказал, буржуазно. Тебе должно понравиться». Пришло время проверить утверждение этого предателя.

Ян не стал брать такси, тут и идти-то совсем ничего, а ему нелишне будет проветриться после сегодняшнего сюрприза.

На входе в клуб стоял секьюрити, на удивление компактный для представителя своей профессии. Охранник мазнул по лицу Яна профессиональным взглядом, приветливо кивнул. Это и весь фейсконтроль?! Как-то даже несерьезно для модной забегаловки. Пускают в клуб всех подряд. Вот он, к примеру, приехал не на «Майбахе» или, на худой конец, на «Порше», пешком притопал, а его все равно пустили. Может, заведение нерентабельное? Может, Шурик напутал чего?

Отступать уже поздно, и Ян нырнул в теплое нутро ночного клуба. Внутри было хорошо, предатель Шурик не соврал: ни громыхания музыки, ни назойливого мельтешения лазерной подсветки — все очень буржуазно и респектабельно. Да и публика солидная: умудренные жизнью волки, а не шумный, бестолковый молодняк. Яну понравилось. Если еще и выпивка окажется достойной, то есть надежда, что вечер не пройдет бездарно.

Он не стал присаживаться за столик, остался у барной стойки. Для начала решил осмотреться, определиться с собственными желаниями. Если вдруг захочется оттянуться, можно двинуть на танцпол. Он вон за той плотно прикрытой дверью. Когда дверь кто-нибудь открывал, в зал долетали отголоски музыки. А еще здесь есть бильярд, это очень пригодится. Ничто так не релаксирует растревоженную душу, как сухое пощелкивание бильярдных шаров. Но для начала надо выпить, двойной виски поможет определиться с приоритетами.

Виски тоже был неплохой, под стать заведению. Пока что Ян, при всем своем огромном желании, не знал, к чему придраться. Ему все нравилось. Даже как-то обидно. Человек, он ведь такое паскудное существо — когда сам не в духе, тянет напакостить остальным…

После второй порции виски Ян наконец определился с выбором. Для танцев он уже староват, а вот бильярд — это как раз то, что надо. Если еще и соперник найдется достойный, можно будет считать, что вечер он провел получше, чем Алина с Шуриком.

Немиров как раз раздумывал, а не выпить ли еще для затравки, когда двери бильярдного зала распахнулись, пропуская двух мужчин и женщину, при виде которой Ян моментально позабыл о выпивке.

Пять лет изменили ее до неузнаваемости. Вместо готического декаданса светский шик. Вместо боевой раскраски сдержанный макияж. Разворот и посадка головы не уличной бродяжки, а королевы. Единственное, что она прихватила с собой из прошлого, — это любовь к черному. Узкое аспидно-черное вечернее платье обтягивало ее, точно вторая кожа, не оттеняя, а подчеркивая фарфоровую бледность кожи. Пять лет назад она такой не была. Пять лет назад даже без этого лоска и царственности она казалась намного живее, чем сейчас. Пять лет назад с ней не было такой свиты…