Офицер Красной Армии (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 27

— Хорошо, — кивнул я и, достав ракетницу, выпустил ракету, давая сигнал Семенову, который его ожидал в двух километрах от села со своей батареей и повреждённым броневиком, после этого я повернулся к Путянину. — Начинай со своими зачистку села. Спрашивай, кто где живёт, наверняка полицаи по домам квартируют, тут не все, даже половины нет. Всё, свободен. А тебе взводный… Первый взвод я расформировываю, как понёсший большие потери, из двух взводов требуется создать один. Принеси мне списки с ранеными и целыми бойцам, сейчас займёмся переформированием.

Через час посёлок напоминал разворошенный муравейник, на дорогах стояли посты усиленные бронетехникой. Уже были попытки прорыва, одиночки и группы. В основном полицаи, но были и немцы, трое с офицером. Пленных пулемётчики не брали, стреляли наверняка.

Школа и двор с хозпостройками были очищены от трупов немцев и там готовились расположиться тыловые службы мехгруппы. Пока все свободные машины, включая транспортеры, перемещались между Красятичами и обозом, что шёл с подразделениями следом за нами. Первым делом был доставлен санвзвод со всеми ранеными и больными что находились на его попечении. Он расположился в здании комендатуры. Конечно, стёкла в окнах были выбиты, но хоть что-то. Зато были обнаружены медикаменты, которые полностью были переданы Семеновой. Она по прибытии сразу же стала к операционному столу. Раненых действительно было много.

Время было два часа дня, когда я передал командование всеми службами в Красятичах, Смелову, на несколько дней это село становилось нашим форпостом, а сам на увеличившейся по количеству технике собрался выдвинуться в сторону Иванково. Нам кровь из носу, пока не поднялась паника, требовалось сегодня взять его под свой контроль.

Буквально у самой машины, бойцы как раз занимали места в кузовах, меня догнал Смелов, рядом, с ним шёл, прихрамывая немолодой мужчина, что характерно, в шинели, на рукавах которой были нанесены знаки политработника. Это меня заинтересовало, и я остановился, ожидая их. Вряд ли неизвестный надел чужую шинель, чревато.

— Мангруппа готова к выдвижению, — подошёл Воронин.

— Подожди, — остановил я его.

Был один момент, меня действительно заинтересовал этот неизвестный в комиссарской шинели. В моё время это могло показаться смешным, но для этого времени роль идеологии, в данном случае коммунистической, была чрезвычайно велика. В это время народ в основном своём малообразованный, а армия была тем же народом. Открыв рот, он слушал тех, кто умел красиво говорить. И верил им. Потому что больше верить было некому. И такой суженный взгляд на мир воспитывался с молоком матери, особенно у младших командиров РККА, не кончавших академий и не являвшихся кадрами бывшей царской армии. В эти времена партия главный столп общества, а партийный человек, командир особенно, являлся идеалом для простых людей. И поскольку это цементирующий состав советского общества то для подчинённых очень странно, что я не заботится о наличии маломальской партячейки, кроме создания комсомольской. Да и то по инициативе самих ребят комсомольцев. В действительности мне было просто некогда этим заниматься, и что немаловажно не из кого создать партячейку. Сам я провёл пяток политзанятий, сообщил последние новости по фронтам, и немного о зверствах нацистов, взвинчивая бойцов и командиров. Но я не политработник, а командир, знаний у меня для этой работы не хватает.

Так что нужно было исправлять этот недостаток, мне был нужен умный, умеющий красиво говорить и повести за мной бойцов и командиров, то есть хороший зам по политчасти. В бытность мою командиром зенитчиков, эта сторона вначале как-то обошла меня, так как практически весь набор был из немолодых мужиков, состоявшихся в жизни. Это уже потом мне под командование попал Руссов, и я понял какую роль играла партия в жизни народа, а до этого без шуток даже понятия не имел.

— Товарищ старший лейтенант, — официально обратился ко мне Смелов. — Вот, только что вышел к нам. По предъявленным документам политрук Песцов, Андрей Дмитриевич, из сто седьмого мотострелкового полка, двести пятнадцатой механизированной дивизии, двадцать второго мехкорпуса. После тяжелого ранения, проживал в Красятичах.

