Волчьи войны - Агафонникова Елена - Страница 6

Во дворце Риа, как во всей стране, было неспокойно. Повсюду незримо ощущалось приближение неизбежной войны. Неясным оставался лишь вопрос союзничества. Было очевидно, что Галатия и друиды сделают все, чтобы восстановить всех остальных против единственного очага христианства на острове — Харкура. Уж очень подходящий случай для лицемера-короля и друидов, использующих его в своих целях! А то, что Совет направил в Харкур Великого Друида Аодха, было лишь попыткой изобразить готовность к переговорам. Друиды точно знали, что ни за что на свете Харкур не заключит с ними мира. И Самаэль перехватил посла друидов, когда тот направлялся к замку графа. Подумать только, бедняга Аодх, человек, наделенный такой властью, в течение многих лет обучавшийся сайману, не смог уйти от простой отравленной стрелы. Самаэль улыбнулся, вспомнив, как пронзенное насквозь тело друида упало с коня на землю.

Ему было приятно уничтожить одного из своих заклятых врагов, но эта смерть, разумеется, ничего не меняла в расстановке сил в предстоящей войне. Не было сомнений в том, что Галатия и друиды сумеют привлечь на свою сторону Сарр и Бизань, а может быть, и туатаннов. Следовательно, у Харкура остается лишь одна неразыгранная карта: Темная Земля, правитель которой, Мерианд Мор Прекрасный, ненавидел своего брата-короля. Самаэль был уверен, что ему без труда удастся убедить Мерианда объединиться с Харкуром и вместе выступить против Галатии, друидов и туатаннов. Война, вне всяких сомнений, обещает быть нелегкой, но у него, Самаэля Хаскатана, Обвинителя, есть неоспоримое преимущество: никому не известно, кто скрывается под именем епископа Наталиена.

Предварительно попросив аудиенции, он вошел в приемную Томаса Эдитуса.

— Садитесь, Наталиен, сейчас я закончу это письмо и буду в вашем распоряжении.

Эдитус был стар, но обладал при этом чрезвычайно живым умом и железной волей. В одиночку, без чьей-либо помощи, он сумел обратить в христианство все графство Харкур. Мало кто в Гаэлии знал о прошлом этого загадочного человека, Самаэлю же, который был некогда Великим Друидом, оно было известно.

Эдитус был родом из Бриттии, расположенной за южными морями. Ему было шестнадцать, когда его захватили в плен галатийские воины, и он попал в Галатию рабом. Легенда гласила, что он обрел веру, еще будучи в рабстве, но Самаэлю не очень-то в это верилось. Прослужив одному знатному вельможе шесть лет, юный Эдитус сумел бежать и вернулся в Бриттию, где на протяжении последующих пятнадцати лет изучал теологию. Там, освободившись от тяжких воспоминаний юности, он долго добивался сана епископа, но ввиду темных пятен в его прошлом ему упорно в этом отказывали. Лишь вызвавшись обратить в христианство далекий остров Гаэлия, он наконец получил долгожданный сан и приступил к исполнению своего замысла — воздать сполна тем, кто когда-то его поработил. К Галатии он испытывал особую ненависть и, естественно, поселился в Харкуре. Через десять лет ему удалось обратить в христианство графа Ферена Ал'Роэга, примеру которого последовали все его подданные. Эдитус был назначен высшим духовным лицом Харкура, а также главнокомандующим армией Воинов Огня, ставшей военным оплотом его церкви. Он рукополагал священников, назначал епископов на местах, учредил епархии, созывал церковные соборы и, при содействии основанных им монастырей, обучил письменности все население графства. Затем он присоединил к Харкуру остров Мон-Томб и основал там учебный и религиозный центр, где получали образование будущие представители духовенства.

Обычно Томас Эдитус проживал в своем епископском дворце на Мон-Томбе, но сейчас, в преддверии грядущих распрей, он был призван графом в столицу.

Эдитус медленно сложил только что дописанное письмо и запечатал его горячим воском.

— Чем мы обязаны вашему визиту, Наталиен? — с улыбкой спросил он гостя.

Самаэль улыбнулся в ответ. Чужое имя настолько забавляло его, что он даже опасался, как бы это тайное ликование не вырвалось наружу.

— Ваше Преосвященство, я бы хотел поехать в Темную Землю.

— Понимаю. Неужели вас настолько интересует политика? — В вопросе епископа прозвучала нотка недоверия.