— Восстановились после ранения? — поинтересовался я.

— Да, — коротко ответил мужчина.

— Какие у вас были планы до нашего появления, и какие сейчас?

— До вас подумывал уйти в леса, к партизанам, недавно кто-то мост поджёг, обстрелы немцев были, а на днях были налёты на сёла. Всех полицаев побили. А сейчас хотел бы присоединиться к вам.

— Хм, почему не захотели идти к фронту?

— Не дошёл бы. Просто не смог бы, — усмехнулся политрук и, наклонившись, приподнял штанину гражданских штанов, мы все увидели, что один ботинок был надет на самодельный деревянный протез.

— Ясно, — озадаченно потер я шею, натёртую воротом гимнастёрки. — С этим проблем у вас не будет, у нас моторизованная часть, пешком ходить не планируется. Но меня интересуют ваши профессиональные качества.

— Бойцы, под пулемётами немцев, проползли двести метров до разбитого танка и вынесли меня в тыл.

— Убедительно… Ну хорошо, принимаю вас на должность заместителя по политчасти с испытательным сроком, посмотрим какой вы в деле. В комендатуре есть радио, которое ловит Москву, также пообщайтесь с лётчиками, которых недавно сбили, чтобы быть в курсе всех линий партии. Это всё чем я могу вам помочь. Основной упор по подъему патриотизма делайте не на выход к фронту и пересечение границы, а на то, что мы сможем тут натворить, и как это поможет нашим в окопах.

— Хорошо, — кивнул политрук. — Это не всё, я не один.

— Это к начальнику штаба мехгруппы, он распределит людей согласно специальностям по подразделениям. Если есть лётчики, то они у нас в тыловых службах, мы их бережём, — сообщил я и, посмотрев на Смелова, приказал. — Работайте.

Быстро завравшись в кабине, я приказал выдвигаться. Грузовик следом за двумя мотоциклами выехал на окраину села, где колонну возглавили БА и танк, второй броневик, тот что поврежденный остался у блокпоста на въезде как неподвижная огневая точка.

Не успели мы проехать и трёх командиров, как на дорогу выскочил конник в нашей форме, в нём я опознал Белова. Приказав водителю остановиться я вышел и машины и получил от Белова запечатанный лист бумаги, свернутый в треугольник и, разорвав скроленные края листов, прочитал сообщение от Игнатьева.

— Хм, всё идёт по плану, — пробормотал я себе под нос, после чего посмотрев на Белова, приказал ему передать капитану на словах. — Пусть начинает.

Белов скрылся в лесу, а колонна продолжила движение. В кабине машины я размышлял захвате Иванкова, то есть о плане, который совместно разработали мы со Смеловым, Семеновым и Ворониным. В принципе ничего там сложного нет, орудия мы оставим на подъезде, где они займут позицию, так же с ними останется броневик. Это вынужденная мера из-за отсутствия переносной радиосвязи, а Воронин на 'двадцать шестом', с его слов вполне в состоянии корректировать огонь.

Дальше просто, в селе не осталось боевых подразделений, они все полегли на дороге и именно на их технике мы двигаемся. Все бойцы и командиры переоделись в немецкую форму, я хоть и не знал языка противника, но форму обер-лейтенанта надел. Так что проезжаем сходу пост на окраине Иванкова и спокойно берём город под свой контроль. Пушки на позициях это просто перестраховка.

Все шло, как я и рассчитывал, в трех километрах от Иванкова, часть колонны сбросила скорость и в сопровождении броневика свернула в поле, а мы продолжили движение. Правда, тоже не особо торопясь, чтобы артиллеристы успели занять позиции. Мы спокойно проехали пост, который охраняли трое полицаев и два немца и въехали в районное село, довольно крупное кстати говоря. Как и в случае с Красятичами мы знали расположение всех зданий которые занимали немцы, поэтому, не плутая, поворачивая на нужных перекрестках, выехали на площадь.

Народу на площади хватало, человек сорок точно было, я внезапно вспомнил, что сегодня был выходной день. На забррах висели плакаты. На стенде сообщения от администрации. У входа в кинотеатр стояла очередь человек в двадцать. Трое мужичков и пожилой немец в форме ефрейтора пили пиво у пивного ларька.