Самаэль знал, что Томас Эдитус что-то подозревает, однако решил не обращать на это внимания. Возможно, епископ был по каким-то своим причинам заинтересован в том, что делает Самаэль, как знать? В их отношениях было столько лицемерия, столько лжи… Они словно шпионили друг за другом, подстегиваемые любопытством даже сильнее, чем недоверием, и при этом наблюдали, как далеко зайдет подобная игра.

— Вам необходихмо оставаться при графе Ал'Роэге, а без вас, Ваше Преосвященство, полагаю, никто, кроме меня, не сумеет убедить Темную Землю объединиться с нами, — уклонился от прямого ответа Самаэль.

— Объединиться с нами для ведения войны или же в христианской вере? — уточнил Эдитус, прекрасно зная ответ.

— Полагаю, что, убедив их выступить вместе с нами в войне, мы впоследствии без труда сможем обратить их в христианство.

— Если только не проиграем войну, Наталиен, — произнес старый епископ. — Ведь мы будем воевать не только с Галатией, но и с друидами, а может быть, еще и с туатаннами.

— Наша армия — сильнейшая во всем королевстве, и, если нам удастся разгромить Галатию, мы возведем на ее трон Мерианда, а там и вся Гаэлия станет христианской.

— Знаю, но друиды…

— Друиды? — с живостью откликнулся Самаэль. — Разве их сила не меркнет перед всемогуществом Бога?

Это было смелое замечание. Слова Эдитуса как нельзя яснее выдавали его страх перед друидами: они означали признание не только того, что Мойра существует, но и того, что она могущественнее самого Бога… А сила друидов действительно была вполне реальной. Настолько реальной, что являлась серьезным препятствием для церкви. Эдитус уже давно понял, что главной помехой на его пути станут именно друиды. Откровенно говоря, это было известно ему с самого начала. Но он еще не встречал никого, кто с таким рвением стремился бы покончить с властью Совета…

— Кажется, вы ненавидите друидов даже сильнее, чем я, — проговорил он, не сводя с Самаэля пристального взгляда.

— У меня есть на то причины, — признал тот.

— Причины есть у всех нас, Наталиен, — отозвался епископ.

Оба надолго замолчали. Затем Эдитус поднялся и отошел к открытому окну в глубине кабинета. Повернувшись к великолепным садам дворца Риа и стоя спиной к собеседнику, он произнес ненатурально-торжественным тоном:

— Я полагаю, что в интересах графства, а также в интересах церкви вам следует отправиться в Темную Землю. Примите мое благословение, Наталиен.

— Благодарю вас, Ваше Преосвященство.

Самаэль встал и, не произнеся более ни слова, вышел из кабинета.

Празднование Лугнасада затянулось глубоко за полночь. Большой двор дворца Сай-Мина постепенно пустел, один за другим гасли факелы, друиды и барды расходились по домам.

Весь день во дворце шли пышные празднества. По обыкновению, в Сай-Мине была устроена самая большая ярмарка: ремесленники с востока Сарра, крестьяне, скотоводы — все приехали продавать, покупать, обмениваться товаром, совершать сделки под покровительством друидов. Среди жителей Сарра, съехавшихся в Сай-Мину, были и те, кто воспользовался праздником Лугнасад, чтобы искать у друидов правосудия. В этот день людям, облаченным в белые мантии, полагалось мирить ссорящихся, разрешать тяжбы и споры, возникающие как между простыми людьми, так и среди знатных граждан. После этого, ближе к вечеру, праздновались свадьбы. Здесь также требовалось благословение друидов. Они объединяли мужчин и женщин именем Мойры здесь, в стенах дворца Сай-Мина. Потом накрывались столы, и барды исполняли новые стихи и песни, пока собравшиеся с аппетитом поглощали изысканные блюда, приготовленные поварами дворца. Только раз в году, во время праздника, у жителей Сарра была возможность так вкусно и сытно поесть. Каждая харчевня в городе готовила свое особое блюдо. В одной подавали приготовленные в листьях щавеля телячьи почки с кресс-салатом. В другой можно было отведать восхитительное фрикасе из молодой крольчатины, приправленной солью, перцем и базиликом, под соусом из белого вина, а также пюре из оливок. В третью гости спешили, чтобы насладиться спинкой кролика, приготовленной в сидре, с гарниром из жареных вешенок и нескольких крупных виноградин, томленных в том же соусе, в котором тушилась крольчатина… И на каждом столе было вдоволь вина.